Альберт Байкалов - Гражданский спецназ
Они молча пригубили вино, делая вид, будто наслаждаются мягкой музыкой, льющейся из акустических систем, расположенных по углам гостиной, и вкусом терпкого напитка. Наконец, Наталья не выдержала:
– Тебе приходилось убивать?
Геннадия этот вопрос смутил. Не своим содержанием, а тем, что задан спокойным, обыденным тоном.
– Приходилось, – немного подумав, ответил он. – А зачем тебе это знать?
– Так. – Пешехонова неопределенно пожала плечами, задумчиво глядя на него.
– Хорошее вино, – перевел он разговор на другую тему. – Давай за этот вечер.
Приятная музыка и близость Натальи раскрепостили Навродского. В то же время от его внимания не ускользнул появившийся блеск в глазах женщины. Ослабив галстук, он поднялся со своего места, обошел столик и, опустившись перед ней на колени, уткнулся лицом в ее бедро. Нерешительно, но нежно она принялась гладить его по голове.
У него перехватило дыхание. Он вдыхал аромат ее тела, чувствуя себя самым счастливым человеком на земле. Осторожно проведя рукой по нежной, бархатистой коже ноги, неожиданно для себя вдруг подхватил ее на руки и перенес на диван.
Освободившись от его объятий, она улыбнулась:
– Выключи свет.
* * *Лучок подъехал к ресторану «У гусар» ближе к обеду. Он не договаривался с Бобровым о встрече заранее. Зная, что тот любит наведываться в свое детище и подолгу придирчиво инспектировать его, а затем дегустировать блюда, обедая в специально оборудованном помещении, был уверен, что он там. Однако, выйдя из машины, Игорь неожиданно заметил стоящий неподалеку «Опель», который показался ему знакомым. Уже взявшись за массивную ручку входной двери ресторана, Лучок вспомнил, что видел похожую машину, выезжая со своего двора. В груди шевельнулось беспокойство.
Войдя в фойе, он сразу же позвонил Пасику, и, так как госномера из-за большого расстояния разглядеть было невозможно, он подробно описал машину и сказал, где она стоит.
– И что требуется от меня? – заспанным голосом спросил Пасесеев.
– Повисни ему на хвост. – Лучок покосился на стоящего неподалеку охранника и заговорил тише: – Если убедишься, что он точно меня ведет, постарайся ему помешать и пробей, кто это.
– А вдруг менты? – ужаснулся Пасик.
– Не паникуй, – успокоил его Лучок, хотя сам был не на шутку напуган. – Возьми с собой Жгута.
С одной стороны, если они каким-либо боком «засветились», Бобер посворачивает им шеи, Лучку – в первую очередь. С другой, известие о человеке, выдававшем себя за киллера, направленного Бобром для ликвидации врача, наводило на мысль о третьей силе. Лучок был сообразительным парнем и чувствовал, что смерть Пешехонова потянет за собой цепочку событий, так или иначе связанных с борьбой за компанию. Кроме супруги бывшего генерального директора, имеющей право на управление предприятием и почему-то не претендующей на это, было много других заинтересованных лиц, некоторые намного серьезнее его нынешнего хозяина.
Так или иначе, он пока решил не докладывать о своих подозрениях шефу.
Несмотря на то что в службе безопасности Лучка знали хорошо, до апартаментов босса его проводил внушительных размеров охранник.
Помещение, где обычно обедал Бобров, заодно обсуждая вопросы, было его гордостью. Еще бы, стоимость только малахита, специально привезенного с Урала, которым были отделаны стены, исчислялась в сотнях тысяч долларов. По углам располагались искусно сделанные фонтаны, вода в них подсвечивалась специальными лазерными устройствами. Длинный стол был из того же материала, что и стены. В сочетании с картинами в массивных позолоченных рамах это смотрелось грандиозно.
Александр Михайлович сидел на одном из стульев, которые тоже можно было назвать произведениями искусства. Задрапированные зеленым материалом, с высокими спинками, они были сделаны из бука и имели позолоту.
Бросив на вошедшего изучающий взгляд, словно пытаясь понять, с какими вестями пришел Лучок, он отложил вилку в сторону:
– Ну, рассказывай.
Лучок, не дожидаясь приглашения, сел напротив:
– Все прошло как по маслу.
– Подробнее. Вы с ним говорили?
Лучок в двух словах рассказал, как удалось попасть в дом, где находился доктор. Услышав, что пришлось завалить двоих ни в чем не повинных людей, Бобер и бровью не повел.
Рассказ Курмачова Лузин передал детально, практически слово в слово.
Александр Михайлович, нахмурившись, долго молчал. У него в глазах появилась растерянность. Он явно не ожидал такого поворота событий.
– Вы правильно сделали, что не грохнули его. – Он поднялся из-за стола и поправил галстук. – Завтра я с ним хочу увидеться.
– Завтра вряд ли получится, – Лучок заерзал на стуле, – сейчас надо ехать, а то его до вечера муравьи сожрут.
Бобер кивнул головой.
Выходя из ресторана, Лучок незаметно покосился в сторону. Вызывающая его обеспокоенность машина стояла на том самом месте, где и была час назад. Однако чуть дальше позади нее уже пристроилась «девятка» Пасесеева, и Лузин облегченно вздохнул, хотя ощутил усиливающуюся дрожь во всем теле…
…Когда Бобер в сопровождении охранника и Лучка подошли к оставленному ранним утром в лесу у муравейника Курмачову, вид его был ужасным.
Лицо доктора было до неузнаваемости распухшим. Он был красный как рак, изрядно обгорев на солнце. Но наибольшие страдания ему принесли маленькие рыжие бестии, в некоторых местах объевшие верхний слой кожи. Наряду с комарами и оводами они сплошной черной массой покрывали тело. Веки увеличились до таких размеров, что из-под словно срезанных лезвием ресниц едва можно было разглядеть глаза.
Оглядев результаты работы Лучка и брезгливо поморщившись, Бобер отошел в сторону:
– Отвяжите его.
С упавшего на землю Курмачова ветками росших поблизости берез смели муравьев и, прислонив его к дереву, освободили рот от скотча.
– Как он не задохнулся? – удивился Волына.
– Скажи мне, братец, вот что, – не обращая внимания на реплику охранника, присев на корточки перед врачом, обратился к нему Бобер. – Что за киллер тебе привиделся?
Промычав что-то нечленораздельное, Курмачов неожиданно закатил глаза и захрипел.
– Зря отвязали, – вновь подал голос Волынкин. – У него долго руки и ноги были перетянуты, а сейчас жара…
– Ну и что? – удивился Лучок.
– А то, – Волына не без презрения посмотрел на Игоря, – синдром длительного сдавливания. У него сейчас токсины, продукты разложения из конечностей рванули по всему организму…
– Откачать можно? – перебил его Бобер.
– Бесполезно. Наверняка уже почки отказали, – со знанием дела покачал головой Волына. – Как пить дать, не жилец.
– Пристрели его, умник, – вздохнул Бобер, зло посмотрев на Лучка. – Зачем, собственно, я сюда ехал? Посмотреть, как он загнется?
Сплюнув, он направился к машине. Одиночный выстрел, вспугнувший с деревьев птиц, поставил точку в биографии Эдуарда Юрьевича.
До места несостоявшейся беседы с доктором и обратно в город Бобров ехал в машине Лучка, справедливо посчитав, что рисоваться на «Мерседесе» в каком-то лесу рискованно.
Довезя босса до района Элеватора, где тот пересел в привычный для города лимузин, Лучок проехал еще с полкилометра, туда, где они договорились встретиться с Пасесеевым.
Еще издали он увидел, что задняя часть машины у того изрядно помята.
«Значит, браток все-таки имел разговор с водителем „Опеля“, – мелькнуло у него в голове.
Сгорая от нетерпения, Лучок нырнул на заднее сиденье машины:
– Ну, и кто этот уродец?
– Я бы так не сказал, – усмехнулся разбитыми губами Пасик. – Парень конкретный.
Он развернулся в сторону Лучка, демонстрируя распухший нос и порванную губу.
– Нехило. Ты сейчас на сфинкса похож.
– Мне не смешно, – буркнул Пасик. – Ты Жгута еще не видел.
– А с ним что? – напрягся Лучок.
– Он до сих пор вспомнить не может, как его зовут.
Лучок вспылил:
– Ты конкретно можешь говорить или тебе мозги отшибли?!
Пасесеев вздохнул:
– Как ты сказал, так и сделали, сели на хвост этому мужику…
– Я видел, – кивнул головой Лучок.
– Проверили, он за вами шел и, между прочим, знал, что вы в направлении Обшаровки едете. В городе отстал и по параллельной улице обогнал. Потом ждал вас на заправке… Когда он за вами покатил, снова пристроились сзади, смотрим, вроде один. Решили подставиться… Как водится, я давай рамсы разводить…
– В общем, упустили лоха, – сплюнул прямо на пол Лучок.
– Не совсем. – Пасик выдержал паузу, словно решая, говорить дальше или нет, наконец вздохнул: – Ствол он у меня забрал в залог ремонта его машины.
– Лихо! – Лучок хлопнул себя по колену. – А в задницу он вас не отымел?
Пасесеев, виновато опустив голову, некоторое время сидел молча, словно действительно пытаясь вспомнить, не было ли чего между ним и неизвестным, пока он находился в отключке.
