Джеральд Браун - Империя алмазов
– Возможно, тут вы правы. А как насчет тех крутых парней, которые на них работают?
Мэсси кивнул:
– Да, это рискованно. Но чем больше ставка, тем выше риск – так во всем. Тут ставка очень велика.
– Двадцать миллионов карат.
– Даже больше, – сказал Мэсси.
Чессеру пришлось признать, что идея ему нравилась. Ему – пятнадцать миллионов, а Мичему – фиг. До конца жизни о деньгах думать не придется. Человек, у которого есть пятнадцать миллионов, найдет способ превратить их в тридцать миллионов и так далее. Это Мичему придется крепко задуматься. Мысль об ограблении была, конечно, абсурдной, но очень привлекательной.
Пока Чессер раздумывал над этим, Мэсси внимательно вглядывался ему в лицо, как бы расшифровывая каждое движение его души. С годами у Мэсси выработалось умение читать по лицам людей их мысли. Ведя переговоры, он старался понять: хочет ли его деловой партнер на самом деле прийти к согласию, или он принимает желаемое за действительное.
Это давало ему существенное преимущество. Он редко ошибался. И на этот раз, с Чессером, он был уверен в своих выводах.
– Считайте, что я предлагаю вам пятнадцать миллионов, – проговорил Мэсси. – Плюс издержки.
– Я подумаю, – пообещал Чессер, сам еще не веря в это.
– Отлично, – отозвался Мэсси. Он откинулся назад и закрыл глаза. – Хорошенько подумайте.
За обедом Чессер пребывал в прекрасном расположении духа. Его стараниями разговор коснулся весьма забавных, хоть и не совсем приличных, вещей. Все развеселились. Он и Мэсси по очереди рассказывали всякие истории, и, судя по реакции слушателей, Чессер рассказывал лучше. Леди Болдинг от души хохотала и иногда вставляла довольно двусмысленные замечания. Чтобы не отстать от остальных, Марен вспомнила один эпизод из своей школьной жизни. Дело происходило в Швеции, где зимой было так холодно, что ученики сидели, укрывшись шерстяными пледами. Однажды ее посадили рядом с парнем, который ей нравился. Учитель что-то заметил и поинтересовался, что у них там происходит под одеялом. На это мальчишка не моргнув глазом ответил, что он просто точил карандаш.
После обеда Мэсси предложил посмотреть кино.
Леди Болдинг хотела поиграть в бридж. Мэсси уступил.
Они играли в библиотеке: мужчины против женщин, по доллару. Они сыграли первую партию, и выяснилось, что Мэсси играет всерьез. Чессер отнесся к этому с уважением и остановил поток своего красноречия, как только были розданы карты. Они сыграли четыре роббера и подвели итог, Мужчины выиграли две тысячи триста двенадцать долларов.
– Пусть будет две тысячи для ровного счета, – сказал Мэсси.
Чессер не собирался брать денег. Он думал, что это просто забава вроде их с Марен бесконечного матча в трик-трак. Но Мэсси настаивал на платеже.
– Хорошо, – согласилась Марен. – Леди Болдинг заплатит вам, а я – Чессеру.
– Нет уж, – возразил Мэсси. – Вы заплатите мне, а леди Болдинг – Чессеру, иначе мы никогда не увидим этих денег.
– Завтра утром я дам вам чек, – сказала Марен.
– Я сделаю то же самое, – пообещала леди Болдинг.
Было половина двенадцатого. Мэсси все еще хотел смотреть кино. Леди Болдинг отказалась, сославшись на то, что ей надо ответить на письма. Марен зевнула. Мэсси не стал дожидаться извинений от Чессера, просто пожелал всем спокойной ночи и отправился смотреть фильм в одиночестве.
Как только Чессер и Марен оказались в своей комнате, Марен сразу стала раздеваться, что – Чессер знал по опыту – могло означать либо крайнюю степень усталости, либо любовное нетерпение. Она небрежно разбрасывала вещи по всей комнате, как будто они ей больше не понадобятся. Оставшись в одних туфлях, она трижды прошлась по комнате, и Чессер, восхищенный грацией ее движений, готов был поверить, что все это делалось ради него.
Потом Марен сбросила обе туфли; они полетели в разные стороны и упали на ковер. Она тут же нырнула в постель. И Чессер заметил, что она даже не сняла тушь с ресниц.
Он быстро разделся, потушил свет и прикрыл дверь в соседнюю комнату, оставив только небольшую щелочку, откуда пробивалась тонкая полоска света. Чессер лег, вытянулся и прижался к ней.
Для начала он поцеловал ее в губы; она не отстранилась, но и не ответила на ласку. Чессер подумал, что она с ним заигрывает. Он хотел ее, но когда он уже готов был начать, Марен вдруг спросила:
– Что ты делал сегодня?
– Плавал, загорал и разговаривал с Мэсси.
– А я каталась верхом. Замечательный конь. Крупный, серый в яблоках. Его зовут Туман.
Рука Чессера медленно скользнула вниз; он хотел понять, настроена она или нет. Марен перехватила его пальцы на полпути и приложила к своей правой груди.
– Просто подержи меня, – сказала она.
В утешение она чмокнула его в щеку, и потом они долго не шевелясь лежали рядом. Он сказал:
– Я принял решение.
– Ну и хорошо, – ответила она немного отстраненно.
– С Системой покончено навсегда.
Она произнесла только короткое «угу» и больше ничего. Даже не пошевелилась. Немного погодя он сказал:
– Мэсси сделал мне сегодня одно предложение.
– Мы катались по саду. Уже начали появляться маленькие зеленые яблочки.
– Тебе не интересно, что я говорю?
– Ага. Почему ты не поехал с нами? Мы перепрыгивали все, что нам попадалось, кроме облаков. Ручейки, кусты – все, – она погрузилась в приятные воспоминания. – Я хочу купить эту лошадь. Спроси Мэсси, может, он согласится ее продать? Мне все равно, сколько это будет стоить. Туман мне очень нужен.
– Ты меня даже не слушаешь.
В ответ она только крепче прижалась к нему.
Терпение Чессера лопнуло. Он отодвинулся, но все-таки не слишком далеко; при желании он мог в любой момент дотянуться до нее.
– Черт возьми, для меня это очень важно. А тебе наплевать!
– Тсс, – отозвалась она.
– Ты понимаешь, что я ушел из Системы? Что я теперь безработный!
Он подождал, но ответа не последовало. Тогда он повернулся к ней спиной и сел, свесив ноги с кровати. Услышав какой-то шорох, он подумал, что сейчас она обнимет его, утешит и успокоит, но она просто повернулась на другой бок, спиной к нему, и Чессер оставил все попытки. Он встал, подошел к открытому окну и выглянул в темноту. Скоро ночные шорохи заглушили дыхание Марен, и он понял, что она уснула.
Чессер натянул легкую спортивную рубашку, штаны и сунул ноги в туфли. Он не старался одеваться потише, наоборот: вел себя так, будто был в комнате один. Взяв со стола сигареты и зажигалку, он вышел, нарочно хлопнув дверью, чтобы она услышала.
Чессер вышел в холл. Фильм еще не кончился – слышались музыка и голоса. Он поставил замки, которых на входной двери было множество, на защелку, чтобы они не закрылись и не оставили его на улице. Сделал шаг вперед. У него было такое чувство, что вот-вот раздастся звонок или завоет сирена. Теперь он шел не разбирая дороги.
Ночной воздух был прохладен и свеж. Луна покрыта дымкой. Ночные звуки стали громче – настоящая какофония. Все эти летающие, прыгающие, ползающие твари были трусами днем и только по ночам становились великими храбрецами. Чессеру казалось, они перекликаются, отвечают друг другу. Он уходил от дома все дальше и дальше.
Его глаза привыкли к темноте, и Чессер уже не боялся натолкнуться на куст. Теперь он ясно различал ровное пространство лужайки и шел широким шагом.
Немного погодя он остановился и закурил. И тут же почувствовал, что он не один. Обернувшись, он увидел приближавшуюся к нему фигуру. Их разделяло около ста шагов. На ней было короткое белое платье.
Марен не выдержала, пошла за ним. Она только притворялась, что спит.
Но это была не Марен. Это была леди Болдинг.
– Мне казалось, что кто-то идет впереди меня, – сказала она. – Я узнала вас, когда вы зажгли сигарету. У вас есть еще одна? – Она ощупью нашла протянутую пачку и достала сигарету. Их пальцы соприкоснулись. Он поднес ей зажигалку, и пламя высветило из темноты ее прекрасное лицо. – Мне захотелось погулять, – пояснила она, оглядываясь на оставшийся позади дом. В нескольких окнах горел свет, и, глядя на них, Чессер осознал, как далеко он ушел.
– Я гуляю почти каждый вечер, – сказала она.
– И всегда так поздно?
Чессер никогда раньше не оставался наедине с леди Болдинг, и, возможно, поэтому окружающее казалось ему нереальным. Он заметил, что она босиком. В ночном воздухе до него долетал аромат ее духов.
– Куда вы идете? – спросила она.
– Куда глаза глядят.
– Можно мне с вами?
Они продолжили путь вдвоем.
– Снимите туфли, – посоветовала она. – Так гораздо приятней.
– Тогда их придется нести в руках. Неохота возиться.
– Я вам помогу. Вы понесете один, а я другой, Он остановился, чтобы снять туфли.
– Я придумала, – воскликнула она. – Оставьте их тут, под деревом, а на обратном пути мы подберем их. Не волнуйтесь, я знаю тут все тропинки.
