Лев Пучков - Тактика выжженной земли
Если бы мы «приняли» художников и установленным порядком оформили изъятие, обычная «пробивка» и «разруливание» ситуации со стороны питерских могли бы занять весьма много времени.
А мы тупо вломились, забрали и ушли. Без единой бумажки. То есть буквально ограбили дилеров, «выставив» серьезных людей на приличные деньги. И с особым цинизмом оставили паршивую визитку.
Поскольку ни у кого из нас в практике такого никогда не было, всем теперь было жутко интересно, как же поступят «питерские». Начнут в экстренном порядке подбивать к Собакину клинья через свои связи? Или, как в старые добрые 90-е, попросту «забьют» нам «стрелу» и потребуют ответить по понятиям? Хе-хе…
Да, а трассу взяли под наблюдение потому, что Собакин с местными органами почему-то не дружит. Как-то не сложилось пока. На контакты не идет, грубит, да прет не пойми куда параллельным курсом. То есть посадить на посты ДПС по человечку, как принято при добрососедских отношениях, да ориентировки раздать или просто попросить «отработать» все прибывающие питерские номера – увы, это не про нас…
До обеда мы так и не доехали: буквально в сотне метров от КПП базы меня настиг звонок Собакина:
– Андрей, «близнецы» с тобой?
– Да.
– Давайте ко мне.
– А мы тут…
– Да мне поровну, что вы там делаете! Все бросайте, езжайте ко мне.
– Мы в трех минутах от обеда (для Собакина это веский довод). Заехать, помыть руки, зайти в столовую…
– Бери «близнецов» и – пулей ко мне! Если все получится складно, я вас в ресторане покормлю.
– Ловлю на слове. Ты где?
– В клинике, где же еще.
– Все, едем…
Мы заехали в «кунсткамеру» (у них там в фойе куча дебильных фоток и мониторов со всякими гадостями – нормального человека в дрожь бросает), приняли на борт Собакина и убыли к его основному рабочему месту, на котором он может не появляться сутками. То есть в отдел госнаркоконтроля.
По дороге Собакин довел до нас обстановку:
– Короче, питерские уже здесь.
– Ну! Шустрые, однако. Думал, дня три пройдет.
– Да вот то-то же. Шустрые…
– Разуваевские отследили?
– Угу. На двух тачках: «Лендровер» и «Ауди». «Лендровер» свернул в лес, не доезжая двенадцатой лаборатории, а «Ауди» поехала в город. А чуть погодя звонит дежурный по отделу: ко мне приехал какой-то интеллигентный товарищ. Из Питера. Типа того, у нас аудиенция назначена.
– Клюнули! – Впечатлительный Витя Семенов возбужденно потер ладошки.
– А кто-то сомневался? – Собакин мудро прищурился. – Вы готовы?
– Всегда, – заверил я и на всякий случай уточнил: – А к чему?
– Ну, мало ли… – Собакин неопределенно пожал плечами. – Мало ли, что интеллигент… Питерские – товарищи развитые. Всего можно ожидать…
– Да ладно! С интеллигентом-то мы по-любому разберемся. Меня больше беспокоит, кто там в этом «Лендровере». Сколько их, чего умеют, что привезли…
– А вот это меня как раз совершенно не беспокоит. – Собакин небрежно плеснул ручкой. – Люди Разуваева присматривают за тачкой. Далеко не уехала, стоит на поляне, в полукилометре от трассы. Кроме того, туда сейчас подтянется сам Разуваев с резервом. Так что забудьте об этом «Лендровере». Давайте лучше сосредоточимся на интеллигенте…
Ну что сказать: приятно работать в таких условиях. Если бы я, будучи обычным опером, вот так нагло и открыто натянул местную наркомафию на полкило «снежка», остались бы от меня только рожки, да… нет, даже не ножки, а копыта. Потому что рога и копыта тупоголовых баранов в пищу не пригодны. Остальное сожрали бы в один присест. Впрочем, и Собакин – не просто опер, а целый начальник, и то – пошути он таким образом, не будучи в проекте, попал бы в такие неприятности, что хватило бы разгребаться до конца жизни. И была бы эта жизнь недолгой и печальной…
Подъехали к отделу, издалека оценили кремовую «Ауди» на стоянке и привалившегося к капоту крепыша. А что-то не похож на интеллигента…
Припарковались. Крепыш молод, с нормальной прической – мы с «близнецами», с нашими армейскими стрижками, на бандосов больше похожи, – взгляд спокойный, с аппетитом жует не первый по счету пирожок (на капоте два пакета с рисунками блинчиков, один по объему вполовину меньше другого), запивает колой. Отдел практически в центре города, тут рядом блинная, где пекут весьма сносную домашнюю сдобу. Мы частенько берем там пирожки и рыбные расстегаи.
Так… А что-то он совсем не волнуется. Странно. Я бы, например, перед такой судьбоносной встречей не стал бы жрать: кусок в горло не полез бы…
– Вы ко мне? – ласково уточнил Собакин.
– Нет.
– А что здесь делаете?
– Как видите – ем. А что, нельзя?
– Это, вообще-то, стоянка отдела.
– У нас визит. К начальнику отдела. Босс зашел, я жду.
– Босс?
– Ну – шеф, босс… Начальник, короче.
– Ясно. Ну – приятного аппетита.
– Спасибо. Пирожки у вас тут делают – язык проглотишь.
– Да, я в курсе. – Собакин вдруг схватил пакет побольше и направился к крыльцу, совершенно серьезно бросив через плечо: – Это штраф за парковку в неположенном месте.
– Не понял… – Крепыш даже слегка растерялся от такой наглости. – Ну блин!.. Ну, ладно. И вам – приятного аппетита.
– Спасибо…
А крепыш силен. При ближайшем рассмотрении видно: волнение присутствует, но вполне рабочее, все в рамках. Короче, держится неплохо, видно, что опытный. При задержании будет реагировать быстро, надо учитывать…
Дежурный по отделу доложил обстановку: за истекшие сутки происшествий не случилось, сотрудники все «на объектах», в отделе никого нет, к вам посетитель.
Посетитель терпеливо скучал в коридоре: сидел на стуле у дверей кабинета Собакина и читал «толстушку». На вид в самом деле интеллигентный молодой человек: модно стриженный худенький блондин в свободно сидящей на нем английской «скинхедовской» ветровке, отутюженных костюмных брюках и до зеркального блеска начищенных туфлях (а вроде бы всю ночь в машине трясся).
Заметный представительский штрих: дорогие очки в изящной золотой оправе.
– Вы ко мне?
– Вы начальник отдела?
– Да.
– Тогда к вам.
– А по какому вопросу?
– По личному.
– Извините, но я сейчас на работе. – Собакин невозмутимо вытащил связку ключей, отобрал нужный и отпер дверь кабинета. – По личным вопросам – после восемнадцати.
– Не хочу показаться назойливым, но этот личный вопрос как раз таки касается вашей профессиональной деятельности. – Блондин искательно улыбнулся и как-то очень по-интеллигентному сконфузился: – Эмм… Думаю, вы понимаете, что я имею в виду.
– Не понимаю. – Собакин, по обыкновению, соорудил удивительно тупую рожу. – Но, раз «профессиональной» – что ж, заходите, послушаем…
У Собакина в кабинете казенно и неуютно. Ни тебе картинки на стене, ни безделушки на столе, ни цветочка на подоконнике. Вещи прежнего хозяина и часть обстановки кабинета Собакин вернул семье Исаева, а из своего практически ничего не принес. Сейф на тумбе, на сейфе – три немытых стакана, полпачки дешевой заварки и пожелтевший маленький кипятильник. Рядом с сейфом – неподъемный металлический шкаф для бумаг, посреди кабинета – два стола буквой «Т» и семь стульев. «Хозяйский» стул за рабочим столом ничем не отличается от остальных, стоящих с обеих сторон от стола для совещаний. Мне, в числе прочего, доводилось заниматься сидячей работой, так что скажу по собственному опыту: даже самый непоседливый опер обязательно подыщет себе какой-никакой стульчишко поудобнее. А уж главный местный наркобоец, с его возможностями, мог бы одним щелчком организовать себе дорогое офисное кресло, да и вообще, комплект мебели поприличнее.
Короче, этакий обезличенный, глубоко казенный кабинет. В сейфе у Собакина лежит цифровая камера последнего поколения и ноутбук со всяческими наворотами, но если сейф не открывать, то стороннему взгляду тут просто не за что зацепиться. А посему у любого вдумчивого посетителя наверняка возникает мысль: хозяин здесь отбывает номер. Временный товарищ…
Собакин указал гостю на стулья у стола для совещаний, сам сел на свое место, а мы с «близнецами» остались стоять у двери. Получилось нехорошо: как будто конвой. Кабинет небольшой, если сядем с другой стороны стола – опять неладно будет, как на смотринах. В общем, как ни крути, получалось, что мы в этом разговоре лишние.
– Итак?
– Григорий Ефимович, надо бы тет-а-тет. – Блондин бросил извиняющийся взгляд в нашу сторону – дескать, это не я такой вредный, просто обстоятельства так сложились. – Разговор очень конфиденциальный.
Точно – шустрые. Быстренько все «пробили». На визитке была только фамилия и телефон.
– Да ничего, это свои. – Собакин покосился на нас, недовольно поджал губы и показал мне глазами – сядь. – Излагайте…
Я послушно сел за стол совещаний с противоположной от блондина стороны, а «близнецы» продолжали работать конвоем. Лучше и уютнее от такой перестановки не стало.
