Андрей Таманцев - Погоня за призраком
— Хэ, спит он! — раздался голос Ивлева. — Вроде молодой, а хуже старикана. Ведь просил через полчаса разбудить!
— Что? — Я часто заморгал, будто бы спросонья.
— Я говорю, плохо, что в вашем возрасте вы ничем не интересуетесь. Большая польза для сердца именно от активного отдыха, а не в шезлонге под зонтиком дремать. Поди, и не окунулись даже?
— Нет-нет, окунулся, — кивнул я. — Очень хорошая вода.
— А хотите, я вас как следует плавать научу? — неожиданно предложил Михаил Станиславович. — У меня, между прочим, второй разряд по плаванию. Километров на десять в море уплыть могу.
— Да ну! — наигранно удивился я.
— Вот тебе и «да ну»! — гордо произнес Ивлев.
— Знаете, мне уже поздно учиться. Я уж лучше так, у бережка побултыхаюсь.
— Не хотите как хотите... Конфеток английских больше не найдется? Уж больно вкусны.
— Конфеток? — Я улыбнулся. — Конечно, угощайтесь на здоровье.
Пусть лучше спит, чем треплется ни о чем.
18
Антон Владленович курил сигару, сидя в глубоком кресле в своем кабинете, и потягивал из большого бокала коньяк. Рядом стоял столик-бар, сделанный в виде глобуса. На экране огромного телевизора бесшумно скакали лошади с привставшими на стременах жокеями. Звук был выключен. Раздался робкий стук в дверь.
— Ну, чего? — несколько раздраженно спросил Антон Владленович.
В кабинет заглянул охранник.
— К вам...
— Знаю, знаю, кто, — перебил его хозяин. — Давай зови скорей.
Вошел Саша. В руке у него был большой пластиковый кейс с металлическими вставками — в таких обычно возят телеаппаратуру.
— Добрый день. — Саша не решился первым протягивать руку, и Антон Владленович тоже руки не подал.
— Сюда клади! — показал себе под ноги хозяин.
Саша послушно положил кейс перед креслом, достал ключи, вставил их в миниатюрные замки. Вопросительно посмотрел на Антона Владленовича.
— Открывай, открывай, — кивнул тот. — У меня от тебя секретов нету.
— Слушаюсь! — по-военному отчеканил Саша и открыл кейс. Кейс был доверху набит пачками стодолларовых купюр. Саша даже присвистнул.
— А ты думал, здесь старое тряпье? — усмехнулся Антон Владленович. — Это моя законная зарплата за три месяца. И так задержали.
— И сколько же тут? — не удержался, спросил Саша, не в силах оторвать взгляда от пачек с купюрами.
— Должно быть, два с половиной. Ты вот что... ты пересчитай их и поезжай в наш банк. Положишь на счета нашей конторы. Управляющий знает, что к чему, что куда... Двадцать штук твоих — за риск, за благородство. Шучу... За работу. Теперь меня интересует только одно — Вэн.
— Вэн сказал, что через день все будет о'кей.
— Его устами да мед пить. Если канал этот потеряем — все потеряем. Так что ты смотри, Саша.
— Я смотрю, Антон Владленович. У меня глаз — алмаз. Муха не пролетит.
— Вот и молодец. Иди работай. Я отдохнуть хочу.
Саша вышел из кабинета, прошел через бильярдную в небольшую комнатку-гардеробную без окон, опустился на банкетку, стоящую посреди гардеробной, раскрыл кейс и начал пересчитывать пачки.
Кейс этот он забрал из камеры хранения Ленинградского вокзала. Ничего необычного, ничего сверхъестественного — традиционная схема: регион получает деньги на развитие какой-нибудь области промышленности, некоторая часть этих денег разворовывается, а для того, чтобы не было неприятностей с Центром, делается черный «откат» наличкой — процентов в пятнадцать — двадцать от сворованной суммы. Деньги достаются тому, кто лоббирует интересы региона, то есть Антону Владленовичу, а он их «отмывает» через банк, превращая в абсолютно законные капиталы, нажитые непосильным трудом.
— Сорок три, сорок четыре, сорок пять, — сосредоточенно шевелил губами Саша, выкладывая пачки на пол. «Если Вэн не сделает своего дела, и ему, и Владленычу тогда конец — это верно. Кислород перекрыть — человек сам задохнется».
19
Вертолет уже давно стоял на небольшой площадке на окраине села, а Боцмана с раненым парнем все не было. Муха несколько раз набирал номер сотового телефона, но операторша металлическим голосом сообщала ему, что телефон отключен или временно недоступен.
— Твою мать! — выругался Муха. — Что же там случилось? Подождите меня, я быстро, — сказал он Гере. — Одна нога тут, другая там.
— Ладно, минут десять подождем, — согласился Гера, глянув на прикованного наручником к спинке сиденья Бурыгу.
Муха побежал в село.
Около трупов бандитов, лежащих посреди улицы, уже толпился народ. Люди громко обсуждали случившееся. Заметив вооруженного человека, бегущего по дороге, все бросились врассыпную.
— Да, блин, свой я, свой! Не бандит, — сообщил Муха, сбавляя шаг. — Эй, где у вас тут медпункт? — крикнул он зычно.
Какой-то древний старик, боязливо выглянув из калитки, неопределенно махнул рукой.
— Совсем вас запугали, — сказал Муха. Старик торопливо захлопнул калитку. Медпункт найти не составило большого труда.
Дверь со сбитым замком была нараспашку, в окнах горел яркий свет. Муха побежал по коридору. Через дверной проем он увидел двух женщин в марлевых повязках, склонившихся над парнем, лежащим на столе.
— Это... Боцман где? — спросил у них Муха. — Большой такой, высокий.
Одна из женщин подняла на него взгляд и пожала плечами.
— Это раненый, да? Там вертолет ждет, чтоб в город отвезти.
— Сейчас, сейчас. Еще пять минут, — сказала женщина. — Вы не мешайте.
«Черт, куда же Боцман пропал?» — встревожено подумал Муха, выйдя на крыльцо медпункта. Где-то на окраине щелкнули звонкие выстрелы. «Автомат», — определил Муха по звуку.
Через минуту врачиха его окликнула:
— Идите помогите переложить раненого на носилки.
— Иду.
Вдвоем с врачихой они переложили Айгаза. Муха взялся за носилки спереди, медсестра сзади, врачиха подняла вверх банку с каким-то лекарством, от которой к руке раненого тянулась капельница. Так втроем они побежали по улице к вертолету.
Гера сидел на камне рядом с «вертушкой» и курил. Увидев Муху с носилками, он вскочил, подбежал, перехватил носилки у медсестры.
Айгаза с ходу погрузили в вертолет. Взревел двигатель, начали вращаться, набирая обороты, винты.
— Ранение очень серьезное. Одну пулю мы достали, вторую нет. Довезете — немедленно на операционный стол, — давала последние наставления врачиха, стараясь перекричать рев двигателя.
— Это вы ему. — Муха кивнул на Геру. — Я не лечу.
— Я тоже не лечу, — покачал головой Гера. — Ты с пацаном полетишь, — ткнул он пальцем в одного из своих бойцов. — Потом отзвонишь мне, как и чего.
Только сейчас Муха заметил, что пленного в вертолете нет. Он удивленно уставился на Геру.
— Где?..
— Этот хмырь? Попытка к бегству карается расстрелом, — ухмыльнулся Гера.
Муха смотрел на него и не мог понять, шутит он или нет.
— Нет, серьезно.
— Я тоже серьезно. Не знаю, как он умудрился наручник отстегнуть, в общем, мне ничего больше не оставалось, как... — Гера сделал неопределенный жест рукой.
— То есть как? — перекричал Муха взревевший двигатель.
Вид у Олега был очень решительный.
Они отошли подальше от «вертушки». Ми легко оторвался от земли и резко устремился ввысь, скоро скрывшись за макушками деревьев.
— Нет, ты кончай такой базар. Это же единственный свидетель. Он нам еще ничего толком не рассказал. Ни про банду, ни про...
— Ты че, не понимаешь, у меня выхода другого не было? — завелся Гера.
— Покажи мне его.
— Да пожалуйста! — Гера направился к кустам слева от дороги, Муха — за ним. В кустах навзничь лежал Бурыга, его маскхалат был залит кровью.
— Ты же пленного расстрелял, — тихо сказал Муха, глядя в глаза Гере.
— Да ты что! Я ж тебе объясняю — бежал он, пришлось мне...
— Это ты кому другому скажи, а я на своем веку больше нормы покойников повидал. Когда человек бежит — дырки у него в спине.
— Да что ты лезешь-то, куда не надо! — заорал вдруг Гера. — Тебе за это бабки платят, чтоб лез? Тебе платят, чтоб ты бабу нашел! Ты ее нашел, нет?
— Ты разговор на другую тему не переводи, сейчас я о том, как ты с пленным поступил. Я понимаю — в бою противника убить. Но ты же его без суда и следствия расстрелял!
— А пошел ты! — Гера резко развернулся и зашагал прочь.
— Нет, погоди! — Муха подскочил к Гере, схватил его за рукав, пытаясь развернуть. Гера с развороту ударил Муху в челюсть. Удар был профессиональным, боксерским, и Муха осел на землю, потеряв сознание.
— Будет он мне еще тут командовать! — сказал Гера и сплюнул. — Ты это, побрызгай ему в морду водичкой, пусть в себя придет, — приказал он единственному оставшемуся у него бойцу.
Парень свинтил крышку фляги, плеснул водой Мухе на лицо. Олег открыл глаза.
— Ублюдок ты! — сказал он Гере веско. — И дела у тебя ублюдочные. Ладно, пленного уже не вернуть. Теперь Боцмана надо искать. В селе он где-то.
