Лев Пучков - Подземная тюрьма
Тела лежали на полу, рядом с кроватью, и признаков жизни не подавали. Такое впечатление, что люди сидели на нижнем ярусе кровати, а потом вдруг ни с того ни с сего ничком рухнули на пол.
Я стремительно вернулся в приличную (!) комнату и навел справки:
— Там… Эмм… Ну, в общем…
— Бухие, — проявил понятливость Юра. — В ноль. Спят.
— Точно — спят? Такое впечатление, что…
— Спят, — подтвердил Степа. — Мы проверяли.
— Ну слава богу! — Я облегченно вздохнул. — А то я уже подумал…
— Кстати, один из них — наш инженер, — сообщил Юра.
— Это который?
— А попробуй сам угадай, — закономерно свредничал Юра. — Прояви эту, как ее… дедукцию.
— А вы что, успели с ними пообщаться?
— Нет, они уже готовые были.
— А как в таком случае…
— У инженера было предписание, — пояснил Юра. — Ну и документы.
— Так вы что, их обыскивали, что ли?
— Нехорошо по карманам шарить, да? — мило улыбнулся Юра. — Ты прибыл на указанный в задаче объект, а там лежат две тушки. Ни мычат, ни рычат. Враг — друг, хрен поймешь. Твои действия?
— Ну-уу…
— Лучше чаем займись, — подсказал Степа. — Или ты передумал?
— Нет-нет, я — уже…
Я покинул коллег и живо приступил к обследованию других помещений, решив оставить бывшую темницу джинна на потом: пока все обойду, там как раз окончательно проветрится.
Увы, в других помещениях ничего хоть как-то годного для организации чаепития не нашлось. Повсюду валялся сгнивший хлам, старая отсыревшая документация и фрагменты вдребезги разбитой военной мебели. Создавалось такое ощущение, что здесь кто-то буйствовал, и не один раз. То есть хвать табурет — и со всего маху об стену, с душераздирающим боевым воплем и безумием во взоре.
Справа по коридору, за последней дверь я обнаружил небольшой пустой «кубрик» с гермодверью. Очень похоже на тамбур перед бункером. Здесь было темно, скудного освещения из коридора едва доставало, чтобы разглядеть очертания двери, так что дальнейшее исследование пришлось проводить на ощупь. На двери была стандартная винтовая задвижка, никаких намеков на сервопривод я не нашел, в общем, можно было попробовать открыть эту дверку ручками.
Я, однако, этого делать не стал, а решил обратиться к коллегам. За год службы меня приучили: гермодверь — это не игрушка, если не знаешь, что за ней, не спеши самостоятельно принимать решение на ее открытие. Лучше сделать это коллегиально, а в идеальном варианте — доложить начальству и ждать команды.
— Я там обнаружил гермодверь.
— Угу, — кивнул Степа.
— Я знаю, что аналогичные двери открывать просто так не стоит.
— Да, это правильно, — подтвердил Степа.
— А почему не стоит? — вроде бы праздно заинтересовался Юра.
— Ну как… Мало ли что там может быть? Газы, пулеметы, ВУ,[14] «сигналка»…
— Ухты! — почему-то обрадовался Юра. — Пулеметы и ВУ? Ну надо же, а мы и не подумали, да, Степа?
— Вы что, уже открывали ее?
— Да, — кивнул Степа. — Мы смотрели. Там бункер.
Ага! Значит, «б.у.н.к.е. р» — это было неспроста, и вовсе не из хулиганских побуждений. У нас в «Бункере» есть свой бункер, простите за каламбур.
— То есть, я могу пойти и осмотреть…
— Нет, — покачал головой Степа. — Не получится.
— Почему?
— Нужны ресапы, — пояснил Юра. — Еще лучше — болосапы. А в норме, конечно, нужен аладин, или какая-нить химза не хуже.
«Вот это точно бред», компетентно определил я. Юра творческая личность, на ходу выдумывает всякую дрянь, причем, генерирует такие странные слова, что даже камрады с живым воображением могут надолго впасть в ступор. Я художник, так что такие вещи понимаю. Если мы все же будем работать вместе и не поубиваем друг друга в первую же неделю, то наверняка найдем общий язык.
— Аладдин?! А Магрибский колдун не пойдет? Или, на худой конец, Зубейда — но только лайт-версия, без козы?
— Не понял… — бесхитростно удивился Юра. — Шо це за феньки такие?!
— Это из той же области, что ресапы, болосапы, Аладдин и эта… химза. Кстати, вот это последнее, я так понял, сильнодействующий галлюциноген?
— Нет, это химзащита, — расшифровал Степа. — А также резиновые сапоги, «болотники» и защитный комплект Л-1.
— Вот даже как! Честно говоря, думал, что это бре… ммм… то есть всего лишь поток сознания. А вы что, из одной части?
— Нет, мы познакомились два часа назад, — покачал головой Юра. — Просто есть вещи, которые примерно одинаково обзываются везде.
— Ну, не знаю. Я, например, все это слышу впервые.
— Так ты турист, тебе простительно, — пренебрежительно поморщился Юра. — Чаю, я так понял, не будет?
— Нет-нет, я уже работаю над этим…
Неохотно войдя в кабинет с телами, я раскрыл скрипучий сервант. Там были еще парочка грязных луженых кружек (две валялись на полу), закопченный чайник с сырыми «нифелями» и — о чудо! — литровая банка с крупнолистовой заваркой и такая же банка с грубым кусковым сахаром. И еще два пакета сухарей из стандартного армейского пайка.
Машинально осматривая помещение в поисках розетки, я внял совету Юры и попробовал себя в дедукции. Задачка была — для умственно отсталого первоклассника, и решил я ее за три секунды. Один из отдыхающих, здоровенный упитанный детина, был облачен в новенькие берцы и зимний камуфляжный комплект, в котором запросто можно спать на снегу. Даже в таком состоянии было заметно, что товарищ хорошо выкормлен и не понаслышке знает, что такое склады. Впрочем, выбрал я его еще и ввиду простого сопоставления. Инженер у нас в полку точно такой же: здоровенный, упитанный и донельзя ленивый. И выпить не дурак. Особенно на халяву.
Второй был какой-то замызганный, невзрачный и, вообще, в штатском. Его я забраковал сразу. В штатском — это моя прерогатива. Я ведь некоторым образом обманутый интеллектуал, меня в эту банду военных негодяев занесло совершенно случайно. Сейчас дождемся Домовитого, выскажемся по существу вопроса и поедем домой. Мне здесь не место, это я вам говорю совершенно точно.
Розеток в помещении не было. Покончив с дедуктивными изысками, я хотел было проконсультироваться с коллегами насчет электричества, но закопченный чайник неожиданно навел меня на парадоксальную догадку: судя по всему, здание отрезано от линии!
Прогулявшись во двор, я утвердился в своем предположении: за домом, под импровизированным шиферным навесом, был оборудован импровизированный же очаг из битого кирпича и обломов бетонных блоков. Судя по изрядному количеству головешек и жирной копоти на стене, костер в этом очаге жгли регулярно.
Здесь же, в десяти метрах от тыльной стены здания, находился старый колодец, сработанный из бетонных колец и забранный в дубовый «шатер». «Старый» в данном случае — вовсе не значит «ветхий». Просто видно было, что делали его давно, качественно и отнюдь не в массовом порядке. Во всяком случае, я до сего момента таких колодцев в Москве не встречал.
Деревянный ворот, до блеска отполированный множеством рук, был обильно обмотан толстой кованой цепью.
К крайнему звену цепи мощным карабином была пристегнута тяжелая стальная бадья литров этак на тридцать.
Однако… У меня вдруг возникло такое ощущение, что это сооружение в свое время использовалось не только по прямому назначению — то есть исключительно для добычи воды.
Осторожно заглянув в колодец, я не увидел дна.
— Кому не спится в ночь глухую?!
На сей актуальный вопрос из колодца ответили трижды, из чего я удовлетворенно заключил, что он весьма глубок, и множество витков цепи на вороте — прямое тому подтверждение. Да и такую изрядную бадейку, очевидно, прицепили неспроста, чтобы лишний раз не таскать с большой глубины, хотя для женщины, допустим, или сильно пьяного мужлана набрать в нее водицы будет довольно непросто. И вот еще что: если любоваться местными видами не праздно, а с практическим уклоном, можно заметить, что берег здесь обрывистый и высокий, так что до ватерлинии довольно далеко. Хотя вполне может быть так, что водоносные пласты залегают и несколько выше…
— Да хорош уже умничать! — приструнил я себя и, выдернув стопор ворота, начал стравливать бадью в колодец. — Разматывай, черпай да тащи. Какая разница, где и что тут залегает…
Вода в колодце была, но не совсем такая, как хотелось бы. Хотелось бы как в роднике: чистую, хрустальной прозрачности и такую вкусную, чтобы нельзя было оторваться. Глубина большая, мощный природный фильтр из тысяч кубометров плотного грунта — ну и почему бы здесь не быть хорошей воде, верно? А мы бы ее пили декалитрами и продавали за недорого, но помногу, и вскоре разбогатели бы. Хм…
Вода была мутноватая и пахла мазутом. Пить ее в сыром виде я не рискнул. Не хватало еще какую-нибудь палочку подхватить. Колодец — очередное разочарование сегодняшнего дня. Не знаю, откуда возникло такое желание, но почему-то в процессе борьбы с тяжелым воротом вдруг остро захотелось уникально чистой воды.
