Станислав Олейник - Тени прошлого
— Это точно, Федя, — захрипел булькающим смехом Гордый, в те времена я был знаменитостью…
Проговорили до сумерек. Но о работе речь больше не велась.
В молодые годы, которые прошли в большей степени в местах лишения свободы, Гордый никогда не замечал, как ежерассветно растворялась ночь. Он тогда был, как робот. Не успевал упасть головой на подушку, как, будто сразу, летела команда «подъем». Да и теперь, когда все прошлое, казалось, было далеко позади, происходило, на его взгляд, то же самое. Только рассвело, — раз, и уже сумерки. А вот ночи, ночи стали другие. Они превратили его в самого обыкновенного лунатика.
Вот и этот день пролетел, словно и не начался. Но он чувствовал себя счастливым. Счастливым, благодаря своему бывшему «куму», который, смешно признаться, стал ему больше, чем родной. Излив перед ним свою душу, он словно снял с нее огромный камень, стал чище…
Южная ночь незаметно поглотила и море, и торчащий на его ровной глади, словно прыщик на чистом теле девственницы остров, с его гостиничными комплексами, виллами, и маленькой русской банькой, неизвестно откуда появившейся посреди средиземного моря. То что банька родом из России, сомнений у Хромова не было. Что-что, а сибирскую, пахнувшую смолой сосну, перепутать с другими породами дерева, он никогда не мог.
На следующий день, к вечеру, оба побывали в баньке. После парилки, отдохнув на топчанах в предбаннике, перебрались в небольшой зальчик, стол которого был украшен настоящей русской закуской: На тарелочках матово светились маринованные и соленые огурчики, грибы. А в обыкновенном чугунке дымилась отварная картошка. Источала свой неповторимый аромат жирная атлантическая селедка. Были здесь и соленая капуста, были и помидорчики. И все это великолепие венчали бутылки с пивом, жбанчик, с настоящим хлебным квасом, а на любителя, — бутылка с давно забытым названием, — «Столичная», было предназначено гостю.
— Не стесняйся, Федор, — кивнул на стол Гордый, протягивая руку к жбанчику с квасом. — Ты думаешь мне, как смотрящему, не было известно, как мой «кум» еще в те далекие сибирские времена обожал «Столичную»?..
Комната, которую предоставили Хромову, была с видом на залив. Ночь была сырая и теплая. Над заливом дымился туман, и было слышно, как где-то там, внизу, играют, пенясь волны.
Уже лежа в постели, Хромов попытался осмыслить, что ему говорил Гордый, — когда-то профессор воровского мира, а сейчас крупный предприниматель. Заснул незаметно, перед самым рассветом.
Казалось, все уже было позади, и началась новая жизнь, с ее заботами, планами на ближайшее будущее. И вот, на тебе…. Этот сморчок…. И как он мог про него забыть? Казалось все просчитано, все просмотрено, а оказалось, что все же упустил. Эта сволочь, следит за ним, и фиксирует его каждый шаг.
Этот человек уже дважды звонил ему домой и требовал за молчание сумму. И какую! Вот и сегодня, этот подонок позвонил и потребовал встретиться, а чтобы обезопасить себя, заявил, что компрометирующие материалы хранит у своего родственника. И если с ним что-то произойдет, они сразу окажутся в прокуратуре.
О шантажисте он решил шефа в известность не ставить. Об этом даже не могло и быть речи. Если это случится, все чего он добился с таким трудом, все полетит к чертовой матери. И он решил о себе позаботиться сам.
…А казалось, все уже страшное позади. Еще немного, и он там…. И все случилось потому, что он потерял бдительность…
Уже стемнело, когда двое мужчин встретились за столиком летнего кафе на окраине города. Оба появились почти в одно время, и оба заказали по бокалу пива.
Первый, что появился немного раньше, был выше среднего роста, лет сорока восьми. Летняя, с короткими рукавами рубашка, плотно облегала его далеко не спортивную фигуру. Небольшая, аккуратно подстриженная бородка, умные добрые глаза, пристально следившие за сидевшим напротив человеком, делали его похожим на рядового учителя, но никак не рабочего человека, хотя на это указывали лежащие на столе его тяжелые, с въевшейся соляркой руки.
Сидевший напротив мужчина, был несколько моложе. Oстрое удлиненное лицо, делало его похожим на гороховый стручок из какой-то детской сказки. Мужчина с бородкой внимательно смотрел в бегающие глаза собеседника, и ожидал, когда тот заговорит. Однако мужчина, постоянно бегая глазами по сторонам, упорно молчал.
Не выдержал бородач.
— Я пришел, как видишь, — тихо проговорил он, — а теперь, слушаю…
— Я все сказал тебе по телефону, — нервно дернулся тот, хватая рукой бокал пива.
— Тогда не пойму, зачем я тебе нужен? — пожал плечами бородач.
Второй, расплескивая пиво, сделал несколько жадных глотков, и, отдуваясь, медленно опустил бокал на стол перед собой.
— Понятно, — усмехнулся бородач. — Ответа нет. — И, немного помолчав, спросил:
— Ты один? Или за тобой кто-то стоит?
— Это не имеет никакого отношения к нашему вопросу, — хрипло выдавил второй, снова хватаясь за бокал.
— Я не о том. Я о том, — ты один до этого додумался, или кто подсказал?
— Один, — выдохнул первый. — На кой хрен, мне с кем-то делиться…
— Понятно, — кивнул бородач. Он понял, что сидящий перед ним шантажист «работает» один и, похоже, впервые.
— Так что ты еще хочешь? — поднял тяжелый взгляд на шантажиста бородач. — Я же тебе заплатил, и заплатил неплохо…
— А если все раскроется и меня потянут…
— Ну и что? — усмехнулся бородач. — Возьмешь и все расскажешь…
— Нет уж, я хочу все получить сполна, а потом свалить из этого города.
— Во-от оно как, — бородач отодвинул в сторону бокал с пивом, к которому так и прикоснулся. Неожиданно его глуховатый голос зазвенел сталью. — Ты…. После того, скотина, что я сделал для тебя, ты решил меня шантажировать? — И не давая тому и произнести слова, зловеще прошептал: «Ты блефуешь, сволочь…. Ничего у тебя на меня нет».
— Нет, — испуганно дернулся мужчина, — я не блефую…. Ты же сам мне говорил, что собираешься «туда» навсегда, ну, а я…
— Понятно, усмехнулся бородач, — боишься остаться без заработка. Ну-ну…. Тогда не пойму, к чему весь этот цирк с шантажом. Мы могли бы и так договориться, — Бородач бросил хмурый взгляд на съежившегося собеседника. Помолчал. Потом неожиданно хлопнул ладонью по столу и рассмеялся: «И чего ты дергаешься все время? Прижало что-ли, отлить хочешь? Если так, то беги, — кивнул он в сторону темнеющего сразу за столиками кустарника…. Вернешься, все и обсудим.
Посмотрев вслед скрывшемуся в кустах собеседнику, бородач достал что-то из кармана рубашки, затем, отгоняя то ли мух, то ли комаров, которые всегда крутятся над освещенными столиками, помахал рукой над кружками с пивом, поднял свою, сделал большой глоток, и поставил на место.
К нему окончательно вернулось настроение. А когда вернулся собеседник, они проговорили еще около получаса.
На следующий день утром, бородач, как только поднялся с постели, сразу же вышел на улицу и, с автомата, расположенного рядом с магазином, позвонил домой своему вчерашнему собеседнику.
— Слушаю, — донесся до него тихий и совершенно незнакомый голос.
— Здравствуйте, — поздоровался бородач, — можно хозяина?
— Его нет…. А если быть, точнее, он не может подойти…
— Как это, нет?! Что с ним?..
— Он умер…
— Как, умер?! — воскликнул бородач. — Когда?!
— Ночью…. Сердце…
— А с кем я говорю?
— С его братом…. Простите, а вы кто?.. Але! Але!.. — прокричал абонент, но бородач осторожно повесил трубку, и задумчиво посмотрел на свое отражение в защитном стекле автомата.
Вечером Васьков позвонил своему старому знакомому, как и он, бывшему «афганцу», который в настоящее время трудился водителем-дальнобойщиком, в том же автохозяйстве, что и Мухин. Договорились о встрече на следующий день.
Володька Шубин, — так звали этого человека, на встречу пришел без опоздания.
Летнее кафе, где они расположились, если не считать сидевшей за угловым столиком, молодой пары, было пустым.
— Привет, Миша, — протянул он Васькову для приветствия руку. — И зачем это вдруг понадобился знаменитому сыщику времен и народов, скромный труженик — водила? — пошутил он, усаживаясь напротив.
— Сейчас, объясню, — ответно улыбнулся Васьков и, подозвав официанта, заказал два кофе…
…Знали они друг друга давно, с начала девяностых, когда только начиналось образовываться движение ветеранов войны в Афганистане. В дальнейшем они хотя и встречались, но не часто и, как правило, 15 февраля у мемориала воинам-интернационалистам. Были случаи, когда Васьков оказывал тому помощь, но и он иногда обращался к Шубину за помощью в выяснении тех или иных вопросов. Поэтому, он сразу, без всяких предисловий, перешел к интересующей его теме.
