Александр Бушков - Пиранья. Озорные призраки
Крутой вираж – и справа объявился спокойный ночной океан со стоящими у длинного пирса судами. Кристина сбросила газ лишь самую чуточку, пронеслась по пирсу, как крылатая ракета, затормозила у роскошного трапа «Доротеи», выключила мотор и с любопытством уставилась на Мазура:
– Что-то ты не особенно бледный, а я так старалась...
– Бывало и похуже, – сказал Мазур, только теперь с невыносимым облегчением осознав, что гонки без правил окончились.
Кристина фыркнула, хлопнула дверцей:
– Пошли. Или тебе, быть может, предварительно нужно побродить под звездным небом, романтично держась за руки?
– А зачем?
– Вот именно, совершенно незачем...
На палубе обнаружился шкаф номер три, бдительно вставший из раскладного кресла. Если его не считать, корабль казался пустым, вымершим, словно «летучий голландец».
– Вольно, – сказала Кристина, проходя мимо. – Остальные скоро прибудут, поскольку, как обычно, от меня километров на пять отстали...
По лицу охранника, ярко освещенному ближайшим фонарем на краю пирса, видно было, что у него есть свое мнение по поводу лихих привычек хозяйки, но он его благоразумно держит при себе...
Мазур спустился следом за девушкой по широкой белоснежной лесенке и оказался в коридоре, сверкавшем полированным деревом и надраенным металлом. Она мимоходом привычно щелкала выключателями, заглядывала в двери:
– Ага, свободно... Бросай сумку сюда, теперь это твоя каюта, ради соблюдения тени светских приличий... Повесь пиджак на стул, чтобы сразу видно было: здесь уже обитают.
Мазур задвинул сумку под узкую, но роскошную койку, с нешуточным сожалением проводив ее взглядом: он предпочел бы вовсе с ней не расставаться, но это было не реально, приходилось рисковать. В голове вновь заработала расчетно-наводящая приставка, он старательно запоминал расположение помещений, переходов, прямо-таки фотографируя мысленно шикарную внутренность судна, поскольку ему это должно было пригодиться в самом скором времени.
Кристина нетерпеливо притопывала каблучком в коридоре, и Мазур вышел, бросив последний тоскливый взгляд на сумку, где в нескольких пакетах покоились самые безобидные по отдельности компоненты, в грамотном сочетании способные натворить нешуточных дел – правда, никто здесь, кроме него, не владел таким искусством. Оставалось надеяться, что пьяная компания задержится в городе надолго, и никто не сунет носа сдуру в его пожитки...
Каюта Кристины оказалась, как и следовало ожидать, побольше и роскошнее, чем однотипные помещеньица для многочисленных гостей – но, в общем, не такие уж хоромы, это была все же яхта, а не личный лайнер.
– Садись. Вон там – бар.
Она сбросила туфли и расположилась в кресле напротив. Мазуру показалось, что она чуточку изменилась, войдя сюда – стала спокойнее и проще, без прежней дурашливости. Какое-то время они сидели, умиротворенно переглядываясь, без малейшей неловкости, потягивая из бокалов.
Параллельно Мазур изучал обстановку – незаметно и зорко, он это умел. Ровным счетом ничего необычного или тревожащего – просто-напросто роскошная каюта, где обитает загадочная девушка, которую всерьез титулуют «вашей светлостью». Красный купальник небрежно болтается на приоткрытой дверце шкафа, стопка журналов, парочка книг, шикарный музыкальный центр...
Потом он увидел фотографию на столике – в скромной, но прекрасной работы серебряной рамочке. Очень красивая женщина с чуточку грустными глазами, судя по некоторым деталям, снимок относится годам к шестидесятым.
В голове у него стала понемногу складываться из отдельных кусочков уже не головоломка, а скорее мозаика – у Мазура были хорошие инструкторы, знавшие свое дело, чтобы притворяться за рубежом зарубежным же человеком, нужно накрепко вызубрить много всяких тамошних реалий, меньше, конечно, чем требуется разведчику-нелегалу, внедряемому на долгое оседание, но тем не менее... Есть вещи, которые обязан знать вдоволь пошатавшийся по свету бродяга – чтобы ввернутьгде-нибудь для поддержания разговора, правдоподобия для...
– Кто это?
– Мать, – сказала Кристина. – Она погибла. Давно. Ну, это неинтересно, не та тема...
Она отставила бокал, присела на широкий подлокотник Мазурова кресла и требовательно обняла его за шею. Прежде чем притянуть девушку к себе, он успел бросить последний взгляд на чертовски красивую женщину, снятую лет двадцать назад на фоне какой-то роскошной белокаменной лестницы.
Все окончательно встало на свои места, он уже прекрасно знал, с кем так неожиданно ухитрился подружиться. Никак не ребус...
Действительно, самая натуральная принцесса, ваша светлость. Дочка самого взаправдашнего правящего князя, наследница престола, как самая старшая. Престол, правда, не особенно серьезный, в некоторых смыслах опереточный – потому что эту, с позволения сказать, державу можно обойти пешком за четверть часа. Но все же это настоящая европейская страна, пусть и крохотная, прославленная исключительно своими знаменитыми на весь мир игорными домами – и князь настоящий, и наследная принцесса Кристина...
Теперь Мазур уже ничему не удивлялся и не видел никаких странностей в происходящем. Он про нее кое-что читал в тех самых глянцевых журналах – и про позирование для парочки мужских журналов, и про дебют в качестве певицы, и про вольный образ жизни, весьма даже вольный. Принцессам из более обстоятельных, что ли, монархий о такой свободе и таких эскападах и мечтать нечего, а у нее как-то получалось.
Ну да, все правильно. Она нисколечко не врала – просто-напросто не уточняла иных деталей. Трудный, избалованный ребенок, которого, в принципе, и не воспитывали вовсе. Мать, знаменитая некогда голливудская актриса, разбилась на машине где-то на горной дороге – вот что Кристина имела в виду, когда говорила про молнию и снаряд...
Кристина вдруг отстранилась, заглянула в лицо:
– Что-то не так? Ты на секундочку вдруг зажался...
– Поясница, – сказал Мазур непринужденно. – Осьминог когда-то хватил щупальцем, а сейчас повернулся неудачно...
– Ври больше, – фыркнула она, успокоившись. – Ты мне еще про морского змея начни... Расстегни «молнию». Ага, вот здесь.
...Некий хитроумный механизм в голове, какого у нормальных людей не бывает, просигналил, что оттягивать больше нельзя, что самое время.
Мазур, разбив это движение на несколько этапов, высвободился из объятий Кристины, бесшумно устроился в кресле и закурил, пуская дым в приоткрытый иллюминатор, откуда доносилось едва слышное шлепанье невысоких волн и струилась ночная свежесть. На спящего человека не следует смотреть пристально, есть риск разбудить – и он сконцентрировал взгляд на казавшейся сейчас смутным белым пятном фотографии давным-давно разбившейся кинозвезды, слушая спокойное дыхание Кристины. Не походило, что она в ближайшее время собирается проснуться – давно уснула, сон ровный, спокойный, будем надеяться, что это ее обычное состояние. А впрочем, на делоуйдет не так уж много времени...
Он выкинул сигарету в иллюминатор, взял стоявшую тут же на столике бутылку и плеснул на волосы щедрую дозу, чтобы от него на километр разило спиртным. Выскользнул в коридор, голый, как Адам. При нужде следует притвориться пьяным до остекленения лунатиком, незнамо куда бредущим по роскошному кораблику – надо думать, вполне обычное для этого кораблика зрелище, житейские будни, никто ничего не заподозрит. К тому же народу на борту маловато: пребывающий где-то в плебейских недрах экипаж, дежурный охранник на палубе... вот, пожалуй, и все, если не считать сладко дрыхнущей Кристины. Хозяин и прочие гости так на «Доротее» и не объявились, развлекаются где-то в городе...
Проскользнув по темным коридорам, как натуральный призрак, он нашел свою каютку, просочился внутрь, обнаружил сумку совершенно нетронутой. Вытащил ее на середину помещеньица и, не теряя времени, принялся за дело, чутко прислушиваясь.
Алюминиевую пудру – неплохо постарался Лаврик, мозоли, должно быть, от напильника заработал – смешиваем с безобидным удобрением для садов-огородов, тщательно перемешиваем деревянной палочкой, добавляем пару горстей порошка, который вам без малейшего удивления продадут в любой аптеке хоть пару мешков, снова перемешиваем, столь же тщательно, до однородной массы, теперь можно уже и руками, горстью, пальцами, потому что с добавлением третьего компонента к ладоням больше не липнет, выливаем две бутылочки аптечной жидкости, употребляемой нормальными людьми в самых что ни на есть мирных житейских целях, прилежно месим, как тесто, только в сто раз старательнее, чем гражданская повариха, потому что цели у нас несравненно более важные, чем у любой кухарки... Вот так. Терпенье и труд все перетрут. Получился ком величиной самую чуточку поменьше футбольного мяча, опять-таки к рукам не липнет, потому что пропорции выдержаны идеально, ай да мы... Запихать его в двойной, прочный пластиковый пакет...
