Александр Бушков - Пиранья против воров-2
– Мы-то прикроем, дело святое… Вот только как насчет того, чтобы состав команды в этом матче немножечко расширить? Присматривался я ко всем троим, и создалось у меня впечатление, что все трое – бляди законченные…
– Поглядим по ситуации, – серьезно заверил Вадим. – Честно, сделаю все от меня зависящее. Но ты ж, Гена, сам понимаешь: свой бы успех поначалу закрепить…
– Резонно. Ты куда ее, неужели в чащобу?
– Зачем? Овчарня поблизости. Самое место.
– Тоже резонно… Ладно, прикроем. Но ты смотри там, эгоизмом не особенно майся. О друзьях не забывай.
– Непременно. Ну, я пошел?
– Валяй, проказник. Покажите ей, что такое гвардия, благородный Румата, и про боевых товарищей, главное, не забывайте…
Мазур переглянулся с Катей, чувствуя, как охотничий азарт поневоле разгорается, растекается по жилочкам специфической жаркой волной. Вот оно, а? Довольно убедительный повод для внезапной отлучки, кто в такой ситуации пойдет следом за сослуживцем, кто заподозрит неладное? Все жизненно и убедительно: бравый офицер ухитрился даже в этих нелегких условиях снять девочку…
У него не было никакой возможности связаться с Лавриком, засевшим где-то по ту сторону лагеря, – но тот сейчас точно так же сидит с крохотным аппаратиком в ухе, следовательно, никак не может лопухнуться. Нужно отдать Самарину должное: хотя он порой и бывал в отношении Мазура гадом ползучим, по долгу службы, но за четверть века знакомства не припомнить что-то, чтобы Лаврик хоть однажды лопухнулся…
Они прекрасно видели появившегося из палатки человека. Конечно же, при нем не было автомата – трещотки так и остались в рюкзаках, куда их заховали перед тем, как войти в лагерь. Пистолет и нож наверняка под бушлатом, но это не особенно и осложняет задачу, черта ли нам в пистолетах и ножах, всякие видывали. Лишь бы у него не было среди оставшейся троицы подстраховки, лишь бы он был один такой, сволочь… А в том, что это именно он, и нет уже сомнений, какие там сомнения, к лешему…
Еще миг – и он уже выхватил из-под расстегнутого бушлата пистолет с глушителем, взял на прицел возникшую метрах в трех от него меж двумя стволами фигуру, но Катя быстренько положила ему ладонь на запястье, и он опустил оружие.
Фигура голосом Лаврика поинтересовалась быстрым шепотком:
– Все слышали?
– Обижаете, ваше степенство, – пожал плечами Мазур. – Что, все в ажуре?
– Не кажи гоп… Совпадения всегда возможны… Ага!
Из палатки появился предприимчивый искатель любовных приключений – он пока что считался таковым за отсутствием доказательств обратного. В наушнике в ухе у Мазура четко прозвучало:
– Мужики, вы, я надеюсь, следом не пойдете? Засветите…
– Обижаете, синьор Ромео. Можете шествовать к предмету вашему, мы люди деликатные…
– Ну, мало ли что, вдруг пошутить решите.
– Какие шутки в столь серьезном деле? Шагай, счастливчик, и не забудь, ежели что…
Чья-то рука, появившись изнутри, тщательно задернула полог. Помедлив пару секунд, Вадим решительно двинулся в сторону. Обогнул палатку, двигаясь совершенно бесшумно – школа, школа, этого у него не отнимешь, – вновь сторожко остановился, явно проверяя, не двинется ли все же следом кто-то из оставшихся в палатке циничных шутников.
– Главное – живехоньким… – прошептал рядом Лаврик. – Не факт еще, но главное – живехоньким…
В наушнике у Мазура явственно послышался голос, принадлежавший явно доценту-старшому:
– Здорово, мужики, гостей принимаете?
Судя по голосу, здешний начальник был уже изрядно поддамши, и тут же раздался громкий стеклянный звяк: несомненно, это доцент стукнул друг о дружку бутылки, которые держал в руках. Тут же послышался второй голос, капитана Гены:
– А чего же и не принять представителя трудовой интеллигенции? Смычка меж армией и народом – вещь полезная…
– Ну их к черту! – нетерпеливо шепнул Лаврик. – Двинулись!
По его примеру Мазур решительно выдернул из уха проводок и опустил его в нагрудный карман. Все было, в принципе, ясно. Не самым бесхитростным субъектом был пан доцент, не первый год подвизавшийся на многотрудной ниве подпольного кладоискательства, – пароль паролем, посланцы посланцами, но он, хитрован, скорее всего решил наладить и неформальные контакты с нежданными гостями. Авось сболтнут что по пьянке. Поступок вполне логичный… и для Мазура с Лавриком совершенно несущественный, ибо трое оставшихся в палатке орлов и после ведра спиртного лишнего не выболтают…
Рассредоточившись, они двинулись вперед. Вадим вошел в чащобу и бесшумно скользил меж деревьев, он ни разу не оглянулся ради проверки. Но это ни о чем еще не говорило – нужно было превзойти самих себя, напрячь все умение, чтобы выиграть у этого волчары. Бегло вспоминая все, что этот типчик наворотил в Шантарске, к нему следовало отнестись со всем уважением…
Он бесшумно шагал меж деревьев, сопровождаемый четырьмя тенями. Одна была своя, природная, невесомая и нематериальная, а три других – живыми и вполне плотскими, правда, столь же тихими и проворными, как первая, черная и плоская…
Вскоре не осталось никаких сомнений, что засланный казачок целеустремленно движется к кошаре, выглядевшей в серебристом лунном свете опять-таки насквозь неромантично. Ну все, скрылся внутри, теперь началось самое трудное: незамеченными пересечь открытое пространство, пусть и невеликое…
Скупой жест Лаврика – и три тени с разных сторон скользнули к длинному строению с выбитыми окошками и провалившейся кое-где крышей. Момент был самый пикантный: если объект все же заметил слежку, то может встретить огнем, предположим, они тоже не дети и под пулю так просто не подвернутся, но ситуация станет насквозь непредсказуемой…
Обошлось. Мазур достиг стены, прижался к ней рядом с оконным проемом, выбрав место так, чтобы не оказаться напротив широких горизонтальных щелей меж трухлявыми досками. Спутников он не видел, но знал, где они расположились, – все было заранее обговорено перед броском посредством скупых, но выразительных жестов.
Со своего места он прекрасно слышал, как Вадим передвигается внутри, – без всякой опаски, не поднимая лишнего шума, но и не стараясь передвигаться на цыпочках. Судя по этим звукам, капитан по-прежнему считал, что находится в гордом одиночестве. Что это он там? Ага, похоже, что-то подтаскивает, чтобы усесться повольготней, – ящик, кажется.
Мазур вновь, неизвестно в который раз, испытал это давно знакомое, но всегда будоражившее кровь ощущение, не умещавшееся в слова, – звенящее по нервам чувство охотника, засевшего в двух шагах от ничего не подозревавшей дичи, спокойной, уверенной в себе, но уже наполовину проигравшей из-за того, что подпустила охотника на дистанцию меткого выстрела или уверенного броска…
А потом совсем рядом послышался негромкий голос:
– Орхидея, я Игрек, Орхидея, я Игрек…
Он повторял это снова и снова, держал паузы, торопливо выкурил сигарету – и вновь продолжал бесполезные заклинания, так и не получив ответа. Нельзя сказать, чтобы в его голосе зазвучало очень уж безнадежное отчаяние, но все даже чувствовалось по тону, каким одиноким он себя чувствует, – что, легко догадаться, у Мазура вызывало отнюдь не сочувствие, а веселое злорадство, как у любого понимающего человека на его месте. На хрен было продаваться… Да еще подмахивать клиенту столь активно…
А за стеной по-прежнему звучал голос, трудяга Игрек неустанно, старательно вызывал Орхидею. Безрезультатно. Вновь щелкнула зажигалка, послышалось ругательство сквозь зубы. Страдай, сучий потрох, страдай, пытался телепатическим путем внушить ему Мазур, наливайся помаленьку злостью, отрешись от окружающего, тогда тебя и брать будет легче… ага!
Из-за угла вынырнул Лаврик, в несколько секунд неимоверно ловко пробежав прямо-таки на карачках, так, чтобы его макушка ни разу не мелькнула над подоконниками, очутился рядом с Мазуром и с помощью тех же выразительных жестов обрисовал новый расклад.
Мазур кивнул, принял надлежащую позу. Лаврик тем же манером проворно скрылся за углом. Еще несколько секунд…
– Орхидея, я Игрек… – безнадежно взывал в эфирное пространство оказавшийся в трудной жизненной ситуации шпион.
Осторожно ощупав левой подоконник и убедившись, что опереться на него можно, Мазур рывком бросил тело внутрь, в полумрак, привычно ориентируясь по голосу. С другой стороны в узенькое окошко ногами вперед метнулась вторая фигура, и еще одна…
Мазур ударил чуть сильнее, чем требовалось, вспомнив все, что пришлось из-за этого поганца перенести, обрушился на сидящего, сбил на пол, заломил руку… Лаврик уже рвал у поваленного пушку из-за пазухи, а Катя на миг осветила его узким лучом фонарика, что помогло отыскать небольшую черную коробочку, откатившуюся в сторону. Мазур подхватил ее свободной рукой и упрятал поглубже в карман – на случай, если Орхидее вздумалось бы именно в этот момент отозваться. Черт ее знает, эту рацию – вдруг абонентка да и услышит шум борьбы, стерва?
