Александр Афанасьев - Сила присутствия
Парень услышал это и вскинулся.
– Ты чеченец? – осведомился он.
– Я дагестанец, – сказал генерал и перешел на великий и могучий: – Ты помнишь русский язык? Или вас там, в Киргизии, ему не учили?
Заключенный озлобленно посмотрел на генерала.
– По-русски говорить – все равно что сквернословить.
– Ошибаешься. Но дело не в этом. Ты из семьи чеченцев, которых выслали в Среднюю Азию. Почему не вернулся на родину?
– Не твое дело!
– Ты плохо разговариваешь со мной. Неужели тебя не учили уважать старших?
– Ты изменник!
– Разве? – Генерал показал кулон на цепочке, который носил на шее.
Восьмиконечная звезда из серебра, на ней изображение черного камня Каабы и шахада, выполненная искусным гравером-каллиграфом.
– Это мне подарили братья в Мекке, когда я совершал хадж. Чему тебя научили в медресе? Разве там говорили, что надо оскорблять стариков-хаджи?
Парень совершенно смешался. Он и в самом деле проигрывал, терпел поражение с начала этой вот беседы. Перед ним был не очередной афганский капитан с тяжелыми кулаками, плохо говорящий на дари, а старец, да еще и хаджи, знающий его язык и смотрящий как будто сквозь парня.
– Простите, почтеннейший, – сказал он. – Я не знал, учитель!..
– Увы, я не учитель, а всего лишь скромный ученик на пиру великих мудрецов, и хадж – в числе моих немногих благих деяний. Ты не ответил мне на вопрос. Почему ты не уехал в Чечню? Чем тебе эти горы милее родных? Твой отец Раппани Раппалов вернулся в свое село в девяносто первом, когда это стало возможным. А уже в девяносто третьем его зарезали. Верно? И твоя мать вынуждена была спасаться там, куда ее выслали. Вместе с тобой, иначе убили бы и вас. Верно?
– Кто ты? – озлобленно огрызнулся заключенный.
– В твоих словах нет ни грамма уважения. И это очень плохо. Тебе надо научиться почитать старших. – Генерал отложил дело в сторону. – Итак, ты знаешь, кто убил твоего отца?
Парень озлобленно глянул на старика и ничего не ответил. Но по его взгляду можно было понять – знает! Причем очень даже хорошо.
– Почему ты не отомстил за отца?
– Это все грех.
– Так ты называешь законы и традиции предков? Значит, твой отец, дед, прадед, дед твоего прадеда, по-твоему, были грешниками?
Парень смотрел в бетонный пол и не отвечал.
– Очень хорошо. Между прочим, справедливое возмездие есть основа правосудия по шариату. «Мы предписали им в нем: душа – за душу, око – за око, нос – за нос, ухо – за ухо, зуб – за зуб, а за раны – возмездие. Но если кто-нибудь пожертвует этим, то это станет для него искуплением. Те же, которые не принимают решений в соответствии с тем, что ниспослал Аллах, являются беззаконниками», – процитировал генерал слова из Корана. – Твои отец, дед, прадед, дед твоего прадеда жили достойно и поступали в соответствии с тем, что ниспослал Аллах. А ты струсил. Ведь так получается?
– Я не струсил! – Парень рванулся, но цепь держала его.
– Струсил. Ты знаешь, кто убил твоего отца. Это люди Мальсагова. И тебе известно, почему они это сделали. Может, ты хочешь сказать, что простил убийцу своего отца? Пусть так, но почему? Ты теперь, получается, моджахед, а Мальсагов?.. Когда убили твоего отца, он торговал водкой, делая ее из американского спирта, который везли из Грузии. Мальсагов продавал этот напиток правоверным, сбивал их с пути Аллаха и направлял прямиком в адское пламя. Теперь он владеет магазинами по всему Кавказу. Ты знаешь, как у наших народов принято вести переговоры о мире. Мальсагов и не думал посылать к тебе людей, приносить извинения, платить выкуп за кровь. Он не считает, что ты его достойный враг. Ты это принял, смирился и не стал мстить, а Аллах все это увидел, ведь Всевышнему все ведомо. Может быть, поэтому Аллах увидел твою душу и не дал тебе стать шахидом. Вместо этого ты сейчас сделался чьей-то подстилкой!
– Нет! Нет! Нет! – Парень бился в цепях. – Я хотел отомстить! Я убил бы его, слышишь, убил бы!
Чамаев спокойно переждал истерику и спросил:
– Так ты направился в долину Сват для того, чтобы научиться там убивать и лишить жизни своего обидчика?
– Да! Да! Да!
– Однако ты выбрал кривой и опасный путь, чтобы прийти к тому, что должно быть сделано. А Аллах не любит кривых путей. – Чамаев провел ладонями по щекам.
Парень уже не плакал, а только трясся на стуле.
– Ты знаешь, кто я? Нет, не знаешь. Но это и не важно. Я один из тех, кто борется с кривыми путями. Аллах свидетель, сколько молодых людей с Кавказа пошли по этим путям, думая, что идут прямиком к Всевышнему. Но на этих путях их ждет лишь гнев Аллаха и оскал шайтана, ловящего души грешников. Ты попал в плен совсем не потому, что был плохо подготовлен. Самед Мальсагов уже давно дает деньги на джихад. Много денег. Он торгует продуктами питания, в том числе и запретными, и часть дохода жертвует на джихад. Как думаешь, сильно разгневался Аллах, увидев, как моджахеды берут деньги, полученные от продажи запретного товара? А еще сильнее Он наверняка разгневался от того, что увидел далее. Мальсагов знал о том, что ты в лагере. Он догадался о том, зачем тебе это понадобилось. Не считай его дураком. Он сказал моджахедам: «Раз я даю столько денег на джихад, окажите мне одну маленькую услугу». Или ты думаешь, что просто так попал в плен и оказался здесь? Просто нашлись люди, которые решили вытащить с Мальсагова еще денег, поэтому тебя пока не расстреляли.
Парень снова заплакал.
– Отомстить хочешь? Что ж, есть способ.
Пакистан, Пешавар17 февраля 2015 годаЗа последнее время полковник успел сделать многое. Он провел полтора дня на Кархану-маркет, где впитывал новости, неповторимые словосочетания, характерные для тех людей, которые выучили язык урду не по книжкам, а на улице, переняли его от родителей. Это было необходимо, чтобы сойти за своего.
У полковника были хорошие документы на имя Абдулхана Кадыра, уроженца Карачи. В его паспорте стояли отметки о длительном пребывании в Дубае. Все это плюс знание языка нахин, пусть и не идеальное, давало понять, кто он есть. Обычный пакистанский гастарбайтер, который длительное время работал на стройках в Персидском заливе.
Таких даже не тысячи, а миллионы. Этим объясняется не лучшее знание как нахина, так и родного урду. Урду он просто немного подзабыл, а нахин никто и не знал хорошо. Это был язык гастарбайтеров. Они учили его уже там, в Саудовской Аравии, Дубае, других богатых нефтью монархиях.
Почему он вертится здесь? Варианты могут быть самые разные. Допустим, Абдулхан Кадыр решил стать борцом за веру. Теперь он ищет людей, которые помогли бы ему встать на джихад. Когда полковнику предложили поставить в паспорт сирийскую или иорданскую визу, наводившую на еще большие размышления, он решительно отказался. Перебор, хорошо и так.
Если у него будет сирийская виза, то она покажет, что Абдулхан вовсе не новичок-неофит, только делающий первые шаги на пути Аллаха, а уже бывалый боевик. Его могут начать спрашивать, где он воевал, в каком джамаате, с какими братьями, кто у них был амир. Первый же неверный ответ может закончиться перерезанным горлом.
Так что лучшая легенда состоит в том, чтобы держаться как можно ближе к истине. Он не джихадист, а всего лишь интересующийся. Сам пока еще не решил. Лучшая добыча для вербовщика, но поймать его на неправильном ответе почти невозможно.
В Дубае он бывал не раз, а с кем работал на стройках – вопрос, не имеющий смысла. Гастарбайтеров полно. Они приезжают из самых разных стран, часто без документов, говорят на своих языках. Как проверишь? Дополнительным козырем должно было быть то, что он знал нахин. За пределами региона немногие им владели.
Он спрашивал лишь о ценах и ни за кем не следил. Несмотря на внешнюю хаотичность, рынок имеет свою четкую структуру. Всегда надо помнить, что за каждым твоим движением следят десятки глаз.
Полковник просто ходил, приценялся к товарам, купил себе новую теплую куртку. Он питался в местных дуканах, прислушивался к разговорам, но не подавал виду, что что-то понимает. Наконец-то утром второго дня Абдулхан Кадыр услышал то, что ему было нужно.
Кархану-маркет – торговая улица в Пешаваре, самый крупный рынок в городе. Здесь везде понаставили морских контейнеров, все дома переделали, нижние этажи отвели под магазины, верхние – под склады. Нужный ему человек сидел в одном из таких вот контейнеров. Он вроде как починял обувь, но делал и еще кое-что.
– Салам алейкум! – сказал полковник, заходя внутрь.
Чернявый горбоносый человек оторвался от колодки с обувью. Он внешне походил на еврея, что здесь было очень даже небезопасно, но на самом деле был армянином, принявшим ислам. Его предки бежали сюда во время резни армян в Турции. Починка обуви была не единственным и не главным источником его заработка.
– Ва алейкум, уважаемый! – Армянин оторвался от своего дела. – Что привело столь почтенного человека в мою скромную лавку? Желаете починить обувь?
