Альберт Байкалов - Конец света отменяется
– Худой, вы окружены! Предлагаю сдаться!
– Э-э! – разочарованно протянул бандит. – Это ты, спецназ?
Туман стиснул от досады зубы и двинул кулаком по земле. Все пропало. Бандит узнал его голос и догадался, что пленнику попросту удалось каким-то образом освободиться и завладеть оружием.
До Худого было совсем близко. Он видел даже выражение его глаз. В них уже не было растерянности и замешательства. Их сменили злость, отчаяние и решительность. Бандит теперь смотрел прямо на него. Туман понял: этот человек пойдет до конца. В принципе, он и не рассчитывал на то, что его удастся легко взять. В это время Худой стал отползать назад, за «Ниву». Перестрелка угрожала перейти в затяжную дуэль с преследованием. Причем в данном случае шансы Тумана и боевика практически уравнялись.
Он вспомнил про станцию. Можно было попытаться начать говорить на любой частоте. Он знал: сейчас в Чечне сканируется весь диапазон УКВ-радиостанций такого типа. Батальон радиоэлектронной борьбы, специальная служба МВД, отдел оперативно-технического наблюдения ФСБ контролируют эфир, ограничивая возможности бандитов. Но все это происходит в автоматическом режиме. Пока его выход на связь запеленгуют, доложат по команде, пройдет время. И тогда Худой стал тормошить длинного. Тот сучил ногами и хрипел. Сидевший у машины протяжно стонал.
– Худой, твоим людям нужна помощь, – Туман попробовал зайти с другой стороны. – Сдавайся. Мы загрузим их в машину и отвезем в госпиталь.
Худой ответил огнем из автомата. Туман едва успел прижать голову к земле. Когда он вновь посмотрел в сторону бандита, тот уже лежал за машиной.
– Черт! – выдохнул Туман.
Бандит, не сводя с него взгляда, вынул радиостанцию. Догадавшись, что он собирается вызвать подкрепление, Туман выстрелил в его сторону. Теперь нужно было быть вдвойне осторожным. Худой укрылся за машиной таким образом, что можно было случайно повредить колесо или топливный бак.
Туман торопливо достал из кармана найденную в рюкзаке станцию. Надеясь, что на ней была установлена частота, на которой работала вся банда, он надавил на вызов. Сейчас, если бандит не успел выйти в эфир первым, он этого сделать уже не сможет.
Туман сунул руку в карман и вынул оттуда веревку. Она пригодилась в третий раз. Не убирая пальца с кнопки вызова, он зафиксировал ее в нажатом состоянии и осторожно отложил станцию в сторону.
Со стороны машины послышалась ругань. Бандит нервничал.
Воспользовавшись тем, что Худой не смотрит в его сторону, Туман подхватил автомат и перебежал правее. Теперь бандит при всем старании не видел его. Прикрываясь корпусом машины, Туман стал красться. Однако Худой почувствовал неладное и вскочил на ноги. Туман увидел сквозь окна его голову и укрылся за деревом. Бандит обошел машину справа. Через некоторое время его голова мелькнула над капотом. Туман не знал, как быть. Худой может бегать вокруг машины сколько угодно. Он понял, что нужен живым.
– Худой, – позвал Туман. – На что ты надеешься? Сдайся!
Туман видел, как бандит на вытянутой руке протянул под днищем в его направлении автомат. Прозвучала короткая очередь. Пули подняли небольшие фонтанчики земли на половине пути между ним и машиной.
В это время случилось то, чего Туман никак ожидать не мог. Прямо за Худым возник Бахром. Он подкрался в момент выстрела и застал своего командира врасплох. Послышались крики, сопение и возня. Лязгнул о машину автомат. Больше не раздумывая, Туман вскочил и бросился к машине. Обежав ее, он увидел распростертого на земле Худого, на котором лежал Бахром.
Глава 18
Верона пробралась по узкому, заставленному баулами и сумками проходу автобуса в самый конец салона и устроилась в кресле у окна. Спинка переднего сиденья упиралась в колени. Весь дерматин на нем был изрезан вандалами. Дождавшись, когда она закончит возиться, рядом села Таня. Так Верона прозвала про себя свою новую опекуншу. Лишь вчера вечером они приехали в Кральево. Из расположенного в ста пятидесяти километрах южнее Белграда города сегодня Верона должна была отправиться в Косово.
– Погода портится. – Таня сняла кепку с длинным козырьком, стряхнула с нее капли воды и снова водрузила на голову. – Сыро и холодно.
– Нам долго ехать? – стараясь скрыть дрожь, осторожно спросила Верона.
– Сколько надо, столько и будем, – неожиданно резко ответила Таня.
Почти сразу автобус вздохнул дверями. Верона отвернулась к окну. За окнами поплыли окружавшие автовокзал домики с черепичными крышами, лишенные листьев деревья, унылые серые холмы.
Сразу после убийства Парады Бамат отвез Верону обратно в Мюнхен. Почти неделю она безвылазно жила в небольшой квартирке на окраине города. Из мебели здесь был стол, несколько стульев, кровать и небольшой телевизор. На каждом этаже пятиэтажного дома таких комнат было с десяток. Они располагались по обе стороны длинного коридора, который, по словам Бамата, упирался в общую кухню, где Верона ни разу не была. Чеченец сразу запретил ей даже подходить к дверям. Он объяснил Вероне, что это общежитие для иностранных граждан. Каких именно, уточнять не стал, а она не спросила. Когда они в первый день поднимались на этаж, на лестничной клетке и в коридоре им повстречались престарелые женщины, внешне напоминающие цыганок, отчего она пришла к выводу, что здесь проживают турки. С утра Бамат исчезал, а появлялся под вечер. Привозил продукты, ночевал и снова пропадал. Верона изнывала от одиночества, безысходности и неизвестности. Теперь она была рада даже обществу чеченца. Наконец, явившись однажды раньше обычного, он положил перед ней на стол новенький паспорт на имя гражданки Эстонии Ингеборге Эгимидс.
– Скоро ты вернешься в свой Петербург, – ошарашил он. – Но перед этим съездишь в Косово.
По мере того, как до нее доходил смысл сказанного, она медленно поднималась со стула, ощущая, как во рту пересыхает. До сих пор она считала, что ее тяжело чем-то удивить. Но это известие просто шокировало. Верона долго не могла обрести дар речи. Когда полностью осознала, что чеченец не шутит, толкнула на него стол и бросилась к дверям.
Он прошел следом в коридор. Некоторое время наблюдал за тем, как Верона безуспешно пытается вышибить закрытую на ключ дверь, потом сгреб ее в охапку и увлек обратно в комнату.
– Если ты хочешь, я отпущу тебя, – бросив на пол, зарычал он. – Но учти, до конца своей жизни ты будешь сидеть в тюрьме. Это лучшее, на что в твоем положении можно рассчитывать.
– Зачем я должна ехать в Косово? – отползая от него на локтях, спросила она, давясь слезами.
– Так надо. – Он сел на стул и с задумчивым видом некоторое время наблюдал за ней.
Верона уперлась спиной в кровать:
– Я боюсь.
– У тебя один выход, – вновь заговорил чеченец, – делать, что прикажут.
Она не спала всю ночь. Видимо, чувствуя ее настроение, Бамат даже не притронулся к ней. А утром к ним пришла Татьяна. Смуглолицую, с похожими на маслины глазами девушку Верона поначалу приняла за чеченку. Каково же было ее удивление, когда, представившись Тиорояпкте, женщина заявила, что родилась в Прибалтике. Таня приоткрыла завесу тайны того, что примерно ожидает Верону. Как оказалось, Бамат не случайно появился в притоне повторно. Чеченец специально посетил почти все места, где работали девушки из России. Совмещая приятное с полезным, он искал кандидатуру для работы в Питере. Верона полностью удовлетворяла требованиям. Те, кто делал заказ, не до конца посвятили чеченца в свои планы. Она должна пройти обучение и вернуться в Россию, чтобы выполнить всего одно поручение. За это ее отблагодарят свободой и деньгами. Что нужно будет сделать, Таня не сказала, сославшись на то, что и сама этого не знает.
На машине, останавливаясь для отдыха в небольших городах, они доехали до Югославии. Все происходящее из-за новизны и необычности казалось Вероне сном. Она невпопад отвечала на вопросы пограничников и таможенников, терялась при виде полицейских. Таня, напротив, вела себя раскованно и уверенно. Казалось, что эта женщина одним своим видом внушает говорившим с ней людям страх и покорность. Их нигде не задерживали. Машину вел одного с Татьяной возраста и роста мужчина. Она его представила как мужа. За всю дорогу он не произнес и десятка фраз.
Ее новый куратор, напротив, провела целый курс лекций, касающийся в буквальном смысле всех аспектов политической жизни новой Югославии. Верона и так знала, что Республика Косово и Метохия, а проще Космет, есть не что иное, как своеобразная сербская Чечня.
Моросивший дождь исчертил дорожками стекло, превращая предметы в размытые бледные пятна. На душе скребли кошки. Словно почувствовав это, Таня толкнула ее в бок и протянула бутерброд.
Есть не хотелось. Но Верона взяла булочку с куском колбасы и сыром. Осторожно надкусила и снова отвернулась в уже ставшее матовым окно.
