Виктор Степанычев - Невозвращенцы
— Все ясно, — принял указание Француз.
Стас кивнул, подтверждая, что и он принял к сведению предупреждение.
— А раз всем все ясно, тогда устраивайтесь, знакомьтесь поближе — и за дело. А я полетел в Первопрестольную, — отставляя чашку, сказал Белявский и многозначительно посмотрел на Станислава. — У меня дел там — грести, не разгрести.
Устройство много времени не заняло. Гордееву отвели в одноэтажном домике, вероятно, бывшем офицерском общежитии, комнату, кстати, ту самую, в которой он жил при прохождении двухдневного «курса» телохранителя. Душ и туалет были общие, в конце коридора. Француз жил здесь же, через комнату. Из других обитателей «объекта», как определил учебный центр Белявский, Гор знал и общался помимо инструктора лишь с парнишкой-рукопашником, с которым прошлый раз работал в спарринге и на полосе препятствий, приятной во всех отношениях светской дамой, разговаривавшей с ним по-английски, и поварихой. Боец жил здесь же, в соседнем домике, повариху привозили рано утром, надо полагать, из какого-то селения, расположенного неподалеку. А вот приятной дамы на этот раз Станислав так и не увидел.
Порядок и распорядок в целом Стасу были известны. Подъем в шесть, отбой в одиннадцать. На ночь входная дверь в домик закрывалась на замок. Целый день — занятия с перерывами на прием пищи.
Уже наутро Гордеев узнал, что за «вариант номер три» приготовил для него Белявский. Француз поднял Стаса ровно в шесть часов и погнал на зарядку. Нагрузка была в целом стандартная: пятикилометровый кросс, упражнения на растяжку и силовые, работа на снарядах и с тяжестями.
После завтрака инструктор ознакомил Гордеева с подробным планом занятий на день и общим перспективным на неделю. Тут уже просматривалось кое-что интересное. Гор вряд ли ошибся, если бы сказал, что эти планы если не списаны, то очень схожи со специальным комплексом подготовки «БАРС», который проходят бойцы элитных силовых подразделений.
Правда, схожесть просматривалась в целом, а в частностях были серьезные отличия. Напрочь отсутствовали этапы отработки взаимодействия. А с другой стороны, кроме как с Французом и парнишкой-рукопашником, Стасу взаимодействовать не с кем, а с ними на спецоперацию ему не ходить. Много времени, по мнению Станислава — даже излишне много, уделялось снайперской дисциплине, а также владению холодным оружием и метательными снарядами. Рукопашного боя было запланировано в меру, общефизических занятий немного, в основном сугубо специальная боевая подготовка.
В общем, у Гордеева сложилось впечатление, что «вариант номер три» предназначен для оттачивания мастерства диверсанта высокого класса, эдакого волка-одиночки. Ну что же, решили Гору клыки подточить, так и он не против этого, а то уже застоялся горный барс, по кафешкам да по салонам красоты шляясь вслед за объектом «девицей штук один».
Вспомнив об Анне, Станислав чуточку приуныл. Что ни говори, а запала она в его душу, хотя порой и вздорной была, и резкой, и красивой не назовешь, скорее симпатичной.
Слова Анны о любви поразили Стаса. Ответить тем же он не мог, не был готов к ответному признанию. Наверное, из-за того, что все случилось так неожиданно…
Вдруг Стас поймал себя на мысли, что он думает об Анне в прошедшем времени: «была вздорной, была симпатичной…»
Неужели они больше не увидятся? Может, когда закончится весь этот бред с обвинением его в убийстве? Но куда денешь грозного папу? Если при их знакомстве генерал просто дал понять, что Анна не его поля ягода, то вчера Анчаром было сказано конкретно, что Станислав с девушкой видеться не должен.
Утверждению Дмитрия Васильевича, будто Анна согласна с данным решением, Гордеев не то что не верил, а сомневался. Однако вчера убедиться в правдивости этих слов возможности не было никакой, мысли в основном витали вокруг проблемы спасения собственной шкуры. Да и нарушать запрет Анчара для Гордеева было чревато опасными последствиями. Дмитрий Васильевич в порыве гнева мог запросто забыть, что имеет на Стаса виды как на ценного кадра, и сдать его милиции. А это в планы Гордеева на сегодняшний день никак не вписывалось.
Поэтому, как ни крути, на отношения с Анной придется наложить табу. Временное или постоянное — жизнь покажет. Возможно, когда все неприятности закончатся, когда Станислава уже ничто не будет связывать с Анчаром, что-то изменится… Но это все в будущем. В ближайшей же перспективе: стрелковый тир, полоса препятствий, марш-броски и ориентирование на местности. А в душе — надежда, что с него снимут обвинение в убийстве.
Гордеев был приятно удивлен стрелковым электронным комплексом, на котором ему пришлось заниматься. Француз небрежно бросил, что таких аппаратов в России всего три. По одному тренажеру приходится на сборные страны — стрелковую и по биатлону, а на «объекте» находился третий подобный комплекс, причем усовершенствованный.
Если спортсмены работали на габаритно-весовой имитации спортивного оружия, то в хозяйстве Француза к компьютеру была подключена практически точная копия бесшумной снайперской винтовки «ВСК 94» под 9-мм патрон, состоящей на вооружении у российских спецслужб. А еще в сейфе Станислав разглядел пару стволов, надо полагать, также снайперские макеты для тренажера. Отечественную «СВ» «Вампир» он определил без труда, а вот вторую винтовку «американскую» «М82А1» калибра 12,7 мм идентифицировал по памяти только к вечеру.
Так что реально пострелять Гордееву не пришлось. Однако занятия на стрелковом тренажере оказались не менее увлекательными, если бы не были настолько утомительными. Ежедневное трех-четырехчасовое выцеливание статичных и движущихся мишеней на электронном табло выматывало Станислава. Снайперское дело не было его боевой специализацией, но после недели интенсивных занятий он был готов посоревноваться с любым снайпером-профессионалом.
А вот тренировки по владению холодным оружием были более чем реальными. Если в училище Гордееву давали основы боя на ножах, причем факультативно, то уж сабельному бою, как седому архаизму, их точно не учили. А здесь пришлось поработать и на ножах, и на рапирах, и на саблях. Француз прекрасно владел этими видами единоборства и от души, так, что пот градом сыпался, гонял Станислава по спортзалу. Хорошо, что лезвия были затуплены, иначе одними синяками дело бы не обошлось. Правда, тренировки не прошли даром, и уже на четвертом занятии Гордеев начал не только достойно защищаться, но и частенько доставать своего инструктора умелыми выпадами.
Кстати, Стас разобрался, почему его временный наставник носит прозвище Француз. На «объекте» за порядок в комнатах отвечали сами жильцы, горничных по штатному расписанию не предусматривалось. Однажды вечером Гордеев отправился в душ.
Путь по коридору лежал мимо комнаты Француза. Дверь к нему была открыта, инструктор занимался мытьем полов. Стас никогда не отличался любопытством, просто, проходя мимо, мельком оглядел жилище соседа. Его взгляд остановился на фотографии на стене. В человеке в форменной одежде с вздернутым к небу дулом автомата с трудом, но все же можно было признать Француза: на фото он выглядел гораздо моложе, чем был сейчас. И все бы ничего, да вот только форма, в которую тот был одет, особенно легко узнаваемое белое кепи и алые эполеты на плечах, являлась не чем иным, как парадным костюмом солдата французского Иностранного легиона. Открытие было интересным, но не более.
Как минимум два часа в день Гордеев занимался метанием всего, что можно метать в цель: ножи, звездочки-сюрикены, диски, топоры, обоюдоострые штыри-иглы. Француз даже нашел где-то ржавый серп — и он пошел в работу. Если с ножами Стас дело имел раньше, то со всем остальным ему пришлось крепко попотеть, прежде чем начало что-то получаться. К исходу недели и с метанием у Гора наметился определенный прогресс. Отправить сюрикен или метательный нож точно в цель размером с десятикопеечную монету с расстояния десяти шагов для него уже не являлось проблемой. С серпом и топорами у Станислава получалось хуже, он никак не мог привыкнуть к разбалансированности этих орудий. В цель попадал, но порой не лезвием, а обухом или рукояткой. Расстраиваться по этому поводу Стас не стал, рассудив, что нет большой разницы в том, чем противнику размозжить голову — лезвием топора или обухом…
Что касается занятий по рукопашному бою, они носили характер чисто тренировочный. Ни Француз, ни партнер по спарринг-боям парнишка-рукопашник ничего нового Гордееву преподать не могли. Последний, Стас это заметил, даже чуточку побаивался обострять бой, работал в основном на дальней дистанции. Да и Станислав не старался выкладываться и показывать все, на что способен.
От Анчара и Белявского почти неделю не поступало никаких известий. Евгений Серафимович, правда, звонил на третий день пребывания Гордеева на «объекте». Ему требовалось уточнить некоторые подробности того злополучного происшествия в ночном клубе. Правда, Станислав так и не понял, зачем Бесу необходимо было знать, какие туфли были на Гордееве в тот вечер и сколько раз, когда и где он общался с охранником Андреем.
