Андрей Быстров - Операция «Тень»
– Где же наш банкир? – риторически вопросил Уэстбери и получил в ответ пожатие плеч.
Берковского обнаружили в бильярдной, где он в одиночестве уныло гонял шары по зеленому полю стола. На вошедших он посмотрел мельком и вновь принялся примерять кий к какому-то хитрому трюковому удару.
– Мистер Берковский! – окликнул его Корин.
Банкир с неохотой отложил кий.
– Вы ко мне, господа? А я-то думал в простоте душевной, что мы обо всем поговорили…
– Открылись новые обстоятельства, касающиеся доклада Уинвуда, – пояснил Корин, усаживаясь на стул у стены и закуривая. – Теперь нам точно известно, что это за доклад.
– О господи, – простонал банкир.
– А также известно, – беспощадно дожимал Корин, – что выступление Уинвуда с этим докладом перед сенатской комиссией представляло угрозу для вас.
Смертельную угрозу, Берковский. Перед вами стояла проблема Гамлета – быть или не быть. Либо вы, либо Уинвуд, только так. Вдвоем в подлунном мире вам было бы тесновато. Улавливаете, куда я клоню? Это чрезвычайно весомый мотив для убийства, да, сэр.
Берковский опустился в кресло, налил рюмку водки «Смирнофф», залпом проглотил. Он молчал, молчали и Корин с Уэстбери. Наконец банкир тяжело встал.
– Идемте.
В своей комнате, куда Берковский привел Уэстбери и Корина, банкир открыл шкаф и вытащил стоящий у задней стенки небольшой чемодан. Подцепив никелированные замки, он поднял крышку, долго выкладывал из чемодана на кровать дорожный скарб, а со дна достал кожаную папу и с видом приговоренного перед казнью швырнул ее на стол.
– Черновики доклада Уинвуда, господа.
Полюбовавшись произведенным эффектом, он добавил:
– Уинвуд привез их с собой, чтобы поработать с ними здесь. Теперь они у меня.
Уэстбери потянулся было к папке, но не стал притрагиваться к ней и спросил:
– Вы убили Уинвуда и похитили доклад?
– О нет, – горько улыбнулся Берковский. – Уинвуд сам отдал его мне. Он отказался от доклада.
– Но почему?!
– Сейчас. – Берковский распечатал пачку «Питера Стивесанта». – Выпить хочется, а нечего. Вернуться разве за водкой в бильярдную? – Он махнул рукой. – Да ладно, Бог с ней. Так вот, господа, вам удалось чертовски грамотно определить суть моей проблемы – гамлетовской, как выразился мистер Торникрофт. Доклад Уинвуда означал для меня гибель. Я думал об этом постоянно и по пути сюда, и здесь. Мне предстояло найти выход из безвыходного положения… Или погибнуть. И я нашел выход, господа, – его взгляд на секунду засветился торжеством и тут же снова погас. – Я нашел крохотную брешь в несокрушимой стене, это было гениально… Я вообразил, что доклад Уинвуда – одинокий верблюд в пустыне. Он хорошо виден отовсюду, и его не спрячешь. Вы сумели бы спрятать верблюда в пустыне?
– Разве что закопать в песок, – сымпровизировал Уэстбери.
– Да, но для этого надо убить верблюда! – Берковский увлекся собственным рассказом, он походил на ученого, взволнованно повествующего о сделанном открытии. – Мне же требовалось спрятать живого верблюда – позже вы поймете почему. У меня инженерное образование, господа, меня учили творчески, нестандартно подходить к решению технических задач. Спрятать одинокого верблюда в пустыне невозможно, это ясно.
Но я продолжал аналогию, и… А если действовать противоположным образом?
Пусть в пустыне окажется сотня верблюдов, тысяча верблюдов? Кто тогда различит среди них того, первого?
– О чем-то похожем я читал у Честертона, – заметил Уэстбери. – Там офицер, чтобы скрыть совершенное им убийство, повел свой отряд на бессмысленный штурм и спрятал труп среди десятков других.
– Да, в этом роде, – согласился Берковский. – Но вернемся к тому, что я сделал. Я пришел к Уинвуду и предложил ему ошеломляющую информацию о деятельности русской мафии в Америке, во много раз превосходящей по убойной силе ту, которую он собирался использовать в докладе, но… Не имеющую касательства к шантажировавшей меня группировке! Разве не блестящий ход? В выигрыше остаются все. Уинвуд выступает с великолепным докладом и укрепляет свою репутацию в ЦРУ. Угрожавшие мне люди в России могут быть довольны, я выполнил их требования. Другие же мафиозные кланы, подставленные мной под удар, не в состоянии заподозрить меня, об этом я позаботился… Мой банк и я, сотрудничество с Уинвудом, горизонты и перспективы – все спасено…
Он внезапно выдохся, как проколотая камера футбольного мяча. Глаза его потускнели, он сел на кровать и безразлично уставился в окно.
– Это только ваши слова, Берковский, – сказал Уэстбери. – Где доказательства?
– Будут и доказательства. – Банкир полез во внутренний карман пиджака. – Первое – вещественное. – Он протянул Уэстбери сложенный лист бумаги. – Это подписанное мной и Уинвудом соглашение о том, что он отказывается от запланированного доклада в обмен на новую информацию. Почерк Уинвуда, его подпись – все это нетрудно проверить. Второе доказательство – логическое. Смерть Уинвуда не только невыгодна мне, она снова ставит меня в крайне трудное положение. О предстоящем докладе знал не он один, а эти черновики – наверняка не единственное, что осталось. ЦРУ перероет личные архивы Уинвуда, залезет в его компьютеры, и проклятый доклад может…
Да что там может – наверняка всплывет опять, и уж тут я бессилен… Я не смогу закопать мертвого верблюда в песок.
В комнате стало так тихо, что эта тишина легла на плечи всех троих осязаемым грузом. Молчание нарушил Корин:
– Вопросов больше нет, мистер Берковский.
30
К вечеру погода испортилась. Солнце, подтопившее свежевыпавший снег, скрылось за тучами, подул резкий порывистый ветер с горных вершин, похолодало.
Ноздреватые холмики начавшего было таять снега замерзли, превратившись в твердые, как камень, миниатюрные торосы.
Если бы убийство Уинвуда произошло сейчас, никому не удалось бы установить по следам, проникал ли в замок посторонний. На схваченной морозом земле не могло остаться никаких следов.
Это обстоятельство машинально отметил Корин, вышедший на крыльцо подышать свежим воздухом. Мрачная обстановка Везенхалле, усугубляемая носящимися под сводчатыми потолками фимиамами преступления, действовала на него угнетающе. Он накинул плащ, отворил нарезную дверь и всей грудью вдохнул колющий холод, приносящий облегчение и видимость покоя.
По-человечески Корину было жаль Берковского. Банкир и впрямь проявил лучшие качества воли и разума, справляясь с труднейшей проблемой, а теперь для него все начинается сначала. В то же время Корин был далек от того, чтобы забивать себе голову сложностями российского финансиста. Берковский вывернулся однажды, вывернется и еще раз.
«А ведь сегодня Рождество, – подумал Корин, глядя в угрюмые небеса. – Рождество, но вряд ли кто-то вспоминает об этом…»
Корин спустился по обледеневшим ступенькам, сунул мерзнущие руки в карманы плаща и неторопливо побрел по аллее к стоянке автомашин. Корпуса роскошных лимузинов были припорошены подтаявшим и застывшим снегом, отчего машины казались бородатыми механическими Санта-Клаусами. Корин смотрел на них рассеянно, без единой мысли в голове.
За спиной Корина послышались торопливые шаги, он обернулся. К нему спешила экономка, Франческа Лионна, в желтом свитере и распахнутом пальто.
– Мистер Торникрофт!
– Да?
Франческа подошла ближе, остановилась. Порыв ветра растрепал ее распущенные волосы.
– Мистер Торникрофт, я хотела поговорить с вами.
– О чем? – довольно равнодушно спросил Корин.
– Рассказать вам… Это может оказаться важным! Я все время собиралась рассказать вам или мистеру Уэстбери, но вы были заняты…
– Что ж, отлично, мисс Лионна…
– Миссис!
– Извините, – улыбнулся Корин. – Но не вернуться ли нам в замок? Мистера Уэстбери тоже, наверное, заинтересует ваш рассказ.
Экономка заколебалась.
– Да… Но только вам и ему! Больше никто не должен слышать.
– Обещаю, – сказал Корин. – Это настолько серьезно?
– Не знаю, мистер Торникрофт. Может, и пустяк какой-нибудь, а может…
Вы уж сами судите.
– Хорошо, идемте…
Они зашагали по аллее к замку. По дороге Корин осведомился:
– Вы постоянно служите в Везенхалле, миссис Лионна?
– Нет, сэр. Меня наняли только для обслуживания рождественских каникул…
– Вы итальянка?
– По рождению. Когда я была еще ребенком, моя семья переехала в Германию, потом я работала во Франции, Англии… У меня хорошая память, я легко усваиваю языки.
– Почему вы согласились на эту временную работу в Везенхалле, Франческа? Вы работаете, а постоянные слуги замка празднуют Рождество со своими семьями ..
– Много платят, сэр, – лаконично пояснила Франческа.
Они нашли Уэстбери в его комнате, где он сидел за столом и что-то чертил на листе бумаги. Корин предположил, что это графические схемы их гипотез, но, заглянув через плечо англичанина, увидел только бессмысленные каракули.
