Сергей Самаров - Кодекс разведчика
Конечно, я до кровати добрался по-спринтерски стремительно и лег, чтобы отделаться от приставаний жены, хотя рассказать ей о стрельбе на крыльце со всякими красивыми подробностями, которые могли прийти мне в голову, все же пришлось. Уже из кровати, даже из-под одеяла… Но выслушивать ее причитания и ужасания – это, как обычно, было выше моих сил. Я властно потребовал тишины и покоя. После этого она, бедная, сидела в большой комнате тихо, как мышка в присутствии кошки, боясь меня побеспокоить даже своим дыханием, а я не смог, как назло, уснуть, сколько ни пытался, сколько ни заставлял себя… И не понимал, что со мной происходит, какая безобразная поломка произошла в организме…
Непонятно откуда пришло, заставляя сердце биться неровно, беспокойство и ощущение, будто я что-то сделал не так, что я опять упустил какой-то важный момент, и это может иметь плохие последствия. Даже там, на крыльце, под автоматными очередями, я чувствовал себя спокойнее, и потом, во время оформления протокола, совсем не волновался. А сейчас какое-то непонятное волнение пришло и нарушало то, что для меня всегда было священно – сон…
Кажется, я слышал про такое. С некоторыми это случается, и даже название психологи придумали соответствующее – постстрессовый синдром. Впрочем, я не уверен, что правильно трактую медицинскую психологию. Сам я в свое время изучал психологию преступления, а это несколько иное понятие и совсем уж иная терминология…
– Люся… – тихо позвал я жену.
Она тут же ворвалась в дверь, как собака, готовая выполнить любое приказание хозяина, и даже смотрела при этом преданно, как настоящая собака. Люся у меня всегда такая. Если есть причина ворчать, она будет ворчать, не останавливаясь, две недели. Если есть причина жалеть и беспокоиться, она всю себя изведет на эти чувства и начнет стремительно худеть почти на моих глазах.
– У нас есть что-нибудь успокаивающее? Типа валерианы или еще что-нибудь?
– Феназепам… Таблетки такие… Успокаивающее… Надо?
– Давай… Гони… Нервничаю, понимаешь… – капризно пожаловался я. – Не спал и уснуть не могу… Никогда такого не бывало…
– Еще бы… Не каждый день в тебя, слава богу, стреляют… – Она стремительно убежала на кухню и вернулась с маленькой таблеточкой и водой в стакане. – Выпей, уснешь лучше…
Может быть, таблетка мне помогла. Беспокоиться я, кажется, стал меньше. И даже слегка задремал, впрочем, часто просыпаясь и бросая взгляд на часы. И так до тех пор, пока на улице не стемнело и на часы, которые я с руки только в бане снимаю, смотреть стало невозможно. То есть стало невозможно стрелку различить…
* * *В очередной раз я проснулся уже в твердой уверенности, что выспался окончательно и бесповоротно, но еще не понял, отчего проснулся. И только тихий голос Люси объяснил мне, что был, вероятно, телефонный звонок, и Люся, конечно, разъяренной тигрицей бросилась к аппарату, чтобы не допустить звонка повторного. Она с кем-то разговаривала, шепотом произнося короткие отрывочные фразы. Наверное, пыталась отделаться от настойчивого звонителя, который добивался разговора со мной. Но грустный опыт подсказывал, что если кто-то добивается такого разговора, то он своего постарается добиться обязательно. Не дозвонится на городской номер, будет звонить на мобильник, будет звонить в кабинет на служебный телефон, будет звонить дежурному по прокуратуре, всех достанет и меня найдет. Такова, к сожалению, жизнь следователя.
– Это меня? – на всякий случай крикнул я.
– Он проснулся… Сейчас подойдет… – уже громко ответила Люся, и я вынужденно встал.
Впрочем, встал я без проблем, потому что, как оказалось, выспался. Видимо, подсознание желало контролировать мою потребность во сне, опираясь на собственные знания о необходимости проводить большую работу. Подсознание, говорят, знает все… Может быть, оно знает, что меня это дело может поднять на качественно новый уровень? Под «уровнем» я подразумеваю должность и еще всякое этому сопутствующее… Я не против…
– Слушаю, Шторм… – сказал я в трубку, со сна еще с сильным хрипом в голосе.
– И сильно штормит, Максим Юрьевич? – спросил капитан ФСБ Поваляев.
Голос я узнал сразу и сразу осознал, что этого капитана мне меньше всего хотелось бы сейчас услышать. Мне вообще хотелось бы никогда не слышать этот самодовольный голос… Тем не менее с Конторой лучше не шутить, это я знаю, может быть, лучше, чем другие, и потому я прокашлялся, прочищая горло.
– Штормит, штормит и покачивает… – К тому, что моя фамилия у всех вызывает строго определенную ассоциацию, я давно привык, с детства. – Что вы хотите?
– На службу днем я вам звонить не стал, хотя и до нас уже дошли слухи о происшествии с вами. О происшествиях… Понимал, что вам не до меня… А дома вас такой, извините за выражение, «цербер» охраняет, что едва-едва пробился…
– Все правильно. У меня постстрессовый синдром, и домашняя секретарша охраняет мой покой, как я и просил ее… Нервничаю, как нетрудно догадаться… И вы на моем месте нервничали бы точно так же…
Это его не остановит, но все же даст мне возможность в самом деле нервы проявить. Могу себе позволить высказать хотя бы частицу того, что в душе накопилось.
– Тем не менее я хотел бы услышать, как обстоят дела с поиском Ивана Сергеевича Русинова… Надеюсь, поиск не прекращен?
– По этому вопросу вам лучше бы было обратиться в городскую «уголовку» к капитану Югову. Он поиском занимается… Но, если уж позвонили, и, тем более, разбудили, хотя я за последние сутки спал от силы два часа… Поиск не прекращен… Вы, конечно, слышали уже, как он сбежал?
– К сожалению, не от вас… Мы получаем и городскую, и областную сводки МВД. Имел удовольствие убедиться, что мой подопечный успевает себя и в городе, и в области проявить достойно своей репутации… Но я слышал еще, что он и вам звонил? Домой, как и я…
И об этом уже кто-то трудолюбиво «настучал»… Впрочем, кажется, об этом в городской сводке было… А «настучали» уже, наверное, дополнительно… Без этого у нас не бывает… Славные традиции советских времен…
– Звонил… Вину он, естественно, не признал, и признавать не собирается, как бы вам этого ни хотелось… Даже наоборот, сам решил мне содействовать… Говорил, что готов помочь мне найти настоящего преступника и даже уже активно взялся за это дело. Так активно, что за одну ночь еще два трупа появилось…
– Что же вы мне сразу не позвонили, Максим Юрьевич?..
– Какой смысл был в этом звонке? – Не позвонил я, конечно, не потому, что смысла в звонке не видел, а потому просто, что не хотел с этим капитаном дела иметь.
– Мы бы давно уже взяли вашего подполковника прямо горяченьким, с дымящимся пистолетом в руках…
– Каким, позвольте полюбопытствовать, образом?
– Вы же наверняка зафиксировали номер, с которого он звонил?
– Конечно… Это трубка убитого ментовского подполковника Фархутдинова… И звонил Русинов мне из дома убитого Брызгалова в Полетаеве-3…
– Разве трудно было отыскать его в городе по номеру?
– Невозможно…
– Почему?
– Чтобы компания сотовой связи включила систему поиска, необходимо предъявить решение суда. А суд нам такое решение не даст.
С этим я сталкивался дважды, и оба раза без результата. Поэтому мог говорить конкретно.
– Почему вы так в этом уверены?
– Потому что у нас нет ни одного доказательства вины подполковника, кроме вашего желания и не слишком очевидного мотива…
Капитан, похоже, уловил мою неприязнь.
– Продиктуйте мне этот номер… – потребовал довольно сухо.
Причины отказать у меня не было никакой, хотя я отказал бы ему с удовольствием. Но в данном случае отказ может быть расценен не слишком хорошо и вызвать звонок прокурору области из областного управления ФСБ. Начальство умеет договариваться о том, как и за что дать втык подчиненным… И я номер продиктовал по памяти.
– Кажется, так…
– Вы так хорошо запомнили его, словно много раз по этому номеру звонили… – а сейчас в голосе уже угроза прозвучала. Почти откровенная…
– Подполковнику Фархутдинову или подполковнику Русинову? – съехидничал я, не объясняя, что я в самом деле звонил еще раз Русинову. – У вас все?
– Все…
– Тогда до свидания. Я отдыхаю… – резко положил я трубку.
Капитан Поваляев раздражал меня всегда. А в этом деле особенно… И снова после разговора у меня беспокойство началось. Нервы напряжения уже не выдерживали. Потому, наверное, и в самом разговоре я сорвался.
– Дай еще таблетку… – попросил я жену все тем же нервным тоном.
Она поспешила на кухню, где содержала свою богатую, на два с половиной ящика стола, аптечку. Принесла таблетку вместе с водой.
– Кто это такой? – спросила, кивнув на телефон.
Я не удержался, чтобы не скривить рот. Подробности отношений с Поваляевым ей знать ни к чему, ни к чему знать и настоятельную просьбу капитана. Я вообще с его просьбами не в первый раз сталкиваюсь. Иногда уважаю, когда они с моим мнением совпадают. Иногда игнорирую, но спускаю отказ «на тормозах». Сейчас уважил, потому что просьба капитана не единичная… И с другой стороны такая же просьба пришла. Даже не просьба, а деловое предложение, и от человека не чужого, хотя и не близкого… И это жене знать не положено…
