Б. Седов - Валет Бубен
Губанов уселся за ее столик, а трое федералов – за соседний.
– Ну, что, – сказала Наташа, – первая часть вашего плана прошла удачно.
– Да, пожалуй, – согласился Губанов, удовлетворенно кивая.
Он был вполне уверен, что план этот принадлежал ему, и, как и подавляющее большинство мужчин, не подозревал, что на самом деле являлся игрушкой в руках хитрой и коварной самки. Но, желая показать, что он отдает должное и Наташиному участию, одобрительно сказал:
– Без тебя было бы сложновато. Откуда ты знаешь этого сутенера?
Наташа засмеялась и ответила:
– Секрет фирмы, Александр Михайлович. Но вам – открою. Я отдаю ему половину того, что получаю от клиентов, и поэтому он меня ценит и всегда готов помочь.
– А иди ты в жопу, – благодушно отмахнулся Губанов, – вечно корчишь из себя шлюху большую, чем ты есть на самом деле. Так все-таки откуда?
– Александр Михайлович, – задушевно сказала Наташа, – в пословицах и поговорках заключена вся народная мудрость. Про любопытную Варвару знаете?
– Ладно, ладно, – сказал Губанов, – не хочешь – не говори. Я тебе не начальник и приказывать не могу.
Он подумал и спросил:
– А колумбийский снежок от него же?
– А от кого же еще?
– Ой, допрыгаешься ты когда-нибудь со своими связями! И даже я тебе не смогу помочь.
– Типун вам на язык, – сказала Наташа и трижды плюнула через левое плечо.
В это время официант принес кофе и разговор сам собой затих.
* * *
Крот сидел за белым столом в пустой белой комнате без окон.
У двери стоял араб в военной форме и держал руки на поясе. Правая лежала на кобуре. Кобура была расстегнута.
С момента задержания прошло около двух часов, и у Крота была возможность проанализировать то, что произошло. Когда в полицейском участке из их карманов в присутствии фотокорреспондентов и телеоператоров были извлечены двадцать два маленьких пакетика с белым порошком, он был изумлен, затем разозлился, а когда понял, что сидеть ему предстоит не на родной зоне, где гарантированы грев, безделье и относительный комфорт, а в непонятной арабской тюрьме, то ему стало страшно.
А потом он вспомнил, как в тесном переулке их окружила египетская мелюзга, как маленькие и жадные руки дергали его за одежду, и все понял. Именно тогда им и подложили кокаин. Это было понятно.
Но – зачем и, главное, кто решил таким образом прибить их?
И, конечно же, Крот не мог предположить ничего иного, как то, что это происки конкурентов. А именно – тех людей, кому на самом деле принадлежали эти камни. И опять ему стало страшно. «Аль-Каида» – это тебе не чеченская братва, с которой на худой конец всегда можно решить вопрос. Если они смогли привлечь к этому полицию Египта, то дело плохо.
А интересно, какие у них тут сроки за наркотики, подумал Крот, и в это время дверь открылась, и в комнату вошел седой моложавый мужчина. Охранник вышел и закрыл за собой дверь, а мужчина устало сел напротив Крота и, помолчав, сказал:
– Меня зовут Виктор Сергеевич. Я помощник российского консула. Вы можете сделать заявление, и я в соответствии со своим долгом позабочусь о том, чтобы оно было рассмотрено в соответствующем порядке.
К заявлениям Крот готов не был, поэтому он просто спросил:
– А сколько здесь дают за наркотики?
Виктор Сергеевич поднял брови, посмотрел на Крота и ответил:
– Если бы это было местное зелье, то не так много, но все равно достаточно. Но поскольку у вас нашли колумбийский кокаин, а это уже контрабанда, то по новым законам – от тридцати лет до пожизненного.
Крот был крепким парнем, не боялся ни ножа, ни ствола, но при этих словах у него в глазах потемнело, и он повалился со стула, сильно ударившись головой о цементный пол.
Помощник консула спокойно посмотрел на него, затем встал, подошел к двери и, открыв ее, пригласил охранника. Тот вошел и, увидев лежащего в обмороке Крота, ухмыльнулся и посмотрел на Виктора Сергеевича. Помощник консула пожал плечами и вышел.
А охранник занял прежнее место у двери и стал ждать, когда Крот придет в себя.
* * *
Знахарь стоял у зеркального окна и наблюдал, как бравые полицейские при поддержке вооруженных сил Арабской Республики Египет одерживают верх над четырьмя опешившими и не ожидавшими такого коварства русскими бандитами. Захват длился секунд десять, затем пленников побросали в кузов грузовика, и торжествующие победители удалились с добычей.
Испытав некоторое облегчение, Знахарь посмотрел туда, где под полосатым тентом сидели Наташа, Губанов и трое спецов. Вся компания выглядела так, как если бы произошедшее ни в коей мере не касалось их. Наташа, откинувшись на спинку пластикового стула, поднесла к губам запотевший стакан с соком, спецы склонились над столом, как трое алкоголиков, решавших жизненно важный вопрос – пить или не пить, и только Губанов смотрел в ту сторону, куда уехал грузовик, с выражением нескрываемого удовлетворения.
Знахарь тоже был доволен, что конкретных братков повязали и увезли. Но удовлетворение он испытывал не только оттого, что исчезла часть препятствий, мешавших ему выполнить нелегкую миссию. Знахарь был рад, что опасные люди перестали быть опасны. И не только для него, а вообще, для всех остальных. Эти мысли вступали в серьезное противоречие с образом жизни самого Знахаря, с теми правилами, которых он придерживался в последнее время, и он в который раз вспомнил слова Дяди Паши о том, что он – неправильный вор.
Да черт с ним, подумал, вдруг разозлившись, Знахарь, неправильный, и ладно. Надоело думать о том, как другие оценивают твои поступки и мысли. Плевать на Дядю Пашу, плевать на питерскую братву, плевать на дурацкий закон, на ментов, на ФСБ, на все плевать. Надо просто делать то, что хочется, и пошли они все куда подальше! Одни говорят – ты неправильный гражданин, другие – неправильный вор, всем чего-то нужно. А чего им нужно – понятно. Каждый хочет стать твоим хозяином, дорогой Знахарь, каждый хочет, чтобы ты жил по его правилам, и каждый в конечном счете хочет подчинить тебя себе. Им мало привести свою жизнь в соответствие со своим убогим представлением о том, как все должно быть, они хотят и других нагнуть таким же уродским способом, и тогда в этом они обретут силу. Они скажут – нас много, значит, мы правы. А вот хрена им всем, большевикам поганым, подумал Знахарь и снова посмотрел на сидевшего за шатким столиком Губанова.
Губанов же смотрел на Знахаря. Точнее, не на Знахаря, он не мог его видеть, потому что стекла в банке были зеркальные, а в сторону Знахаря, как бы говоря ему – ты знаешь, что я сейчас смотрю туда, где ты стоишь. Так что давай, шевели жопой, пора действовать.
А действовать и в самом деле было пора.
И тут Знахарь почувствовал, что не может сопротивляться одному маленькому желанию, вдруг возникшему у него. Возможно, это было баловство, возможно, внутренняя необходимость…
Он вынул из кармана трубку и набрал Наташин номер.
– Ну что там у тебя? – услышал он ее голос.
– Да у меня-то все нормально. Скажи Губанову, чтобы он отправил своих орлов погулять, и сама отойди в сторонку. Я хочу с ним поговорить. И еще скажи ему, чтобы без глупостей. Если что – мне терять нечего, грохну его, не задумываясь. Так и передай.
– Хорошо, – ответила Наташа, ничуть не удивившись.
Знахарь видел, как она убрала трубку в карман и, повернувшись к Губанову, начала говорить. На лице Губанова появилось легкое удивление, затем он обернулся к сидевшим за соседним столиком спецам, и те, дружно встав, удалились. Наташа же перешла через дорогу и села за тот самый столик, где несколько минут назад сидел Знахарь.
Губанов остался один.
Выйдя из банка, Знахарь огляделся и неторопливо пошел в сторону сидевшего в открытом кафе генерала ФСБ Александра Михайловича Губанова. А Губанов, увидев приближавшегося к нему Знахаря, был вынужден усилием воли подавить профессиональный хватательный рефлекс. Он видел, что к нему приближается матерый и опасный уголовник, повязать которого – долг всякого сотрудника ФСБ. Но при этом он понимал, что ничего особенного это ему не даст. А вот богатство, которое маячило за спиной Знахаря – другое дело. Потом, уже после того, как это богатство перейдет в руки Губанова, он может позволить себе арестовать Знахаря. Так что хватательный рефлекс генерала Губанова сейчас был сориентирован на другое. Так сказать – сменил ориентацию.
Подойдя к Губанову, Знахарь постоял над ним несколько секунд, разглядывая, затем опустился на стульчик и, положив руки перед собой, спросил:
– Ну, Губанов, так что у нас дальше?
Губанов видел многих борзых урок, и самоуверенность Знахаря не произвела на него никакого впечатления.
– Дальше? Все по плану. Звони Надир-шаху, пусть везет пацана, мы его отобьем…
