Александр Тамоников - Брат за сестру
В ушах звенело, Олег потрясенно смотрел на то, что натворили американцы. Онемение растекалось по телу. Союзники, мать вашу! Обознались? Или специально устроили этот беспредел? Ведь были опознавательные знаки на борту бронемашины! Выл Али, исполнял какой-то зловещий танец, грозил кулаком небу. Он ругался на арабском, проклинал американских богов, всю их нацию.
– За руль, капитан! – страшным голосом проорал Олег. – Сейчас по нашу душу прилетит!
И «секвойя» затряслась, беря курс к скалам. Там, где обрывалась гряда, имелось идеальное место для укрытия. Али загнал машину за скалу, выбежали наружу, забрались за огромный валун – его словно специально сюда положили, чтобы подпереть гряду. Как чувствовали – вновь образовался рев, терзающий барабанные перепонки. Штурмовик промчался мимо – бомбить под крылом было некого – и с отчаянным грохотом унесся в небо. Похоже, пилоту этим утром было нечем заняться. Несколько минут они лежали за камнем, слушали. Капитан шепотом изрыгал витиеватые проклятия. Потом они как-то пристыженно посмотрели друг на друга, покинули укрытие и, отряхиваясь, побрели к машине. Спешить уже было некуда. Когда подъехали к месту взрыва, над ним еще витал прогорклый дым. Легкие завязывались узлом, кашель душил. Иранский броневик развалился на части, оплавленные куски металла издавали пронзительную вонь. Человеческие тела были порваны на куски, обгорели, идентифицировать их было невозможно. Валялись оторванные головы без лиц, обугленные конечности с растопыренными пальцами. Погибли все восемь бравых спецназовцев, погибли страшной смертью – даже нечего было положить в гроб. Они стояли недалеко от места взрыва, подавленно молчали. Али уже перестал ругаться, сник, глаза потухли.
– Майор, объясни, зачем они это сделали? – тихо пробормотал он. – Ведь мы воюем против одного врага…
– Они считают, что враг их врага – необязательно друг, – вышел из оцепенения Олег. – Они сами создали «Исламское государство» – может быть, невольно, но благодаря их политике в Ираке возникла эта прожорливая плесень. Поэтому воюют они с ним… как-то застенчиво, что ли, словно с собственными детьми. А ваш президент – их враг уже многие годы, они его органически не переваривают, для них в Сирии это враг номер один, и что тут говорить… Сидят и спокойно ждут, пока правительственная армия и боевики перебьют друг дружку, ослабнут, потеряют влияние…
– Хрен им, не дождутся, – процедил Али. – Они тут уже подтерлись… Югославию проутюжили – все вышло, как хотели. Хусейна в Ираке скинули – почти без проблем. Каддафи в Ливии извели – даже из самолетов не выходили. Думали, и в Сирии будет так же легко. А накось, выкуси им Сирию! Пять лет уже бьются, всякий сброд против нас вооружают, страну растерзали, а мы только сильнее становимся…
Олег отвернулся. Представление об американцах не менялось. Нация, может, и великая, но сколько дел наворотили, сколько ошибок «трудных»! Орут на всех углах о правах человека. Но только не там, где воюют их войска. И вообще как-то удачно «общечеловеческие ценности» совпадают с национальными интересами США…
– Я должен сообщить полковнику, – пробормотал Али, доставая телефон.
Олег отвернулся, направился к машине. Извлек бутылку теплой воды, выпил всю, не отрываясь. Они потеряли сопровождение. Ждать, пока подъедут другие? Под огнем исламских террористов и американских летчиков? Он курил, когда на негнущихся ногах подошел капитан. На Али лица не было. Смуглая кожа побелела, натянулась, подбородок подрагивал. Еще что-то случилось, сообразил Олег, и холодок заструился по спине. Беда, как водится, не ходит одна.
– Это был Амин, командир роты охраны… – убитым голосом поведал Али. – Он был заместителем Джафара, теперь возьмет командование… Он сообщил, что полчаса назад погиб полковник Надим Бахуз…
Олег сглотнул. Снова нестерпимо захотелось пить. К этому невозможно привыкнуть – нельзя представить мертвым человека, с которым разговаривал полтора часа назад. Полковник живой стоял перед глазами – стареющий, страдающий излишним весом, но деловой, адекватный, полный боевой энергии…
– В смысле? – прохрипел Олег. – Мы ведь говорили с ним…
– Он выехал в Куджаб в сопровождении двух машин… – бесцветным голосом говорил Али. – Там передовые посты наших войск, нужно было выяснить кое-что по диспозиции и допросить перебежчика. Полковник любил все делать сам, всегда лично выезжал на место… Была засада, вместе с ним погибли четыре офицера, пять солдат. Остальные кое-как отбились, отступили, сообщили артиллеристам. Тело полковника удалось вытащить, остальные там и остались…
Они угрюмо молчали, курили. Иногда Олег поднимал голову к небу, выискивая в нем отнюдь не Бога. Штурмовик не возвращался. Он от кого-то слышал, что часовой вылет такого самолета обходится казне Соединенных Штатов в 17 тысяч долларов. Дорогое горючее, дорогие боеприпасы, опять же амортизация летательного аппарата…
– Ты должен вернуться в Шорт? – мрачно спросил он.
– Нет, майор, должен… но не вернусь, – поколебавшись, ответил Али. – Полковник Бахуз приказал работать с тобой. Приказа, отменяющего этот приказ, он не отдавал. Я с тобой, майор.
– Я рад, Али, – облегченно вздохнул Али. – Надеюсь, мы справимся быстро. Будем ждать похоронную команду?
– Не будем, – помотал головой Али. – Я сказал, наши в курсе, что здесь случилось. Они сообщат российским военным, как ведут себя их американские коллеги. Никого, понятно, не накажут, выкрутятся, что-нибудь наврут, – усмехнулся он, – они это умеют. Сирийский бронетранспортер допустил опасное сближение с мирным самолетом ВВС США, по нему стреляли из охотничьих ружей, выводя из душевного равновесия пилота… Западу ведь наплевать, верно? Ладно, поехали…
Глава 9
Бог миловал – на заключительном этапе 20-километрового путешествия ничего опасного не произошло. Ближе к Халиле стали появляться деревья, зеленели небольшие рощи. Али сделал остановку метрах в пятистах от дороги. Несколько минут они в бинокль наблюдали за трафиком в окрестностях Халилы. Проехала старенькая «европейка», грузовичок, подержанное средство передвижения, подозрительно смахивающее на «Жигули». До Халилы было рукой подать.
– Может, объедем?
– Не получится, – подумав, возразил Али, – местность изрезана. Теперь мы можем передвигаться только по дорогам. Меняем номера – прямо сейчас. У меня есть запасной комплект. Если на холме кто-то выжил, они могли разглядеть номер.
– Думаешь, поможет?
– Не забывай, что я турецкий бизнесмен, чему имеются убедительные бумаги. И номера мы поставим турецкие. Я в совершенстве знаю турецкий язык…
– И я – ну прямо вылитый турок, – поддержал Олег.
– А тебе лучше держать язык за зубами, – посоветовал Али. – Сойдешь за моего немого помощника. Аллах поможет – обзаведемся формой боевиков ДАИШ, тогда будет легче.
– Чем-то подтверждается принадлежность человека к вооруженным силам «Исламского государства»? – спросил Олег. – Бумага с печатью, аналог солдатской книжки? Какие у них в ходу документы?
– Да ничем не подтверждается, – фыркнул Али. – Командиры небольших подразделений знают своих бойцов в лицо. А еще на роже должна быть печать, что ты готов «мочить» неверных и умереть с именем Аллаха на устах. Но это разные, знаешь ли, вещи – я вот тоже хочу умереть с именем Аллаха на устах. Но в представлениях этих отморозков я – жалкий вероотступник, который достоин только смерти.
Через четверть часа они въехали в Халилу: ничем не примечательный городок, который пощадила война – во всяком случае разрушенные обстрелом здания в глаза не бросались. Но естественной разрухи хватало. Городок посреди пустыни явно не относился к разряду процветающих. На въезде в город работала заправка. Желающих пополнить запасы горючего не наблюдалось. В городе была единственная, какая-то бесконечная улочка. Вдоль нее тянулись светлые одно-двухэтажные строения с обветшалыми вывесками, с заваленными мусором тротуарами. Над мечетью развевался флаг – черное полотнище с белыми арабскими письменами. «Нет бога, кроме Аллаха. И пророк его Мухаммед». Вроде бы все правильно, любой из полутора миллиардов мусульман согласится с утверждением, но все же, все же… Вооруженные боевики на улице не попадались, но риск все равно огромный. Нервы были напряжены до предела.
В центре городка работал небольшой магазинчик – у входа стояла группа из нескольких женщин, с ног до головы закутанных в темные паранджи. Их лица закрывали сетки. Женщины пугливо отпрянули от тротуара, когда «секвойя» пропылила мимо.
– Вашим людям тут будет скучно, майор, – усмехнулся он. – Вино и сигареты не купить в принципе – только у подпольных дельцов, продажа и потребление караются смертной казнью. Могут на месте пристрелить, могут, для приличия, за угол завести. А то привяжут к джипу и будут таскать за собой по пустыне. А если нужна показательная казнь, то ночку пожить дадут, а утром на площади голову камнем размозжат. Девчонок тут найти нереально – это позволено только тем, кто воюет за идеалы ДАИШ. В заведении не посидеть, ни казино, ни боулинга, ни бильярда, под запретом даже футбол и прочие спортивные игры. Про шахматы и шашки, телевизор и Интернет даже молчу. Понятие «права человека» может вызвать только истерический смех…
