Дмитрий Красько - Охота на охотников
Оставалось только вычислить заведение, в котором меня дожидалась сия страдалица. А это была совсем уже задачка для первоклассника.
Где обычно собираются одинокие женщины? В клубах «кому за тридцать», более приземленным языком называемых «конюшня». А ближайший такой клуб располагался в сотне метров от меня. Какие еще доказательства нужны?
Восхищенный своей гениальностью, я пошел туда. Три тысячи, одолженные у Генахи — этой суммы должно было хватить за глаза. Собственно, я рассчитывал, что и двадцати процентов означенной суммы хватит. Чай, не в ресторан намылился. И не то, чтобы цены в подобных клубах были на порядок демократичнее, чем даже в давешней «Таверне». Просто цели перед посетителями стояли разные.
Под ярко-желтой светящейся вывеской «Ренессанс» кучковалась изрядная толпа. На мой взгляд, даже половина из них тридцатника не разменяла. Зато пьяны были все поголовно. Но, как ни странно, никаких намеков на скандалы не наблюдалось. Все-таки, достойное заведение — «конюшня». Люди сюда не морды бить ходят, а партнера для сексуальных игрищ найти.
Я вошел внутрь, и толстая тетка, отобрав у меня сто рублей, поставила на запястье штампик — дескать, на эту ночь я местный Могу на улицу по-маленькому бегать и назад беспрепятственно возвращаться — и никто не потребует, чтобы я снова за вход платил. Очень гуманная система. Только вот руки пачкаются.
Отштемпелевав меня, тетка проворчала, что столик я должен выбирать сам, потому что все давно перепились, и понять, какое место свободное, а какое — не очень, она уже не в состоянии, и потеряла ко мне интерес.
Я же к ней интереса с самого начала не имел — она совсем не была похожа на ту, что ждала именно меня, — а потому последовал ее совету и прошел в зал. Краткий осмотр показал, что разобраться, где свободное место, действительно сложно. Я решил особенно не умствовать, и бросил якорь у барной стойки. Престарелая девушка, колдовавшая там, за деньги одарила меня сухариками, бутылкой пива и — бесплатно — кривоватой ухмылкой, после чего переключилась на других клиентов.
Собственно, торчать у барной стойки и разглядывать танцующих — это было не совсем то, за чем я явился сюда. Но сразу брать быка за рога не стал, резонно рассудив, что сначала неплохо бы приблизиться к присутствующим в смысле находящегося внутри градуса. Иначе общение будет происходить на разных языках, что не способствует достижению консенсуса.
Пока я думал эту умную мысль и пристраивался к бутылке, стараясь с первого раза определить, с какой стороны у нее горлышко, все проблемы решились сами собой. Вернее, они решились миниатюрной шатенкой, которая, похоже, свою бутылку пива уже употребила. С ее размерами такой дозы оказалось вполне достаточно, и теперь она была весела, мила и очень общительна.
Подбежав ко мне — я даже не понял, то ли с танцпола, то ли из-за какого-то столика, — она выхватила бутылку, со стуком поставила ее на барную стойку и прокричала, перекрывая гул пьяных голосов и грохочущую музыку:
— Пошли танцевать! Чего стоишь, скучаешь?
Охреневший от такой непосредственности, я послушно влился в круг танцующих, подозревая, что навсегда лишился честно купленного пива — наверняка кто-нибудь высосет под шумок.
Откровенно говоря, дерганье под современные ритмы не по мне, максимум, что я могу изобразить более или менее прилично — это станцевать медленный танец, не наступая партнерше на ноги. Но быстрый взгляд вокруг убедил меня в том, что сегодня таких, как я, — подавляющее большинство, а значит комплексовать не стоит.
Пиво из маленькой шатенки рвалось наружу, но не как у обычных людей, а через рот и в виде слов. Пока мы изображали эпилептиков, окруженные такими же припадочными, она успела поведать, что ее зовут Кристина, что ей тридцать два, у нее сын по имени Саша, десяти лет от роду, что работает она бухгалтером в оптовой компании, в «конюшню» пришла в первый раз, и то потому что подруга вытащила — сказала, мол, хватит тебе дома сидеть, пора обрадовать истосковавшихся по настоящей красоте мужиков своей внешностью. Подруга, кстати, дама замужняя, но муж уехал на выходные рыбачить-охотничать, и на пару вечеров она, оказавшись предоставлена сама себе, тоже решила слегка поохотничать. Вон, кстати, она сидит, в окружении двух грузин. А сама Кристина — не замужем, нет. Если бы была замужем — то никогда и ни за что. Потому как по природе девушка верная, честь блюдет, и мужа, если доведется, даже из глубины сибирских руд дождется, сохранив девственность и ни разу не посмотрев на соседа по лестничной площадке. Вот такая дивная история, которую я выслушал, не проронив ни слова. Не потому, что не хотел, а потому что вставить его было некуда — речь Кристины была на удивление монолитной. Ни трещинки, ни зазора.
— А тебя как зовут? — спросила она и наконец замолчала. То ли батарейка села, то ли решила послушать, как звучит мой голос. Тоже нужное дело — а вдруг я глухонемой, или у меня писклявый визг, от которого возбуждаются мышки, но никак не люди.
— Паша, — я, решив, что подпольная жизнь должна быть подпольной даже в мелочах, взял себе первый попавшийся псевдоним. Мог бы и не брать — девушке было пофигу, «Пашу» она, кажется, и фиксировать нигде для себя не стала. Ее очень занимал сам разговорный процесс.
— А ты чего у бара такой грустный стоял?
— Я не грустный, — отозвался я. — Я просто трезвый. Понимаешь, на работе задержался, только сейчас пришел. Хотел всех догнать, а ты у меня пиво забрала. Так что я теперь вообще безнадежно отстал.
— И не надо тебе никого догонять! — убежденно заявила она. — Мне пьяные мужики вообще не нравятся!
Похвальная откровенность. Я понял, что мои акции котируются чрезвычайно высоко. Во всяком случае, на ночь в теплой постели их должно было хватить. Правда, перед этим предстояло еще пережить акустические атаки словоохотливой Кристины, но я надеялся справиться с этим — как-никак, женат был дважды, и, хоть оба моих брака, даже сообща, продлились меньше полугода, кой-какой опыт по себе все же оставили. Да и помимо браков, собственно, я вел совсем не монашеский образ жизни, а потому прибег к давно опробованному способу: отключил мозг и стал воспринимать болтовню маленькой шатенки, как фон. Вроде музыки, что бухала по ушам со всех сторон. Или вот этого шлимазла в вязаном свитере, который уже третий раз врезался в меня. Нажрался, падла!.. Ладно, пусть живет, раз он всего лишь фон.
Но, так как уши я не затыкал, слова Кристины все-таки падали на поверхность моего мозга. Ростков не давали, однако память по себе оставляли. Так, в течение следующих пятнадцати минут я узнал, что на пьющих у нее, натурально, идиосинкразия, что со своим мужем она рассталась именно по этой причине, а ко мне подошла, потому что я выгодно отличался от остальных мужчин твердой стойкой. Ей вдруг показалось, что я и в жизни должен быть таким — несокрушимым, как скала, и на меня можно положиться в полном смысле этого слова. Ведь у меня такая твердая стойка.
В награду за то, что с небывалым мужеством выдержал второй словесный водопад, я был захвачен Кристиной в плен и доставлен к ней домой. Причем она даже не попрощалась со своей подругой и двумя ее грузинами, и не стала выяснять, хочу я куда-то ехать или нет. Так хотела она, и этого было достаточно. Мне оставалось лишь уповать, что в постели ее рот будет хоть ненадолго закрываться. А в том, что до постели дойдет, сомневаться не приходилось — она тащила меня к себе явно не для того, чтобы интерьер облагородить.
Но, в общем и целом, все прошло на уровне. Трепаться Кристина действительно перестала, однако роль рулевого мне не уступила, и, засыпая, я испытывал двойственное чувство. С одной стороны, инстинкт продолжения рода был удовлетворен, а с другой — вроде как не я ее, а она меня… М-да.
Впрочем, неважно. Основная цель была достигнута, ночлег найден. Так что, проснувшись следующим утром в семь часов, — нервы, чтоб им пусто было, — я чувствовал себя очень даже неплохо. Пожалуй, получше, чем если бы провел ночь в гостинице. Хотя и похуже, чем у себя дома.
Натянув трусы, штаны и накинув рубашку, я прокрался в кухню, стараясь не разбудить хозяйку и ее — это я для себя четко вчера зафиксировал — десятилетнего сына. Первое у меня получилось, а со вторым вышла накладка. В тот момент, когда я, вскипятив воду, заваривал себе кофе, зазвенел будильник. И через пару минут в кухне нарисовался тощий пацан в синих семейных трусах. Он зевал во весь рот и яростно чесал себе пуп, настойчиво пытаясь добраться до позвоночника.
При виде незнакомого дядьки, то есть меня, позвоночник был оставлен в покое, но и про рот малец на какое-то время забыл. А когда через секунду пришел в себя, то задал вполне логичный вопрос:
— Ты кто?
— Путешественник, — сказал я. — Ходил-ходил, устал очень. А твоя мать пустила меня на ночлег. Добрая женщина.
