Сергей Самаров - Свинцовый взвод
Но по правую сторону тропы склон был вполне проходимым, и там можно было даже подняться при необходимости, хотя трудно было предположить, до какого уровня был возможен подъем. Лес был настолько густым, что ничего нельзя было рассмотреть дальше нескольких метров. В таких местах можно создавать идеальные засады, поскольку сверху видимость открывается, а снизу она отсутствует. Однако пока необходимости взбираться на этот склон не возникало, и старший лейтенант с эмиром шли друг за другом. Раскатов не опасался Улугбекова и, показывая свое доверие, пошел первым, считая, что стрелять ему в спину Хамид Абдулджабарович не будет.
После нескольких поворотов, повторяющих повороты самого ущелья, достаточно извилистого в этом месте, тропа выпрямилась и расширилась, левый склон стал уже не таким крутым и более безопасным, а правый не так густо заросшим. Прямые участки тропы всегда более безопасны, чем крутые частые повороты, за каждым из которых может двигаться навстречу противник, и позволяют слегка расслабиться. Но Константин Валентинович хорошо знал, что после расслабления сложно бывает сразу вернуться к предельной концентрации, и потому расслабления себе не позволил и так же шел, приложив приклад автомата к плечу и оглядывая стоящие впереди кусты через прицел. Предохранитель автомата был опущен в нижнее положение, то есть на градацию автоматического огня.
При расширении тропы Хамид Абдулджабарович догнал старшего лейтенанта и пошел рядом, подражая ему и так же выставив перед собой автомат. Но предосторожность была излишней. Никто не спешил к ним навстречу. Из-за поворота, прежде чем войти в него, выглядывал один Раскатов. И сразу увидел ту самую искомую скалу, которую уже рассматривал издали с более высокой точки.
– Кажется, пришли.
– Скала?
– Минометная точка.
Старший лейтенант, не предупреждая напарника и союзника, шагнул на склон. Здесь был как раз тот момент, когда заросший лесом склон поднимался выше верхней плоскости самой скалы, и рассмотреть минометную точку можно было из густого ельника, прячась за деревьями и не опасаясь, что сразу же станешь готовой к использованию мишенью. Дорога эта была нелегкой, тем более для не совсем физически здорового человека. Даже для здорового она представляла бы собой сложность. Дышалось тяжело из-за боли в ребрах. Каждый глубокий вздох вынуждал старшего лейтенанта Раскатова на какую-то долю секунды замирать, чтобы усилием воли перебороть боль. Наверное, и эмиру с его обязательной после знакомства с посохом-дубинкой головной болью было нелегко, но Улугбеков молча передвигался за старшим лейтенантом, придерживаясь рукой за колючие еловые лапы.
Константину Валентиновичу нравилось, что спутник держит в себе свои ощущения.
Так поднялись метров на сорок, после чего Раскатов, присмотревшись сквозь иглы деревьев, резко повернул влево. Как и предполагал старший лейтенант, их трудно рассмотреть снизу, а вот они оттуда, замаскированные хвоей, могут хорошо рассмотреть все. Осталось пройти по склону каких-то пятьдесят метров, чтобы оказаться напротив скалы с минометным расчетом. Оттуда как раз раздался выстрел. Самих минометчиков еще не было видно. И, чтобы их увидеть, пришлось идти дальше.
Горизонтальный путь по крутому склону оказался не менее трудным, чем подъем на нужный уровень. Правая нога каждый раз находила опору на сорок сантиметров более высокую, чем левая. Это однообразие правую ногу утомляло. Утешением служило то, что при горизонтальном продвижении не сбивалось дыхание. Но дыхание волновало, кажется, только старшего лейтенанта. Эмир же, кажется, дышал вполне приемлемо. Должно быть, башмаки бандитов, пинавших его, были более гуманными, чем ветви ели, упавшей на Константина Валентиновича.
Этот короткий отрезок пути пришлось преодолевать с двухминутным перерывом, который проводили стоя, прислонившись спинами к склону и уперев ноги в стволы. И, как только двинулись дальше, Раскатов опять остановился и поднял над головой руку с раскрытой ладонью. Даже не зная обычных знаков спецназа ГРУ, Хамид Абдулджабарович понял знак и замер на месте. Раскатов показал пальцем вниз, на тропу, с которой они вовремя ушли. Там шли трое вооруженных людей, курили на ходу, хотя откровенно торопились, направляясь или к скале, где был уничтожен минометный расчет, чтобы проверить там ситуацию, или же к выходу из ущелья, где заняли позицию основные силы бандитов. К скале бандитов тоже мог кто-то послать. После недавнего телефонного разговора, который прошел вполне нормально, трубка вдруг перестала отвечать. Не отвечала и трубка второго бандита, если она у него была. И послать людей для выяснения ситуации должен был бы любой командир.
Но лишних людей, когда на выходе из ущелья намечается бой, здесь, в верховьях ущелья, быть не должно было. Все силы должны быть стянуты туда, вниз. Тогда откуда они взялись, и вообще – кто они?
Появление лишних людей выставляло новые вопросы…
* * *Пройдя остаток пути сразу после того, как трое бандитов внизу скрылись из вида, старший лейтенант Раскатов остановился там, наблюдать откуда ему показалось наиболее удобно – не прямо против скалы, а метров на десять дальше. Здесь был удобный просвет в ветвях.
На небольшой, в сравнении с первой, площадке второго миномета находились четверо. Двое возились у самого миномета, двое сидели на закрытых ящиках с минами и смотрели в карту, что-то обсуждая. В руке одного из них была трубка – необходимый в современных условиях инструмент управления боем.
Больше минуты Раскатов смотрел молча, оценивая положение и прикидывая, как лучше подобраться незаметно, чтобы атаковать. Так же молча смотрел и Улугбеков. Наконец эмир прошептал:
– Интересно, неужели он? Легок на помине, как вы, русские, говорите. Как бы вот только не ошибиться… Не дадите, старший лейтенант, мне свой бинокль?
Старший лейтенант вытащил бинокль из футляра и протянул союзнику. Тот подстроил окуляры под свое зрение и долго смотрел, практически в одну точку. Наконец бинокль опустил.
– Да, это Парфюмер. А с ним, как я думаю, эмир Чупан. Впрочем, с Чупаном я не знаком, я в Чечню всего пару раз ходил. Но по описанию похож. Насколько я слышал, Чупан при разговоре сильно жестикулирует. Посмотрите, как этот лапами размахивает. Это не то, что называется «руки на шарнирах». Это просто особенность астрологического знака Близнецы. Я сам к астрологии отношусь недоверчиво. Хотя, если честно сказать, недоверчиво я отношусь не к астрологии, а к астрологам. Большинство из них просто пользуются компьютерными астрологическими программами, сами ничего не умея. И выдают прогнозы, которые не совпадают с действительностью. Но я встречал однажды и настоящего астролога. И узнал о себе удивительные вещи. Мне рассказали даже то, что я сам от себя старался скрыть. Я так понимаю, что, как не каждый, кто пишет стихи, может называться поэтом, так и не каждый, кто составляет гороскопы, может быть астрологом. Там тоже талант нужен.
– Не будем отвлекаться, – прошептал Раскатов. – Видимо, потому здесь и людей было больше. Рядом с эмирами…
– А те трое, что внизу прошли, наверное, охранники Парфюмера. Больше послать было некого, он их и послал к первому миномету. Услышал выстрелы и взрыв и послал. Но здесь недалеко. Скоро должны вернуться.
– Значит, нам следует торопиться, – решил Раскатов и энергично перебросил из руки в руку автомат. Таким движением старший лейтенант обычно сам себя заводил на действие.
Он уже присмотрелся к местности и решил, что на эту скалу, куда ведет перешеек, более широкий, чем сама скала, они пойдут вдвоем. Правда, сам перешеек с места наблюдения просматривался плохо, и, чтобы подобрать конкретный способ перехода, требовалось спуститься ниже. Именно туда, к началу перешейка, Раскатов и направился. Для наблюдения и выбора маршрута не было необходимости выбираться на открытое место. Все видно было и между ветвями. Но это не принесло облегчения. Если первый перешеек был уровнем ниже скалы метра на два, покрыт кустами и давал возможность подобраться скрытно, то здесь же о скрытном приближении и разговора вестись не могло. Перешеек был уровнем выше скалы и сползал к ней со склона каменистым открытым языком, на котором ни одного деревца и ни одного куста не росло. Рассмотрев все это, старший лейтенант с эмиром переглянулись.
– И что делать будем? – спросил Хамид Абдулджабарович.
– Поздно уже что-то делать! Мы опоздали. Теперь возможен только открытый бой. И начинать его следует как можно быстрее.
Такое категоричное мнение спецназовца было вызвано происходящим перед его глазами. Кто-то позвонил Парфюмеру. Как понял Раскатов, звонили от той троицы охранников, отправленных на соседнюю скалу. Парфюмер, не закончив разговор, тут же дал команду. Оба минометчика и эмир Чупан среагировали без задержки, схватились за автоматы и залегли за ящики в оборонительной позиции. Естественно, не требовалось большого ума, чтобы понять, с какой стороны следует ждать атаки. Стволы смотрели строго на склон, почти прямо на Раскатова с Улугбековым, хотя никто их, естественно, не видел.
