Максим Шахов - Люди-торпеды
Ребята быстро покинули номер, а Гюльчатай осталась сидеть на диване, только скинула легкие тапочки и поджала под себя ноги. Она пристально и озабоченно смотрела в спину командира, неподвижно застывшего у окна и, казалось, предельно погруженного в свои думы. Однако секунд через пять Гера, не оборачиваясь, задумчиво произнес:
– Никогда еще я не был настолько мало уверен в своих силах.
Галя тут же откликнулась:
– Это было заметно, командир.
– Неужели?
– По твоей многословности.
– А мне-то, наоборот, казалось, что я все так логично и последовательно излагаю. Никаких колебаний и неуверенности.
– Слишком логично и слишком последовательно. Хотя, думаю, ребята не обратили на это особого внимания...
– Значит, опять пресловутая женская интуиция.
– Ну, почему же пресловутая? Да и не у каждой женщины она есть. Точнее, есть, наверное, у каждой, а вот проявляется далеко не всегда. Нужны какие-то особые обстоятельства, причины.
– А у тебя сейчас они есть?
Галя только медленно прикрыла свои восхитительные черные глаза и утвердительно опустила вниз голову. Талееву был понятен и этот ее молчаливый ответ. Он отошел от окна, присел рядом с девушкой и неловко пристроил свои руки на собственных коленях, не решаясь обнять такие беззащитно трогательные сейчас хрупкие плечи:
– Понимаешь, Галчонок, мы не можем вступить в открытое противоборство с такой громадиной, таким отлаженным механизмом, как силовые структуры целого государства. Эта махина нас попросту раздавит и вряд ли заметит. Но еще я очень хорошо знаю Сергея Редина, чтобы поверить в то, что он даст слабину, сломается, изменит хоть на йоту своим принципам, перестанет бороться до последнего вздоха – и еще какое-то время потом. Он не станет грузить себя проблемами межгосударственной политкорректности и определять количество своих противников. Он будет действовать. И ему нужна моя помощь. Иначе зачем еще стоит жить на этом прекрасном свете?
* * *Кроме тепловоза, в составе были всего три вагона. Причем последний, вероятно, предназначался для охраны: он был пассажирский, а над его крышей выступал козырек небольшой будки, так что находившийся в ней вооруженный боец мог не только просматривать, но и простреливать крышу состава и местность вдоль насыпи. Впереди тепловоза двигалась автодрезина с еще несколькими вооруженными людьми.
Такая усиленная охрана должна была компенсировать невысокую скорость состава. Полотно дороги часто петляло, объезжая каменистые выступы и глубокие неровности почвы. Да и сами рельсы прокладывались второпях, отчего некоторые деревянные шпалы уже расшатались и даже начали подгнивать.
В то время, когда поезд совершал один из наиболее крутых поворотов, из-за невысоких деревьев взметнулся вверх высокий столб огня и дыма, а затем разнесся оглушительный грохот взрыва. Тепловоз не затормозил, но из окон последнего вагона высунулись сразу несколько автоматных стволов, а охранник в будке переместил в направлении взрыва длинный ствол пулемета, установленного на вращающейся турели.
Тут же с противоположной стороны состава прямо из-под насыпи к вагонам метнулись три человеческие фигуры. Помогая друг другу, они быстро взобрались на сцепку между первым и вторым вагонами.
Состав также неторопливо продолжал свой путь, охранники успокоились, решив, что это опять строители ГЭС расчищают динамитом какой-то каменистый участок, а трое мужчин, расположившись поудобнее между вагонами, приготовились к путешествию вместе с поездом до конечного пункта маршрута.
Им оказался тоннель, вход в который был вовсе незаметен со стороны из-за постоянной тени и низко нависающих ветвей деревьев. Выхода с противоположной стороны не было.
Воспользовавшись царящим вокруг полумраком, зайцы быстро покинули насиженное место и укрылись за штабелями коробок, ящиков и контейнеров слева от заканчивающихся тупиком рельсов.
Состав уже встречала бригада рабочих и два автопогрузчика. Из распахнутых вагонов начали сноровисто извлекать мешки, пакеты, тюки, какое-то техническое оборудование и грузить в два больших лифта справа от состава. Входы в лифты охраняли двое вооруженных людей в пятнистом камуфляже. По мере заполнения лифты поочередно уходили и появлялись обратно пустыми через несколько минут.
Незаметно оглядев помещение, наши друзья не обнаружили больше никаких дверей или отверстий, ведущих куда-либо. Значит, проникать внутрь надо было вместе с грузом. По крайней мере на этих же лифтах.
Оружие было у четырех охранников поезда, которые, собравшись в кружок около своего вагона, курили и что-то оживленно обсуждали; и у двух охранников лифтов, внимательно наблюдавших за разгрузкой. Этих взял на себя Толя, так как приблизиться к ним незаметно было просто невозможно.
Негромко хлопнули два выстрела с интервалом в полсекунды, и оба охранника осели на землю, выронив из рук автоматы. Одновременно с этим Гера и Вадим из-за вагона с двух сторон атаковали четверку поездных сторожей. Своим оружием они не пользовались. Несколько классических ударов из арсенала рукопашного боя повергли противников на землю.
Затем, угрожая двумя автоматами, Гера загнал в один из вагонов всю рабочую бригаду. Туда же втащили бесчувственных сторожей, а из тепловоза Вадим привел двух связанных помощников машиниста, коротко пояснив Гере: «Сопротивлялись».
Всей этой публике Талеев продемонстрировал гранату и вытащил из нее чеку. Потом жестами объяснил, что вставит ее снаружи в засов вагонной двери, и при малейшей попытке эту дверь открыть, граната взорвется. Затем он действительно захлопнул вагон, закрыл на щеколду и вставил гранату. Правда, предварительно Гера вернул на место чеку, зацепив ее за торчащую из доски двери шляпку гвоздя.
Подошел Вадим:
– Ну, можно трогать. Машинисту я все очень доступно объяснил. Он даже понял, что весь состав заминирован и взорвется, как только поезд затормозит. Да в одиночку у него не будет времени ни на что, кроме управления тепловозом.
Гера повернулся к будке машиниста и махнул стволом «трофейного» автомата. Тепловоз тут же завелся и задним ходом, но с максимальной скоростью выкатился из каменного ангара. Через сто метров была развязка, где состав мог развернуться.
Проследив, что все произошло, как надо, Талеев и Вадим подошли к лифту. Там уже сидел и неторопливо курил Толя рядом с телами раздетых и уложенных внутри охранников. Гера быстро переоделся и нажал единственную кнопку на стене лифта.
Тяжелая дверь медленно закрылась, однако сам лифт не сдвинулся с места. Ребята начали осматриваться, но неожиданно из невидимого динамика раздался громкий голос:
– Я рад приветствовать вас в моих владениях! – Речь была русской, с небольшим английским акцентом. – Мы очень скоро увидимся, а пока, в целях безопасности...
Тут же с потолка раздалось шипение поступающего в кабину бесцветного газа, и уже через несколько секунд все трое друзей лежали без сознания на полу рядом с телами охранников. Включился двигатель, и лифт поехал вниз.
* * *Гера очнулся на диване в по-спартански обставленной маленькой комнатке без окон. «Ну конечно, я же под землей. Точнее, в скале». Мысль понравилась. Не сама мысль, а то, что он, во-первых, помнит все произошедшее, а во-вторых, рассуждает вполне логично. Только ужасно ломило затылок. На нем была надета новая роба, напоминающая матросскую, а на полу перед диваном стояли легкие тапочки без пятки. «В таких не побегаешь». На небольшом столике Гера увидел бутылку с прозрачной жидкостью, но пить поостерегся.
Встав на ноги, он сделал несколько дыхательных упражнений, потом прошелся по своей обители как по тюремному двору: опустив голову и заложив руки за спину. Входная дверь была сплошная, без глазков и каких-либо откидных окошек. «Значит, помещение не предназначено для арестованных, но наблюдение явно ведется».
Талеев приподнял над столом бутылку с водой и постучал по ней пальцем, оглядывая стены по периметру. Через несколько минут раздался металлический щелчок разблокированного замка, дверь открылась, и в комнату шагнул высоченный иранец с подносом в руках. В дверном проеме маячил еще один, но в комнату следующим шагнул не он, а европейской внешности мужчина, тоже высокий, с породистым лицом и длинным носом. Это был Смит.
Вошедший присел на единственный стул у стола и подождал, пока перед ним поставят поднос.
– Угощайтесь. Здесь сок, кола, минеральная вода.
Высокий иранец отступил к двери, но не вышел. Пока Талеев пил прямо из бутылки оранжад, мужчина внимательно его разглядывал, потом одобрительно произнес:
– Вы в отличной спортивной форме, господин Усольцев. Ваш приход сюда – достойное восхищения зрелище. – Голос был тот же самый, что в лифте.
