Михаил Серегин - Прекрасная попрошайка
– На самом деле копию попросил сделать меня Марсельский.
– Вот как интересно. И он тебе принес вот этого янычара. Да?
– Да.
– А почему он сам не занялся тем, чтобы изготовить копию?
– Дело в том, что Фридрих Германович уже плохо видел. У него был острый глаз, но для столь тонкой работы нужно было молодое здоровье, а у него его уже не было.
– Это он тебе сам сказал?
– Да, это сказал мой учитель, – с гордостью ответил Колпаков. – Я, конечно, не думаю, что уже могу сравниться с его мастерством. Но в его словах была доля правды, потому что там было необходимо очень точно передрать скульптурку. К этому предъявлялись большие требования.
– И он заплатил тебе всего пятьсот рублей?
– Знаешь, даже если бы он мне ничего не заплатил, я бы все равно сделал это, потому что он мой учитель, вот и все.
– Какой ты правильный мальчик, Алексей. А вот Фридрих Германович был не совсем честным человеком и прикрывать тебя он не захотел. Ведь это он указал мне, что ты мог бы сделать подобную копию. Только благодаря ему мы и вышли на тебя. Что-то опять не сходится. Так, может быть, ты закончишь врать и скажешь правду? Списать все грехи на мертвого – это вещь, конечно, умная, но нужно же при этом уметь врать. А ты врать хорошо не можешь по той простой причине, что не знаешь всех обстоятельств дела. Тебе хочется выкрутиться, одновременно тебе хочется отомстить тем, кто убил Марсельского. Точнее, ты подозреваешь, что какие-то люди убили его, не так ли? Или ты кого-то боишься, чувствуешь опасность, а язык не ворочается.
Колпаков молчал.
– Алексей, – воззвала к его сознательности Данилова, – ты сам позвонил мне, сам звонил Загородневу. И очень хотел, чтобы тебе помогли. Так какой смысл сейчас врать?
Автор подделки уставился в пол, затем посмотрел на Данилову и снова опустил глаза. Молчание продолжалось довольно долго, но Дарья не мешала своему собеседнику сосредоточиться. Сейчас он должен был рассказать ей все, что знает.
Однако он не спешил разлить реки красноречия, и Дарье пришлось слегка подстегнуть его.
– Что ты молчишь? Молчать бессмысленно. Раз уж ты позвонил мне, позвонил Загородневу, хотел признаться. Ты же хотел признаться. Зачем сейчас врешь? Если бы у тебя было бы все хорошо и все прекрасно и ты не был бы напуган смертью своего учителя, то никому никогда не сказал бы о своих подозрениях и о том, во что ты реально вляпался. Я бы сидела и как дура надеялась на то, что к тебе зайдет этот Паша, которого и в природе-то не существует. Не надо. Сейчас уже незачем прятаться. Раз уж я сижу перед тобой, то ты мог бы поделиться. У меня простая задача: найти подлинное изделие и того, кто его своровал.
Алексей стал растирать ладони одну о другую и наконец выдавил:
– Старику могли принести работу, за которую он не взялся.
– А поподробнее?
– Я не знаю подробнее, я так думаю.
– Ну а на чем основаны твои подозрения? Поделись со мной.
– Все началось месяц назад, когда ко мне пришли два человека…
– Мужчины, женщины?
– Двое мужчин. Один высокий, подтянутый, одет хорошо, а другой чуть пониже, но широкий, плотный, типа телохранителя. Приехали они на «Вольво». Спросили, могу ли я выполнять работы по дереву. Я сказал, что могу. Тогда они попросили пустить их и сказали, что есть для меня хорошая работа. Я всегда рад сшибить лишнюю копейку и поэтому провел их в дом, показал мастерскую.
– А откуда они узнали твой адрес?
– Сказали, что дала продавщица в магазине. Я ведь прошу всех, и заведующих, и продавцов, если спрашивают, давать мой адрес, потому что не знаешь, в какой момент появится заказчик. В конце концов, надо же на что-то жить.
Они предложили мне показать работы, которые уже готовы к продаже. Я удивился такой просьбе, но увидел, что люди прилично одеты, значит, с деньгами. На тот момент у меня была завершена лишь одна статуэтка. Это мальчик с большим луком. Он индеец, понимаете, и пошел охотиться. Они тут же купили эту работу, заплатив в несколько раз больше того, что я надеялся получить, продав ее через магазин.
– И сколько же тебе заплатили?
– Они отдали мне за нее двадцать сотен. Это было для меня большой неожиданностью, и мне оставалось только поблагодарить их за покупку и спросить, не хотят ли они купить еще что-нибудь. Тогда я выразил желание поработать на заказ. Но никаких предложений в тот день они не высказали, сели в «Вольво» и уехали. Зато через неделю приехал тот, что повыше, и привез мне янычара, попросил сделать с него копию. Я, естественно, спросил, сколько у меня времени. Он бросил на стол тысячу рублей и сказал, чтобы я постарался сделать все как можно быстрее.
– Он же привез материал? – уточнила Данилова.
– Да, несколько чурбаков. Из одного и получился восточный воин.
– А остальные у тебя остались?
Алексей поднялся со своего места.
– Сейчас я посмотрю в мастерской. Кажется, где-то были куски.
Он вышел из гостиной и через минуту вернулся с чурбачком в руках.
– Вот, я понимаю, тебе нужен экземпляр, можешь забрать себе в качестве сувенира.
– Спасибо, – поблагодарила Данилова, пряча кусок дерева в сумочку. – Итак, на самом деле за копию тебе уплатили не пятьсот рублей. А сколько?
– Он снова отдал мне двадцать сотен и выразил надежду, что сможет приезжать еще. Кто же будет отказываться от такого клиента?
– И он приехал, – договорила за него Данилова.
– Да, три дня назад этот человек появился вновь.
– Подожди. Этот человек, этот человек. Ну-ка, опиши его. Возраст, цвет глаз, цвет волос, особые приметы? Как его зовут, в конце концов?
– Представлялся он Аркадием Ивановичем, а возраст, ну, может быть, лет тридцать пять. Курит. Сигареты у него дорогие.
– Какие сигареты?
– В России мужики такие редко покупают. «Кэмел».
– Понятно.
– Волосы черные, пострижен аккуратно, седина на висках. Цвет глаз, извини, не запомнил. Скорее худощавый, чем жирный.
– То есть человек с небольшим недобором массы тела. Так?
– Ну, может быть, из-за того, что курит, поэтому он и худой.
– Итак, он появился снова. И что от тебя потребовал? Или, пока скажем, попросил?
– Он снова предложил мне заработать на том, чтобы сделать копию.
– Еще одну? – удивилась Данилова. – Ну, дальше, дальше что было?
– На этот раз он принес вещь, которая была очень сложная. Дело в том, что оригинал был сделан снова из слоновой кости, а не всякое дерево можно обработать точно так же, как кость. Дерево – это множество переплетенных между собой волокон. Если допускаешь хоть одну маленькую ошибку… Я отказался. Несмотря на то, что он предлагал в два раза больше, чем обычно.
– А что на этот раз необходимо было скопировать?
– Никогда не видел ничего подобного ранее. Это был олень с большими красивыми рогами. Все было сделано очень тонко. Кроме того, были прорезаны все складочки и обозначены мускулы. Если на янычаре работа была все-таки не очень тонкая, то в данном случае я даже не решился начинать. Просто, как мастер, я знаю свой собственный уровень и пока не способен создавать вещи, во всяком случае из дерева – слоновую кость никто ведь не приносит, – которые могли бы сравниться с лучшими работами мира. Я еще пока зеленый.
– А ты считаешь, что то, что тебе приносили, можно отнести к лучшим работам, к вещам уникальным?
– Может быть, этот олень и не уникален, но произведение очень качественное. Я просто не в состоянии создать такое. Это равносильно тому, что попросить простого строителя в одиночку возвести Спасскую башню за месяц.
– Он обозначал сроки?
– Да, хотел, чтобы я успел за десять дней, но мне пришлось отказать. И в то же время я видел, что человеку необходимо найти какого-то мастера. Естественно, я посоветовал обратиться к своему учителю. Дал домашний адрес, он поблагодарил меня за это, отстегнул стольник.
– Итак, Аркадий Иванович, видимо, в тот же день встретился с Фридрихом Германовичем, после чего Фридрих Германович закончил свой жизненный путь на земле. У меня к тебе такой вопрос: ты мог бы сравнить стиль, в котором сделаны янычар и этот олень? Это одна и та же школа?
– Может быть, школа и одна, но уровень мастерства разный. Тот солдатик – это все-таки баловство, а вот олень… Дрогнет рука, и можно выкидывать игрушечку на помойку.
Классный мастер обычно во время работы совершает одну-две ошибки, видимых ему. Понимаете? То есть только он может обнаружить какой-либо недостаток. Обычный же зритель и человек, наслаждающийся данной работой, просто не в состоянии заметить никаких дефектов. Даже если эта вещь попадет в руки такого же классного мастера, то и он не сможет обозначить, где же здесь допущены огрехи. Вот это уровень, на котором был сделан этот олень.
– И ты подумал, что Марсельский может справиться с тем, чтобы подделать его?
– Да, старик мог бы попытаться, в том случае, если бы ему хорошо заплатили. Он был немного жадноват, впрочем, как и все мы.
