Сергей Зверев - Холодная ярость
– Это если нас раньше не найдут, – испуганно возразила бортпроводница.
– Верно, – согласился ирландец, – но надо срочно что-то предпринять, а не просто сидеть и ждать у моря погоды. Этак и до людоедства может дойти. – Он невесело усмехнулся и снова похлопал по пистолету. – И тогда даже эта штука не поможет… Ладно, утро вечера мудренее, – подвел он безрадостный итог разговора, – все равно мы ничего не сделаем на ночь глядя. – Он снова заглянул сквозь щель в салон авиалайнера, чтобы убедиться, что на борту пока что все в порядке.
Так оно и было. Усталые от нервного напряжения и пережитого страха пассажиры крепко спали, устроившись кто как смог на не вполне пригодных для сна креслах. Однако усталость свое взяла, и сон сморил всех.
Всех, кроме Виктора Викентьевича Еременко. Он и не думал спать, хотя его организм нуждался в отдыхе не меньше, чем у всех остальных пассажиров. И это понятно. Ведь, кроме задачи выжить, у Виктора Викентьевича во всей этой дурацкой, нелепой истории был свой шкурный интерес.
Во-первых, господина Еременко очень сильно насторожил повышенный интерес к своей персоне некоего господина, который тщательно прикрывался личиной серого невзрачного клерка. Этого человека проницательный взгляд Виктора Викентьевича заприметил еще в нью-йоркском аэропорту. Но если тогда это казалось глупой шалостью его бывших партнеров, то сейчас, здесь, во льдах Гренландии, такое внимание со стороны этого непонятного субъекта было по меньшей мере подозрительно.
Во-вторых, Виктору Викентьевичу очень не понравилась троица наглых молодчиков, которые позволяли себе так беспардонно рыться в чужих вещах. Понятное дело, искали они что-нибудь из съестного. Ясно также, что ни документы, ни диски их интересовать не могли. А вот мешки с несколькими десятками миллионов долларов вряд ли кого оставят равнодушными. И в том, что до этих мешков рано или поздно кто-то доберется, у Виктора Викентьевича не было никаких сомнений. И тут уж никакие увещевания и угрозы дипломатического скандала не будут иметь ровно никакого воздействия. В лучшем случае деньги пойдут в костер. Это если до них первым доберется этот чертов хиппи-ирландец. А если их обнаружат хамы-молодчики, то, чего доброго, могут просто тюкнуть по темечку… Кто их знает, что у них в головах творится!
И Виктор Викентьевич принял единственно верное в такой ситуации решение. Он дождался, пока в салоне все уснут, и тихо выскользнул наружу. Копаться среди багажа в полной темноте было не совсем с руки, но Еременко знал, что он ищет, и спустя минут двадцать он вытащил из общей кучи два своих кожаных мешка. После этого он переложил из них то, что ему было нужно, в найденную тут же сумку, вещи из которой он вытряхнул. Диски и документы он положил в небольшой несессер.
Когда спустя час он вернулся, в салоне ничего не изменилось. Все по-прежнему спали, так что отлучки Виктора Викентьевича никто не заметил. Еременко с облегчением вздохнул, примостился на своем кресле, укрылся тонким пледом и наконец-то закрыл глаза, стараясь побыстрее согреться после мороза и уснуть.
Но в тот самый момент, когда сладкая дрема уже вот-вот готова была смениться глубоким сном, за бортом самолета раздался страшный грохот и треск, насмерть перепугав и без того испуганных пассажиров. Фюзеляж самолета завибрировал, напомнив людям недавно перенесенный ужас аварийной посадки.
Все, словно по команде, повскакивали со своих мест, не понимая спросонок, что произошло.
– На выход! – гаркнул появившийся в салоне О’Брайан и первым устремился к выходу, увлекая за собой остальных, тех, кто мог передвигаться самостоятельно.
То, что пассажиры увидели снаружи, поразило всех. Буквально метрах в двадцати – двадцати пяти от останков авиалайнера ледяной панцирь раскололся, образовав глубокую и широкую трещину.
– Я когда-то смотрел по телевизору, что ледники в Гренландии движутся к побережью со скоростью около метра в сутки, – негромко произнес турист-пенсионер, ни к кому не обращаясь, а просто с удивлением глядя на коварный разлом, – это происходит под давлением выпадающего снега. Сейчас ведь как раз идет снег, – уточнил он. – Так образуются айсберги, потом сползающие в океан. И ледовый панцирь, проходя по неровностям скального основания, то и дело растрескивается…
– Слушай, умник, – резко перебил его О’Брайан, – лекции будешь читать своим студентам в университете.
– Я уже на пенсии, – возразил старик.
– Тем более помалкивай, – не вполне любезно оборвал его ирландец. Ко всем свалившимся на них бедам не хватало еще паники и по этому поводу!
– Это нам еще повезло, – озадаченно кивнул головой невзрачный клерк, – пройди трещина ближе к самолету… Тут глубина, должно быть, метров сто, не меньше.
– Все вы тут сдохнете, – скрипучим голосом ехидно произнес молодчик, раненный О’Брайаном в ногу. – Никто нас не ищет. Уже бы давно нашли, – констатировал он невеселый факт. – Наверняка думают, что самолет рухнул в море, и ищут обломки где-нибудь на побережье или в море, – озвученная им мысль не была лишена логики.
– Вот что, – громогласно прервал распри Патрик О’Брайан, – завтра утром я собираюсь идти на побережье. Направление известно. Двадцать-тридцать километров – это для меня не расстояние. Даже в пургу. Мне нужен напарник. Кто чувствует в себе силы, чтобы дойти за помощью и привести ее за остальными? – еще громче спросил он и глянул на притихших пассажиров. – Есть среди вас хоть один смельчак? – насмешливо продолжал вопрошать ирландец.
– Есть, – отозвался из темноты чей-то решительный голос, и перед О’Брайаном неожиданно выросла фигура Еременко.
– Ты пойдешь? – удивленно произнес бывший рокер, никак не ожидавший от Виктора Викентьевича такой прыти.
– Пойду, – кивнул головой новоявленный мультимиллионер, стряхивая с головы запутавшиеся в волосах снежинки.
– А как же твоя дипломатическая почта? – напомнил ирландец. – Извини, но я ее с собой не потащу. Можешь, конечно, сам ее волочь, но тогда ты больше километра не пройдешь…
– Значит, останется здесь, – с готовностью отозвался Виктор Викентьевич. – Я гляжу, вы тут половину пассажиров успели записать в конченых негодяев, – пристыдил он волосатого хиппи, – но и у этих негодяев цель такая же, как и у вас, – спастись самим и помочь другим людям. Так что я пойду, – решительно озвучил Еременко свое окончательное решение и добавил не без пафоса: – Почта почтой, а человеческая жизнь дороже.
В ответ О’Брайан только неопределенно пожал плечами и обратился к пассажирам:
– Дамы и господа! Советую вам возвратиться в салон. Ничего вы здесь, на холоде, не выстоите. И тебе, напарник, советую как следует отоспаться и набраться сил, – добавил ирландец чуть потише, обращаясь к Виктору Викентьевичу. – Завтра у нас с тобой будет ох какой непростой день…
Глава 22
Такое несвоевременное гренландское ненастье заставляло нервничать не только тех, кто в эти часы оказался на ледниковом острове. В это же самое время нервничали и очень высокие российские силовые и правительственные структуры. И не по поводу погоды – в Москве как раз выдались чудесные августовские денечки. Волновались из-за полного отсутствия какой бы то ни было информации. Ни от капитана Коноваленко, ни от его людей, задействованных в поисковой операции, не было слышно ни звука.
– Тоже мне, Бермудский треугольник, – устало произнес мужчина с депутатским значком на лацкане пиджака, давешний ночной гость капитана. После позднего визита он так и не ложился, уже больше суток не ложился и зыркал на собравшихся красными воспаленными глазами. – Сначала на самолете этом злополучном рация замолчала, теперь вот от людей ваших ни слуху ни духу. Что там вообще происходит? – Он вопросительно глянул на полковника Борщевского, на которого и была возложена ответственность за подготовку и ход всей операции.
– Ничего определенного сказать не могу. – Полковник несколько сконфуженно пожал плечами. – Приземлились они нормально. Доложили, что все оборудование в порядке. Рация, соответственно, тоже в норме, раз вышли на связь. Что там у них произошло – я не знаю. Но что-то у ребят определенно случилось.
– Это понятно, что у них там какое-то ЧП. – Мужчина с депутатским значком явно был среди собравшихся за главного. Так распекать полковников мог либо старший по званию и должности, либо высокий правительственный функционер. – Меня интересует, что нам делать дальше? Будем продолжать ждать у моря погоды?
– Может, группа погибла? – высказал предположение один из присутствовавших.
– Исключено, – решительно мотнул головой Борщевский. – Эту операцию и боевой-то трудно назвать. Вероятность того, что группе придется применять оружие, практически равна нулю, – продолжал полковник, – а погибнуть менее чем за сутки от климатических условий спецназовец просто не может. Да и температура там градусов восемь ниже нуля. Только что метет. Так группа же не с голыми руками туда пошла, а вполне подготовленной и экипированной. Вплоть до аэросаней, которые тоже, кстати, десантировались благополучно. Не знаю… – Полковник снова беспомощно развел руками. – Даже мысли никакой нет. Вероятнее всего, просто какие-то серьезные неполадки с радиостанцией. Другого объяснения у меня нет.
