Сергей Зверев - Воин неба и земли
Ну и Комбриг! Прямо-таки крестный отец из итальянских боевиков моей юности. Лексика та же.
— И мы очень рады, что ты спас жизнь полковнику Стражникову.
— Рад был доставить удовольствие. Лично вам, Петр Петрович, — только и произнес я.
— Валентин, ты даже не представляешь, что ты сделал! Настоящий подвиг! Будь у нас возможность представить тебя к «Герою России»…
— По справедливости, к «трижды» или «четырежды герою», — в своем духе продолжил я, вспоминая, сколько раз за последние дни был на волосок от смерти.
— Ну хватит! — Комбриг решил положить конец моей злой иронии. — Смотри, что мы имеем на сегодняшний день. Первое: я вычислил агентов Щербицкого в своем управлении. Второе: уничтожил Щербицкого и Феликса. Третье: проверил офицеров управления, теперь знаю, кто чего стоит.
Один из этих офицеров, несомненно, Пловец.
— Четвертое: проверил самого Жукова…
— Выходит, что Жуков был также неосведомлен о вашей операции? — тут же переспросил я.
— Да, — кивнул Комбриг. — Пятое: проверил тебя. Результат выше всяких похвал. У тебя, Валентин, потрясающий коэффициент выживаемости. Или даже коэффициент везения. При этом ты дисциплинирован, готов выполнить поставленную задачу любой ценой. Иными словами, тебя можно остановить только точным прицельным попаданием…
— Ракеты «Трайдент», — я вновь позволил себе перебить Комбрига.
— Сейчас ты иронизируешь, но при этом в тебе напрочь отсутствует тупое бахвальство, ты всегда просчитываешь ситуацию холодным разумом, не любишь лишний риск, а твои физические и умственные возможности направлены на выполнение приказа. На рефлекторном, подсознательном уровне. Ты, если угодно, запрограммирован особым образом.
Надо же! Я и сам про себя ТАКОГО не знал! А Петр Петрович знает! Выходит, он гений? Эдакий небожитель, парящий над добром и злом с помощью специальных весов, уравновешивающих должное количество того и другого.
— И кем же я запрограммирован?
— Тем, кто свыше, — только и ответил Комбриг. — Если угодно, родился таким…
Вот тут Петр Петрович не прав. Я родился средненьким таким пацанчиком, худеньким, голубоглазым. Учился себе на «троечки», мяч гонял. Все без особых успехов. Как-то старшие пацаны пристали, не смог отпора дать. Стал боксом заниматься. Ну, мастер спорта, ну и что? Не олимпийский чемпион ведь, не Костя Цзю, не Валуев, а мастеров-то много. Суворовское окончил, потом Рязанское десантное. Таких, как я, десятки тысяч. Ну, воевал чуть успешнее других, живой до сей минуты. Так за это только Господа благодарить, тут я с Комбригом согласен. Ну да, Господь создал, а Петр Петрович подсуетился, не дал пропасть, подхватил, теперь на истинный путь наставляет.
— Хотя оговорюсь. Все то, чего ты добился, результат не только природных данных, но и ежедневных тренировок и работы над собой, — в очередной раз прочитал и озвучил мои мысли Комбриг.
— Таким образом, учения окончены? — решил подвести черту я.
— Это не учения, — покачал головой Комбриг. — Просто теперь мы знаем, чего стоишь ты, чего стоит Жуков.
А также Пловец, Саша Лемберг, покойные Кирилл с Олегом.
— В серьезных операциях гибель бойцов неизбежна. А мы провели большую операцию, Валентин. Очень большую.
Во как заговорил Комбриг! «Мы провели». Я уже «их человек»? Меня уже, выходит, и не спрашивают, время зря не тратят… Главное — не война, главное — маневры. Думал, шутка. А тут вон как — где война, где маневры, уже не разберешь. Только первая роль в комбриговской «войне-учении» отводилась не спецназу. Шпионы, провокаторы — вот кто. Все разузнали, все разнюхали, кого надо с кем надо стравили. А мы, дуболомы, пушечное мясо, только для подставы и годимся. Кто уцелеет, тому поцелуй от Комбрига. Как все лихо закручено — в определенный момент Комбриг исчез, бросил нас на произвол ситуации. Ну-ка, гвардейцы, выкручивайтесь! И режим секретности соблюдайте, и «охраняемое лицо» сберегите, и сами уцелейте. Впрочем, последний пункт не так важен, как два первых. И тут у меня перед глазами возникло лицо Пловца. Точно живой передо мной встал, словно вошел в комнату. А я вспомнил его, потому что подумал: Пловец профи никак не хуже меня, пожалуй, даже лучше. Его, скорее всего, тоже втемную с целью проверки Комбриг использовал. Мог бы Пловец выслужиться, тупо убить меня, забрать Жукова. А он меня, выходит, за своего посчитал и убить не смог. Да, именно так. Вот Пловец — Человек. Выходит, не зря проводилась проверка. А я бы убил Пловца, если такая задача была бы поставлена? Вот он, вопрос — самый подлый и мерзкий… Лемберг быстро сломался, как с Комбригом и его конторой вплотную побеседовал. Немец, прагматик, рационалист. Хотя причем тут немец? Уже в какой-то национализм ударился.
— Вы ФСБ? Или ГРУ? — спросил я Петра Петровича.
— Ни то, ни другое. Мы Управление координации. Ты о таком еще не слышал, как и подавляющее большинство россиян.
— Надо полагать, подавляющее большинство так и не услышит?
— Правильно полагаешь. Пока что мы существуем при одном научном НИИ. Все офицеры и научные работники являются прикомандированными. Но на днях мы представим результаты наших разработок на самый верх, и еще через некоторое время президент подпишет указ о полной самостоятельности нашего управления и о придании ему министерского статуса. Никак не ниже.
И один из «результатов разработок» не кто иной, как я, Валентин Вечер.
— Одним словом, Валентин, я предлагаю тебе должность в руководимом мной Управлении координации, — подошел к финалу беседы Комбриг.
— Я вам сильно надобен? — задал дурацкий вопрос я.
— А ради чего?… Тьфу, Валентин, хватит иронии и сарказма. И ты, и Жуков, и девушка-отличница Люба нам необходимы. Ты разве не понял? С вашей помощью мы в скором времени научимся УПРАВЛЯТЬ ПРОЦЕССАМИ.
— Политическими?
— В том числе. А также природными, временными, демографическими.
— Надо, например, нарожать энное количество интеллектуалов с бойцовскими качествами, стало быть, надо скрестить меня с Любой, да еще и постараться, чтобы она за один раз смогла родить двойню или тройню.
— Не надо вульгаризировать. В вашей характеристике справедливо было сказано, что ум и воспитание странным образом уживаются в вас с желанием все примитизировать и объяснить простыми словами. Впрочем, вам это простительно, так в основном вы работаете с солдатской массой, которая образованием не блещет.
Значит, кое-что мне простительно. Комбриг решил поставить меня на место. А мне чего-то на этом месте не стоялось и не сиделось.
— Вы циник, — довольно банально охарактеризовал я Комбрига. — Солдаты — навоз для истории?
— Валентин, ты упрекаешь меня в том, что я не Господь бог! Я очень рад был бы, если бы на всей Земле прекратились войны, убийства, насилие… Ладно, не буду читать нудных лекций, но скажу одно. Если я уйду в отставку и прекращу разработки в нашей лаборатории, то всех этих войн, убийств и насилий меньше не станет.
— А если ваша лаборатория продолжит свои изыскания, то зла в мире станет меньше? — этот вопрос я задал в наигранно-ироническом тоне.
— Да, меньше! Об этом говорят все аналитические разработки! Поэтому, Валентин, стоит и тебе задуматься. Ты со мной?
— Если нет?
— Вернешься дослуживать в свое подразделение. Но, разумеется, без разглашения. С твоим начальством все будет согласовано, начнешь расти по службе.
— На том спасибо, — кивнул я. — Вернусь дослуживать. А вы, Петр Петрович, ответьте мне на два последних вопроса. Первый — наша встреча с Ирмой Уткиной и Любой случайностью не была. Значит, очередное испытание?
— Да, — кивнул Комбриг. — Сам ответь, в чем его суть?
— Сумеем ли мы найти общий язык, стать полезными друг другу? Оказать помощь?
— Да. Как говорится, смогут ли хорошие добрые люди объединиться, так ли тянет их друг к другу, или же ими правят только страх, деньги, жажда жизни и удовольствий.
Ирочка Уткина — тоже «результат эксперимента». И здесь хитрецы-провокаторы потрудились. А возможно, и еще потрудятся?! А Комбриг и его лаборатория все записывают, анализируют, вычисляют. И в скором времени с помощью многозначной формулы смогут соединять одних хороших людей с другими.
— И последний вопрос. Точнее, просьба, — проговорил я, стараясь ничем не выдать охватившего меня волнения. — Сейчас мы с вами расходимся в разные стороны, вряд ли когда-нибудь увидимся. Не мог бы я увидеть на прощание охраняемое лицо, Жукова?
Вот тут Комбриг смутился. Нет, он остался спокойным, но что-то в его лице изменилось. Видно, не ожидал такой просьбы.
— Ну, не знаю. Надо ли это? Ты свой выбор сделал. Теперь должен получить заработанные деньги, отпуск. Одним словом, с нашей службой у тебя ВСЁ, — эти фразы Комбриг произнес достаточно категоричным тоном.
