Сергей Алтынов - Зона особого внимания
Много чего насмотрелся Костя Еремин всего за полтора месяца пребывания на территории мятежной Чеченской республики. И все чаще слышал он совершенно нехарактерные для комбата Харитонова высказывания.
– И чего мы бьем этих «чехов»? – негромко произносил он временами. – Все бьем и бьем их… А зачем?.. Нет, сволочная все-таки страна у нас!
Евгений Иванович нравился Косте, как, впрочем, почти всем ребятам. Он был типичным батяней-комбатом, в боевых операциях Харитонов и другие офицеры батальона всегда шли первыми, прикрывая пацанов. ДШБ под его командованием воевал грамотно, зло, и потери в нем были значительно меньшие, нежели в других подразделениях. И хотя Костя считал себя взрослым и самостоятельным, частенько сожалел, что не было у него в детстве рядом такого человека, как майор Харитонов. Вырос Костя без отца, с придурковатым отчимом-алкашом. И стал он воспринимать комбата Харитонова почти как родного. А война продолжалась…
…Тогда им казалось, что победа уже пришла. Грозный был полностью взят войсками и почти целиком контролировался. Почти. По поводу этого «почти» постоянно матерились боевые командиры и руководители вновь созданных правоохранительных органов. В ту ночь майор Харитонов собрал всех офицеров и бойцов батальона. К слову сказать, из тех девяти, что чуть больше месяца были приняты под харитоновское командование, живыми и невредимыми остались лишь пятеро. Рядовой Еремин был в их числе.
– Значит так, бойцы, – негромко начал комбат. – Положение херовое, как сообщает наша разведка, «чехи» в массовом порядке просачиваются в Грозный, и, видимо, завтра к утру начнется серьезная война… Вопросов не задавать! – резко остановил он подчиненного. – Такое впечатление, что командованию глубоко плевать, что здесь происходит… На сообщения разведки, как нашей, так и эфэсбэшной, оно отвечает в лучших традициях: «Граждане, не поддавайтесь на провокации!»
Поднялся шумный ропот.
– Молчать, я сказал! – комбат грохнул пудовым кулаком. – Возмущаться будем после! А сейчас приказываю всем усилить боевые позиции вокруг нашей дислокации и готовиться к обороне… А мы с начальником разведки попытаемся связаться с «соседями», ментами из сводного отряда, и договоримся о взаимодействии… Всем исполнять приказание.
В своей речи комбат Харитонов не употребил ни одного матюга, что было серьезным признаком. Видать, и впрямь гвардейцев ожидало суровое утро…
… Ох как не ошибся комбат! Ох и утро выдалось: «чехи» ломанули, как бразильские муравьи, почти изо всех щелей. Бритые наголо, с зелеными лентами вокруг блестящих смуглых черепов, бойцы исламского батальона в полный рост двигались вперед, сокрушая все на своем пути. Если бы десантники не успели заранее подготовиться к длительной обороне, по всему ДШБ уже давно можно было бы справить поминки. Натасканные аравийскими и афганскими инструкторами воины независимой Ичкерии действовали на редкость грамотно. По верхним этажам здания, обороняемого десантниками, работало несколько снайперов. Один из них успешно снял капитана Бобряшова, командира разведроты. Передвигаться приходилось ползком. Снизу били автоматчики и гранатометчики.
Война началась серьезная, гвардии майор Харитонов ошибался редко. «Соседей», ментов из сводного отряда МВД, бойцы ислама отрезали наглухо, милиционеры забаррикадировались в двухэтажном здании бывшего Дома политпросвещения и даже не выходили на связь. Успев связаться с центром Грозного, комбат получил клятвенное обещание выслать на подмогу мобильную боевую группу на БТРах, но так и не дождался ее, да и связь с центром уже не работала…
– Все… – комбат обвел взглядом уцелевших бойцов, собравшихся в подсобном помещении первого этажа. – Выход теперь один – отходим небольшими группами… – Он немного подумал и продолжил: – К центру Грозного – наши там еще держатся… По моим предположениям.
Однако выйти из здания бойцам было не суждено. В узком коридоре Костю оглушил жуткий грохот, взрывная волна швырнула его в угол, и что-то тяжелое упало на голову… Видимо, «чехи» долбанули из нескольких гранатометов или задействовали собственную, невесть откуда взявшуюся артиллерию…
Тем не менее помощь все же пришла. С опозданием и вовсе не из центра – к зданию, обороняемому майором Харитоновым, пробились два БТРа с бойцами Антитеррористического центра ФСБ. На время разогнав празднующих победу над десантниками воинов ислама, спецназовцы проникли в разрушенный дом и вынесли немногих уцелевших солдат и офицеров. Костю нашли рядом с выходом из подсобки, заваленного кусками рухнувшего потолка, и поначалу приняли за мертвого. Так бы и остался навечно в оборонпункте рядовой Еремин, если бы не дернул судорожно ногой под потолочными обломками, а офицер спецназа не обратил на это внимание…
Позже Грозный будет окончательно сдан вооруженным силам республики Ичкерия, а рядовой Константин Еремин отправлен из окружного Ставропольского в Центральный военный клинический госпиталь имени Н.Н. Бурденко в Москве. Надо сказать, что само ранение у Кости было легким: осколком слегка задело предплечье и кожу головы. Ну и, разумеется, контузия. Первый раз, только придя в себя еще в Ставропольском госпитале, Константин отпихнул военврача, выпрыгнул из окна второго этажа и бросился на проходившего мимо солдата внутренних войск, пытаясь отнять автомат. Рядовой Еремин спешил на помощь комбату Харитонову. Костя не верил в гибель майора и упорно убеждал себя, что тот продолжает вести бой на окраинах Грозного. Тогда Еремина скрутили, сделали успокоительную инъекцию, и некоторое время он вел себя спокойно: молча лежал на койке, смотрел в потолок, не реагируя на происходящее. Через некоторое время все повторилось заново….
В Центральном клиническом госпитале Еремин вел себя более спокойно, сказывались дозы успокоительных препаратов, которые регулярно кололи. Иногда он даже становился вполне нормальным, разговаривал с больными из соседних палат, врачами и медсестрами, потом вдруг неожиданно замолкал и отключался. Часами сидел на кровати и смотрел в одну точку. Возможно, будь живы Костины родственники (бабушку похоронили, пока рядовой Еремин осуществлял «акции возмездия»), его давно бы уже выписали под домашний присмотр. Но выписывать его было некуда.
Здесь и проявилась необычная способность Кости чувствовать опасность. Санитары скоро поняли, что к нему нельзя подойти незаметно даже в темноте. У Кости словно была пара локаторов на затылке. Казалось, он читал мысли, угадывал еще не осознанные намерения. В его нынешнем состоянии он не удивился новой своей способности, не пытался понять, когда и почему она появилась, просто реагировал, как зверь, которого обложили охотники.
Врачи, которым санитары рассказали об этих чудесах, пытались расспрашивать, но Костя не понимал, о чем речь. В конце концов сочли, что это последствия контузии, о появлении странных способностей вследствие сильных физических или психических потрясений кое-что медицине было известно, и на этом врачи успокоились.
Редко, в минуты просветления сознания, возникал у Константина вопрос: «Зачем?»… Зачем воевал… Валил «чехов»… Хоронил товарищей… Оборонял то дурацкое здание в Грозном… Рвался в бой… Выпрыгивал из окна больницы… По ночам, во сне, судорожно искал руками автомат под простыней… Зачем?.. Да только нечастыми были эти просветления – в голове что-то заклинивало… И снова в бой!
На вопрос Штурмана о том, нравится ли ему воевать, Костя ответил: «Так получилось…» Действительно, так получилось, и все…
– Меня называй Георгий Константинович, – перед Костей стоял поджарый, среднего роста мужчина с рублеными чертами лица и тем не менее располагающий к себе. Его прямая, крепкая фигура была облачена в дорогой малиновый халат, на пальцах и кистях рук синели татуировки. Впрочем, татуировки были у многих офицеров и солдат спецподразделений, Костю это не удивило. Мужчина этот, видимо, был полковником. Так решил Костя и ошибся – перед ним стоял Маршал.
– Значит, Еремин Константин, гвардии рядовой… – чуть хрипловатым голосом произнес законник. – Ну, пойдем посмотрим, на что ты способен.
Они спустились в подвальное помещение, где по заказу Штурмана строители исхитрились устроить небольшой спортивный зал с бассейном. Там их уже ожидали трое раздетых до пояса мощных высоких боевиков из бригады Болта. Сам он тоже присутствовал.
– Посмотрим, чего ты, гвардеец, в рукопашной стоишь… – произнес Юрий Михайлович и сделал приглашающий жест в центр зала.
Приглашение было излишним, присутствие агрессивно настроенных бойцов Костя почувствовал, как только начал спускаться в подвал. Уже входя, он подобрался, в его карих глазах зажегся мерцающий желтый огонь, он чувствовал, что наконец-то попал в родную стихию.
Конечно, физическая подготовка значила много – различными видами единоборств Еремин занимался лет с десяти. Вольная борьба, самбо, рукопашный бой, карате в варианте фулл-контакт – чего только не перепробовал худощавый, жилистый пацан. Ну и, конечно, традиционные для их города драки – район на район. Закрепилась богатая школа мордобоя в учебном центре спецназа воздушно-десантных войск. Это походило на совершенную ходовую часть у боевой машины, мотором же был нервно-психический сдвиг, который старый врач определил как состояние берсерка.
