KnigaRead.com/

Олег Алякринский - Гастролер

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Олег Алякринский, "Гастролер" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— И не надо! — почти радостно перебил меня опер. — Все бумаги буду подписывать я. Что ж, Георгий Иваныч, очень рад, что мы поняли друг друга! Вот увидишь, мы с тобой таких дел наворочаем — ого-го! Мне третью шпалу дадут, да там, глядишь, и сам ты фуражку с синим околышем на темя наденешь! — И Рогожкин приятельски мне подмигнул.

«Далеко пойдет, сучара, ишь как стучит копытом, — подумал я, ехидно глядя на опера. — Тоже мне проводник великих идей. Ну а коли он проводник, то ведь должен быть и инициатор, а может быть, он этот самый инициатор и есть, и тогда, кроме него и какого-нибудь самого верхнего начальства, об этой идее больше никто и не знает. Так что, если дело пойдет не так, — виноватым окажусь не только я, но и Рогожкин. А это мне как раз на руку, потому как Андрей Андреич, чтобы самому голову не потерять, должен меня беречь как зеницу ока».

И словно в подтверждение моих мыслей энкавэдэшник достал из кожаной папки подписанное прокурором Казани постановление об освобождении Георгия Ивановича Медведева за отсутствием состава преступления.

— Это мой самый веский аргумент за то, что я с тобой играю в открытую, — заметил Рогожкин. — Если бы ты заартачился, эту бумажку мне пришлось бы разорвать у тебя на глазах. И тогда обратного хода уже не было бы. А мне, поверь, этого совсем не хотелось.

В Москву ехали в купе мягкого вагона. Рогожкин спрятал свою форму в чемодан и, переодетый в цивильное, держался без всякого апломба, скромно и как-то даже робко. В четырехместном купе мы оказались вдвоем — он, кажется, до отправления сходил к начальнику поезда и в приватном порядке попросил его никого к нам не подсаживать. Мы тронулись, и через полчаса он разложил на столике колбаску сырокопченую, лоснящуюся, со слезой, буженинку, выставил бутылочку коньяка, нарезал дольками лимончик. Я слюну сглотнул, потому как после почти двухнедельного сидения на скудной пайке в КПЗ казанской тюряги от вида таких яств у меня желудок свело, и, не став кочевряжиться, в охотку принял его угощение.

Опер разлил коньячок по стаканам, мы чокнулись, выпили. Но в купе стояла тягостная тишина. Пару раз он пытался меня разговорить, да я отвечал ему коротко, и разговор совсем не клеился. Так, почти не разговаривая, доехали до Нижнего. В Нижнем Новгороде, то есть по-новому уже в Горьком, когда состав тронулся, к нам в купе зашел проводник и, склонившись к уху Рогожкина, стал извиняющимся тоном торопливо ему объяснять, что у одной пассажирки как раз билет в мягкий вагон, а мест свободных уже нет и не могли бы мы немного потесниться.

Я повеселел, думаю: ну, что удумает мой Рогожкин? А тот уже было насупился, видно, пожелав возмутиться столь бесцеремонному отношению, как вдруг из-за плеча проводника выглянуло румяное личико и довольно-таки пышненькая фигурка миловидной брюнетки лет двадцати пяти, и я чуть не расхохотался от наступившей перемены в голосе моего попутчика.

— Конечно, в тесноте да не в обиде, милости прошу к нашему шалашу! — быстро заговорил он, пожирая жадным взглядом выступающие формы дамы, и, строго глянув на проводника, отрезал: — Только больше никого! У нас… — Он на мгновение задумался. — Мы с товарищем обсуждаем ответственное правительственное задание и хотели бы, чтобы нам никто не мешал.

Меня нашей новой соседке Рогожкин представил своим другом и сослуживцем, отчего я чуть скривился. «Ладно, думаю, пусть развлекается, простота! Сам из себя воробьишка, а все метит в петухи». Я уже давно раскусил этого опера: этот только по службе такой напомидоренный ухарь, а по жизни — сопля соплей.

Рогожкин галантно предложил даме:

— Вы, наверное, хотите спать на нижней полке. Это без проблем! Георгий Иванович ляжет наверху… — И он как ни в чем не бывало обратился ко мне: — Правда ведь, Георгий?

Я только молча махнул рукой.

— Вот видите! — затараторил Рогожкин, впиваясь замаслившимися глазами в ее пышную грудь, аппетитно выпиравшую из-под цветастенького платьишка с низким декольте. — Он у нас не шибко разговорчивый, так что вы не обращайте на него внимания. У Георгия Иваныча свои проблемы, семейные. Позвольте представиться: сотрудник Наркомата… мм… иностранных дел Рогожкин Андрей Андреевич…

И они разговорились — о том о сем и ни о чем конкретно. Толстушка оказалась из Москвы, тоже важная шишка — инспектор Наркомпроса, ездила по поволжским городам проверяла школы рабочей молодежи.

Как и все пышнотелые молодушки, Нина — так она скромно представилась — быстро влилась в заведенный Рогожкиным разговор и, бросив взгляд на остатки нашего пира, стала вываливать из своей объемистой сумки на столик дорожные припасы: курочку запеченную, вареную колбаску, порезанную ровными лоснящимися овальчиками, огурчики солененькие, помидорчики моченые, сальце — все как и полагается хлебосольной хозяюшке, любящей вовремя вкусно покушать и щедро угостить.

Рогожкин засуетился, глянув многозначительно на меня: мол, что сидишь, не отставай!

«За водкой не побегу, пусть сам, сучара, прет на полусогнутых. Тоже нашел шестерку!» — подумал я, с нагловатой усмешкой глядя в глаза разволновавшемуся оперу.

Интуиция в этом случае Рогожкина не подвела: он понял, что бежать за выпивкой ему придется самому.

— Что это мы так всухаря сидим! Вот видите, коньячок начали, да уже почти уполовинили пол-литра… — начал он, словно внезапно ему в голову ударила гениальная идея. — Пойду-ка я схожу к проводнику за коньячком!

— Ой! Да не надо! — будто застеснявшись, отмахнулась толстушка.

— Ну, как же это не надо! — пошел в атаку опер, почуяв, что отнекивается Нина как-то не слишком настойчиво. — Да под вашу богатую закусочку сам Бог велел по махонькой для аппетиту пропустить!

— Не надо коньяк, он же дорогой, наверное, да и не люблю я. Тем более что у меня наливочка есть своя. Можжевеловая! Три стаканчика пропустишь — а голова ясная, как небо после апрельского дождичка, — добродушно улыбнулась толстушка и выудила из сумки темную бутылку из-под какого-то иностранного напитка, плотно закупоренную пробкой.

Рогожкин просто расцвел от удовольствия и, похоже, от зароившегося в его похотливой душонке предвкушения ночного продолжения банкета. Он самолично сходил к проводнику за третьим стаканом, разлил можжевеловую, и мы выпили. Я только отпил глоточек для приличия, потому что с малых лет терпеть не могу можжевелового вкуса — меня от него мутит. Нина тоже много не пила, то есть вообще пить не стала, а лишь пригубила стакан и отставила в сторону…

Потом я вижу: Рогожкин мой захмелел, головой заклевал, язык у него начал заплетаться — то ли от смеси коньяка с можжевеловой, то ли от усталости, то ли от присутствия аппетитной бабенки. Словом, я полез на верхнюю полку, отвернулся к стенке и быстро заснул.

Наутро я проснулся от длинной матерной фиоритуры Рогожкина. Свешиваю голову вниз. Вижу: бравый опер трясет свой пиджак да из брюк выворачивает карманы. Аппетитная Нинка, прихватив портмоне с деньгами, исчезла. Рогожкин, удостоверившись, что хоть на документы его Нинка не позарилась, уже хотел поднять скандал, но я все же его остановил, уговорив не устраивать балаган с общим посмешищем всего вагона.

— Ксива твоя цела, — говорю, — чего тебе еще надо! Денег все равно уже не вернуть. Взгляни на ситуацию здраво! Эта Нинка такая же инспекторша Наркомпроса, как я японский император. Она опытная поездушница — и свое дело провернула как по прописям. Подсела в мягкий вагон, нашла двух ухарей — или, может, ее к нам проводник специально направил, — завела беседу, сиськами потрясла, сальцем угостила, потом своей дурной можжевеловой опоила, дождалась, когда ты захрапишь, обчистила карманы и на ночной остановке соскочила с поезда. Ищи ее теперь!

— Ну какие ж гады вы, воры! Развелось вас, как собак нерезаных, по всей стране — шагу ступить нельзя… — начал было обиженный опер, но потом остыл и всю дорогу до Москвы сидел, надувшись, как хомяк, у окна и на проводника глядел волком.

Глава 10

Всякий опытный домушник знает, что клиент по своей психологии делится на пять категорий: «интеллигент», «баба», «пьяница», «хитрец» и «барыга». Исходя из этого, вор чаще всего и работает на хате, не хватая все, что подвернется под руку, а делая аккуратный осмотр помещения и уж потом намечая себе маршрут поиска.

«Интеллигент» — самый простой вариант — прячет самые ценные, по его мнению, вещички в серванте с посудой и в книжных полках, надеясь на то, что у вора не хватит терпения перетряхивать каждую вазу или каждый том по очереди.

«Баба» ховает деньги в шкафу среди пластов постельного или среди нижнего белья: по ее разумению, вор постесняется копаться в женском белье. Более умудренная «баба», становившаяся не раз жертвой квартирных краж, придумывает всякие каверзы, рассовывая денежные сбережения по банкам с вареньями да пряча кое-что на кухне — в жестянку из-под кофе или монпансье и оставляя какую-то мелочишку на самом виду в шкатулке на комоде — в надежде перехитрить еще не посетившего ее вора: вот, мол, чем богаты, тем и рады, бери!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*