Людвиг Гибельгаус - В небе великой империи
Время бреющего полета подходило к концу и Хорев вновь сосредоточился на пилотировании. В такие моменты никакие посторонние мысли его голову не тревожили и свою профессию он любил в том числе и за это. Пора было искать драгоценный объект, источник его нынешней безопасности и последующего благосостояния. Майор включил излучающую антенну вертикального локатора и отчетливо увидел светящуюся точку на дисплее. Да, эта была цель, двигавшаяся своим обычным, многократно проторенным маршрутом. Не меняя высоты, Хорев скорректировал направление полета и через две минуты оказался прямо под „Боингом“, двигавшегося в восточном направлении на высоте десять тысяч метров. со скоростью девятьсот пятьдесят километров в час, как свидетельствовали об этом датчики истребителя. Другого воздушного движения в обозримом с помощью локаторов пространстве не было. Майор опять посмотрел на часы. 12:28. Пора начинать. Лёгким движением штурвала он аккуратно приподнял нос своей машины и включил форсаж. Рев двигателей достиг уровня, не имеющего аналогов на земле и серебристый истребитель почти отвесно взмыл вверх. Опять навалилась перегрузка, но Хорев опытной рукой четко выдерживал направление полета, чтобы пристроиться за „Боингом“ незаметно для его экипажа. Быстро достигнув нужной высоты, майор огляделся, ещё ощущая давящую тяжесть в висках. Громадный „Джумбо-Джет“ шел в семиста метрах впереди его, оставляя широкий инверсионный след за каждой из своих четырех турбин. Курс прежний, ведет себя спокойно. Хорев, пока не приближаясь, настроил свою радиостанцию на частоту „Боинга“ и прислушался. Ничего, всё спокойно, его явно не заметили. „Скоро начнется“ — подумал майор и опять подключился к связи с аэродромом. Затем увеличил обороты и приблизился к „Боингу“ на расстояние пятисот метров. Включить локатор ракетного наведения, снять с предохранителя гашетку бортового оружия и твердо поймать лайнер в перекрестье электронного прицела было делом нескольких секунд. Указатель уровня топлива гарантировал ещё как минимум восемь часов безмятежного полета. Хорев поудобнее устроился в кресле и приготовился к испытанию терпения. „Возможно именно этого момента я ожидал всю свою жизнь. Подожду и ещё чуток“ — сказал он себе и немного ослабил хватку на штурвале.
Купаясь в лучах высоко сияющего солнца, пронзающих безоблачное небо, „Боинг-747“ упорно продолжал свой путь на восток. Люди на его борту ели, спали, пили бесплатное виски, читали газеты и уж совершенно точно абсолютно все строили свои последующие планы на земле. То, что их воплощение не гарантированно никому, не знал никто, в том числе и экипаж.
г. Волхов, аэродром ПВО, 12:30
Дежурный по части капитан Долбиков, аккуратно постучавшись, вошел в кабинет командира полка. Точнее, полковник Шульгин был всего лишь и.о. командира полка и это делало миссию капитана весьма щекотливой. По стажу службы и демонстрируемым способностям полковник на эту должность не тянул и перспектива его утверждения на посту была очень туманной. Именно поэтому на любое ЧП Шульгин бы отреагировал крайне нервно и капитан это знал. Полковник оторвал тяжелый взгляд от бумаг, обильно заваливавших его стол и настороженно-вопросительно взглянул на Долбикова. Неожиданное появление дежурного по части ничего хорошего совершенно определенно не предвещало, весь вопрос заключался в степени предстоящих неприятностей.
— Товарищ полковник, разрешите обратиться! — вытянулся капитан.
— Обращайтесь — обронил Шульгин, вновь погрузившись в бумаги.
— Отдел радиоперехвата службы охрана аэродрома засек и записал на режимной территории несанкционированные радиопереговоры.
— Что ещё за переговоры, капитан?
— Некодированные переговоры на частоте зарубежной спутниковой телефонной сети.
— Это эти трубки, что ли? — полковник сделал неопределенный жест рукой.
Капитан смущенно откашлялся. Подход Шульгина к техническим тонкостям его несколько коробил. В отличии от полковника, Долбиков был не канцелярской крысой из бывших политруков, а боевым пилотом.
— Можно сказать и так, товарищ полковник.
— Ну и о чем там они говорили, коли некодированные были переговоры?
— Обменялись короткими фразами о хорошей погоде.
— И это всё? — на сердце у полковника заметно отлегло.
— Так точно — немного повысил голос Долбиков. Трусость и некомпетентность полковника его всё больше раздражала — но это мог быть условный сигнал и кроме того…
— Что? — быстро переспросил Шульгин.
— Никто из нашего летного состава или наземного персонала, военного или гражданского, не имеет права пользоваться на территории части такой коммуникацией или даже проносить с собой подобные устройства. Все переговоры, даже внутренние ведутся у нас по шифрованной спецсвязи — капитану очень хотелось назвать этому служаке статью устава, в которой всё ясно сказано, но промолчал.
— Это значит — полковник оторвал свою внушительную фигуру от кресла и встал, облокотившись на стол — что кто-то из служащих аэродрома нарушил устав внутренней службы! — грозно произрек он утверждающем тоном.
— В лучшем случае так. В худшем — мы имеем дело с вражеской активностью.
— Ну не преувеличивайте, капитан — такой оборот разговора был не по душе Шульгину.
— Прикажете подключить спецчасть? — пропустив это замечание мимо ушей осведомился Долбиков.
Пустить в дело спецчасть означало блокировать аэродром, не допуская никому не войти, не выйти, организовать тотальный досмотр всей территории части и личный обыск личного состава, за исключением самого полковника. Последствие у этих мер могло быть только одно — огласка и инспекция со стороны штаба округа. Честолюбивые планы полковника этот инцидент скашивал под корень. Ещё бы, такое ЧП на территории вверенной ему части! Может, всё дело выеденного яйца не стоит, но его высокопоставленные недоброжелатели наверняка раздуют из этого целую шпионскую историю!
— Отставить подключать спецчасть! Слишком много шума из-за ничего! Наверняка кто-нибудь из нижних чинов притащил ради забавы себе игрушку! — голос полковника сотрясал низкие своды кабинета.
— Тогда какие меры прикажете принять?
— Установите на проходной посты — Шульгин сел, чтобы слегка отдышаться — и металлоискателями проверите всех, покидающих часть. Без исключения! Это не должно слишком броситься в глаза — невольно вырвалось у него.
Капитан едва мог скрыть ироничную усмешку. Он служил в этом авиаполку ещё до того, как в нем появился Шульгин и мотивы поведения полковника секретом для него не являлись.
— Слушаюсь! — щёлкнул каблуками Долбиков.
— И вот что ещё — потрепанным платком Шульгин вытер взопревший лоб — сами держите язык за зубами и распорядитесь о том же в отделе радиоперехвата. Это приказ.
— Слушаюсь! — повторил капитан — разрешите идти?
— Идите.
Когда дверь за капитаном захлопнулась, Шульгин позволил себе вслух тяжело вздохнуть. Ну что за скотская работа, когда от каждой мелочи трясешся как осиновый лист! То ли дело раньше были времена! Всё имел и ни за что не отвечал. А теперь вот крутись…
Мадрид, российское посольство, 09:45
Когда побледневший Анатолий Юрьевич Лукин выскочил из своего кабинета, его секретарша едва не вскрикнула от неожиданности. Если выражение „на человеке лица нет“ сопоставить с реальной жизнью, так сказать, приложить к натуре, то именно такой вид имел сейчас культурный атташе. Едва положив трубку после этого безумного звонка он было схватился за телефон внутренней связи, дабы позвонить 2 секретарю посольства, но даже самая невинная перспектива быть подслушанным собственной секретаршей его остановила. Нет, так дело не пойдет. Столь взрывоопасная информация подлежит только непосредственному обсуждению с компетентными лицами. И самым компетентным из них естественно был Казанцев. Лукин без стука ворвался в его кабинет, когда тот читал только что принесенную ему из шифровального отдела телеграмму с Лубянки. По инструкции никто в этот момент не имел права находиться с ним в одном помещении во имя соблюдения секретности и ошарашенный Казанцев вскочил с места, заталкивая шифровку в карман. Возмущению его не было предела.
— Ну что же Вы, Анатолий Юрьич, врываетесь как татарин, без приглашения? — Казанцеву хотелось выразится покрепче, но всеобщее уважение, которым пользовался в посольстве Лукин и его растерянный вид удержали 2 секретаря от этого.
— Мне, мне… — культурному атташе явно не хватало воздуха и он задыхался — звонил сейчас какой-то сумашедший — наконец он немного взял себя в руки и выдавил из себя связную фразу.
— Так — тон Казанцева сразу стал на порядок серьезнее, сработал профессиональный инстинкт на опасность, которую он вдруг почувствовал — подробнее пожалуйста, Анатолий Юрьич.
