Кремль 2222. Волоколамское шоссе - Кривчиков Константин Юрьевич

– Повтори ешо раж, – потребовал Убош. – И помедленней. У тебя и беж того во рту каша.

– Какая каша? – удивился Шуб. – Я кашу два дня не жгал. И вобшэ ш утга не жгамшы.

– Это твои проблемы, балбеш. Повтори, што тебе шкажал Жаб.

– Он шкажал, што по догоге идет хомо. Один. Молодой. Но ждоговый. Иж Капитолия.

– Пошэму Жаб решил, што хомо иж Капитолия?

– Жаб шкажал, што только у них такие шлемы. Он однажды видел мегтвого гажведшыка. «Лешные» таких шлемов не ношат. А ешо Жаб шкажал, што у хомо ешть наштояшый пиштолет. И это шамое… – Шуб провел ладонью по боку. – Губаха беж гукавов.

– Майка, што ли?

– Нет, не майка. Губаха. Но беж гукавов. И кагманов много.

– «Ражгружка»? – сообразил Убош.

– Ага, гажггужка. Навегное.

Убош с ожесточением почесал под мышкой, в кровь раздирая свеженький фурункул. Вот это новость! Надо же, ни с того ни с сего здесь объявился молодой капитолиец. Да еще совершенно один.

Похоже, удача все‑таки повернулась в его сторону. А он уже решил, что все пропало. И Бужыр может обвинить в срыве операции его. А при чем тут он, если обоз «лесных» так и не появился? Видимо, лазутчик что‑то перепутал. Или договоренность маркитантов и «лесных» о встрече по каким‑то причинам сорвалась в последний момент.

В соответствии с планом Бужыра Убош со своим септом караулил «лесных» невдалеке от просеки. Остальные два септа прятались по сторонам дороги южнее. По расчетам дампов «лесные» должны были выйти из чащи где‑то после полудня. И отправиться по дороге на юг, навстречу каравану маркитантов. Вот тут три септа и взяли бы отряд «лесных» в клещи.

Однако что‑то не срослось. Солнце сначала миновало зенит, потом стало клониться к закату, а «лесные» так и не появились. Но Убош решил сидеть в засаде до наступления ночи, чтобы избежать придирок Бужыра. Хотя уже понял, что операция провалилась, потому что никто не станет проводить обмен товарами в темноте.

Это означало, что целых три септа бойцов потратили день впустую. Даже ни одного вонючего ворма за это время не поймали, чтобы не демаскироваться. Полный облом, короче. Поохотились, называется.

Убош, как и большинство «мусорщиков», жил от рассвета до заката. И по большому счету смысл его существования сводился к поиску пищи, которая позволяла это существование поддерживать. Поэтому Убоша сильно раздражало то обстоятельство, что за целый день его объединенный отряд никого не убил и не поймал. Не говоря уже о том, что не удалось перехватить обоз «лесных».

В то же время, Убош не зря командовал септом. По сравнению со своими подчиненными он обладал более развитым сознанием и даже, в некотором смысле, умел рассуждать стратегически. В том числе и потому, что был глубже посвящен в проблемы существования клана. И, услышав об одиноком капитолийце, сразу понял, что получил хороший шанс выслужиться перед Бужыром.

Дело в том, что дампы практически не пересекались с обитателями Капитолия и очень мало знали о них. Во‑первых, крепость капитолийцев и логово «мусорщиков» находились на большом расстоянии друг от друга. Во‑вторых, Капитолий скрывался в глубине леса. А дампы, будучи городскими жителями, туда предпочитали не соваться. И на то имелись очень серьезные причины.

Лес – не их среда обитания, очень уж непривычная и опасная даже по понятиям отмороженных «мусорщиков». В чаще полно прожорливых дендров, которые так и норовят в тебя вцепиться. Еще круче дендров лесовеки, помесь дендра и хомо. Отлично маскируются под неприметные пни и коряги. Чуть зазеваешься и все – был дамп, и уже нет его. Даже косточек не осталось.

А еще лес, это вотчина лесных нео, чувствующих себя в чаще, как кабан‑рыба в воде, и воспринимающих лесной массив как большое охотничье угодье – собственное, разумеется. И потому с ходу отрывающих бошки любым чужакам‑конкурентам.

Вот и получалось, что пробираться к Капитолию, все равно что идти по минному полю. Или добровольно залезать в мясорубку – пока доберешься до места, тебя самого десять раз на паштет пустят.

Что касается капитолийцев, то они поблизости от логова «мусорщиков» практически не появлялись. И в целом вели очень замкнутый и загадочный образ жизни. Настолько загадочный, что у всех Тушинских человекообразных прямо‑таки зудилось внутри от любопытства. Не говоря уже о дампах, у которых зуд, можно сказать, в крови сидит.

Много разных слухов ходило в Тушино о капитолийцах, все и не перечислишь. Например, говорили о том, что их крепость находилась глубоко под землей и там были совсем невероятные вещи. Например, электричество. И прицелы для оружия, позволяющие видеть ночью врага, как днем. И станки, которые сами ковали железо и затачивали мечи.

А еще капитолийцы, якобы, были способны создать и нейтрализовать самый убийственный яд. И умели лечить больные зубы. Не вырывать щипцами, а именно лечить. А затем на зуб надевали стальную оболочку, и он становился прочнее, чем у бага. Разве не фантастика?

Но самой больной темой конкретно для «мусорщиков» являлся вопрос продолжительности жизни. По слухам, вожди капитолийцев Хранители жили более восьмидесяти лет. А то и все сто.

Когда вождь Бужыр впервые услышал об этом, то впал в ступор. Ведь дампы редко когда доживали до двадцати пяти весен. Самому Бужыру нынче исполнилось тридцать, и он чувствовал, что уже прогнил насквозь. А тут целых сто лет! Да пусть даже и восемьдесят. Это же уму непостижимо!

Именно тогда Бужыр поставил перед командирами септов задачу – любой ценой взять в плен капитолийца. Лучше – бывалого воина, чтобы вытрясти из него как можно больше информации. Но за минувшие несколько лет задача так и не была выполнена. Воины‑капитолийцы в плен никогда не сдавались, да и пересекались с дампами крайне редко. И вот теперь добыча сама плыла в руки.

Возможно, этот молодой хомо по каким‑то причинам отбился от своего отряда. Убош никогда не слышал, чтобы капитолийцы ходили поодиночке. Да даже и по двое. Но если его отряд попал в переделку, то он мог…

– Как выглядит этот хомо? – спросил Убош.

– Обышно выглядит, – отозвался Шуб, почесывая мясистое ухо. – Как вшэ хомо.

– Я не про это, балбеш. Он не ранен?

– Ганен. Навегное. Жаб говогил, што хомо хгомает. И опигаетша на палку.

– Отлишно, – сказал Убош. – Продолжайте наблюдение. Мы не должны его упуштить.

* * *

Существо, напоминающее огромную сороконожку, появилось внезапно. Оно шустро выползло из высокой травы и остановилось, перегородив Тимуру путь. Длина туловища монстра составляла около трех метров. Оно было очень мощным, бугрясь канатами мышц. И делилось на сегменты, как у насекомых.

Из боков «сороконожки» выступали суставчатые конечности, похожие одновременно и на ноги, и на руки. Верхние части конечностей, соединенные с туловищем, по форме и размерам соответствовали бедру человека средней комплекции. Но вот нижние части уже напоминали предплечья и увенчивались шестипалыми кистями, отчего отдаленно смахивали на руки. Пусть и очень уродливые, в духе страшилища всех времен и народов Фредди Крюгера. Всего таких ногорук у монстра было с десяток по обеим сторонам туловища.

А вот головы, на первый взгляд, «сороконожка» не имела. Ее заменял хитиновый нарост в передней части туловища, из которого выступали два змеевидных уса‑щупальца с саблевидными когтями. Сейчас щупальца были угрожающе выставлены вперед, недвусмысленно свидетельствуя об агрессивных намерениях монстра.

Понятно, что о бегстве и даже планомерном отступлении не могло идти и речи. У Тимура был лишь один выход – принять бой. Что он и собрался сделать, выхватив из ножен меч.

Это движение он совершил рефлекторно свободной левой рукой. Одновременно Тимур выпустил из правой руки костыль, который в сложившейся ситуации особой пользы принести не мог. И уже хотел достать из ножен дагу, но на секунду замешкался. И это промедление, как ни странно, спасло ему жизнь.

Тимур замешкался от того, что его смутила неподвижность монстра. Да, тот принял агрессивную позу. Но при этом практически не шевелился. Странно! Сам выполз из травы и при этом не нападает. Хочет напугать своими корявыми щупальцами? Неужто думает, что я сейчас заплачу и встану на колени? Тоже мне, понтовщик!