Чингиз Абдуллаев - День луны
— Разбуди своего товарища, — спокойно попросил он Виктора. Тот, все еще ничего не понимая, начал будить Сергея. Все-таки вчера Сергей принял явно больше нормы. Он с трудом открыл глаза и в этот раз.
— Пошли, — сказал Переда.
— Мне пойти с вами? — вызвался Виктор.
— Сиди лучше в машине, — махнул рукой испанец. Он поддержал Сергея, и они пошли вдвоем. Сергей шел, опираясь на руку Переды.
Виктор остался в машине. Зачем этот перестраховщик привез нас сюда, в старый порт, с раздражением подумал он, глядя на часы. Ведь и так уже мало времени осталось. А Сергей мог бы вполне отоспаться в самолете. Или Переда думает, что морской воздух пойдет на пользу его напарнику? Сергей тоже сволочь хорошая.
Ведь Виктор просил его вчера так не напиваться. Наверно, Сергея так раскрутила эта девица из бара, с которой он вчера танцевал.
Еще раз посмотрев на часы, Виктор уже начал беспокоиться. Ушедших не было уже несколько минут. Что они там делают? — нервно подумал Виктор, начиная серьезно беспокоиться. Еще через минуту наконец появился Переда. Он шел спокойно, будто возвращался с вечеринки. Сел за руль. И, развернув машину обратно, медленно отъехал от причала.
Виктор сидел молча. Он начал понимать, что именно случилось в старом порту. Но боялся признаться даже самому себе. Когда наконец они отъехали довольно далеко, он внешне беспечным, но несколько напряженным тоном поинтересовался:
— А где Серега?
Переда молча вел машину. Молчание становилось зловещим. Виктор с ужасом ждал его ответа, не решаясь задать повторного вопроса.
— Он не полетит с нами, — коротко сообщил Переда. Виктор закусил губу. Теперь он понял все. Переда достал из кармана паспорт Сергея и его билет. Спокойно протянул их сидевшему рядом с ним Виктору. — У меня было мало времени. Порви все на мелкие кусочки и как можно тщательнее.
Виктор онемевшими руками взял паспорт, билет. Открыл паспорт, увидел знакомое лицо.
И только теперь ясно осознал, что именно сделал Переда и почему они так торопились в старый порт. Он непослушными, вялыми пальцами пытался разорвать пополам паспорт, но тот не поддавался.
— По листику, по одному листику нужно рвать, — посоветовал Переда. И тогда Виктор спросил, словно выдыхая воздух:
— Вы его убили?
— Нет, — ответил Переда. Виктор задержал дыхание. Значит, он ошибся.
— Он больше не будет так пить, — несмело предположил он.
— Я просто проводил его на морское дно, — очень спокойно сказал Переда, — сейчас он стал хорошей пищей для рыб. Я думаю, ты прав. Он действительно никогда больше не будет так пить. В таком состоянии он мог сорвать нам всю операцию.
И только тогда Виктор понял, что пути назад уже нет.
Москва. 12 часов 30 минут
Борисов, оставивший своих людей у места нападения, выехал вместе с одним из своих офицеров к дому майора Сизова. Молодой офицер, сидевший за рулем, работал с полковником Борисовым уже два года. Это был старший лейтенант Кругов, успевший отличиться в Таджикистане, где он был тяжело ранен и уже затем переведен на работу в Москву.
Полковник по телефону, установленному в автомобиле, узнал адрес, где проживала семья майора, и приказал Крутову ехать туда, чтобы разобраться наконец со столь загадочно исчезнувшим офицером. Уже в дороге Кругов передал тонкую папку, которую успели привезти к месту происшествия, пока Борисов ездил в Министерство обороны докладывать о случившемся.
В биографических данных не было ничего особенного. Обычная семья. Отец — преподаватель харьковского института, мать — врач.
Брат работал в Новосибирске, в Академгородке, имея довольно большую семью, четверых детей. Сам майор Геннадий Сизов был уже одиннадцать лет женат на Светлане Хотиненко, с которой познакомился еще в Казахстане, где начинал свою службу. В деле были только положительные отзывы о деловых и моральных качествах майора. Защитил диссертацию. Был кандидатом наук. Неплохим специалистом.
Последнее место службы было в Воронеже, после чего он и был переведен в группу подполковника Ваганова. Жена работала преподавателем истории в школе.
Борисов разочарованно закрыл папку. Обычные канцелярские сообщения. Не был, не замечен, характеризуется положительно, отмечен, удостоен и тому подобная дребедень. А о самом человеке там не было сказано ни слова.
— Пишут общие фразы, — с раздражением сказал он, — ничего конкретного.
— Они ведь не знали, что он выкинет такой номер, — осторожно сказал Кругов, — он ведь выдал террористам своих товарищей.
— Почему ты так решил? — нахмурился Борисов.
— Это все так считают. Когда группа спецназа полетела брать террористов, там произошел взрыв. Значит, кто-то знал, что на контейнере установлен маяк. Получается, что им все рассказал Сизов. Иначе откуда они узнали про маяк, который подает сигналы на спутник?
— Может, взрыв произошел случайно. — Полковник сам не верил в подобную случайность.
— Вы верите в такие случайности? — не сдавался упрямый Кругов. — Нет, там точно был предатель. Иначе они бы просто не рискнули полезть за этим контейнером. Это ведь биологическое оружие, нужно хорошо представлять, как с ним обращаться. Я, например, не знаю.
Борисов молчал. Он понимал, что старший лейтенант прав. Неожиданно раздавшийся взрыв очень ясно показал всю степень подготовленности террористов. И степень предательства кого-то из офицеров сопровождения.
Собственно, подозревать кого-то другого было глупо. Ваганов лежал тяжелораненый в реанимации, Буркалов был мертв, а Сизов нигде не был найден. И единственный, кто мог рассказать все террористам, был сам майор Сизов.
Никаких других вариантов просто не существовало. Остальным офицерам и солдатам из группы сопровождения запрещалось входить в лабораторию. Кроме того, о самом контейнере знали только офицеры Ваганова.
Через двадцать пять минут они прибыли на место. Это был обычный типовой дом для военнослужащих, расположенный недалеко от самой лаборатории. Офицеры, служившие в группе Ваганова, обычно получали квартиры в городе раньше других. Все понимали важность их работы.
Горестная весть уже успела облететь этот дом. В соседнем подъезде жила семья капитана Буркалова, и теперь оттуда слышались крики его жены, которую успокаивали соседи. Борисов помрачнел. Работать придется в худших условиях, чем он предполагал. Откуда эти женщины узнали о нападении на колонну, если об этом еще не знают в Москве?
Во дворе толпились люди. Борисов и Крутов были в штатском, и поэтому на них не обращали особого внимания. Борисов подошел ближе. Повсюду жалели погибшего Буркалова.
Он был общим любимцем. Говорили про Ваганова. Самое поразительное было то обстоятельство, что собравшиеся уже знали об исчезновении Сизова.
«Откуда они все знают? — с досадой подумал Борисов. — Настоящий беспроволочный телефон». Они подошли поближе, слушая разговоры людей, заполнивших небольшой двор.
— Несчастные ребята! — жалобно причитала старушка. Такие сердобольные «плакальщицы» обычно первыми начинали причитания, вызывая новую волну слез и истерики. — Кто мог подумать, что так все случится! Бедные наши офицерики!
— А что случилось? — спросил Борисов.
— Так ведь наши офицерики погибли, — охотно пояснила старушка. — Вон там вдова Буркалова кричит. Молодая совсем, красивая.
Ядреная девка, все на нее заглядывались. Как она теперь без мужа останется?
— Откуда вы знаете, что ее муж погиб? — вступил в разговор Кругов.
— Все говорят, милок, — запричитала старушка, заподозрившая в пришельцах неприятных людей, — у нас тут новости сорока на хвосту приносит, вот мы и слухами держимся.
Борисов, нахмурившись, шагнул к остальным соседям. Из разговора людей он наконец понял, что именно произошло. Домой к Вагановым позвонили из больницы, куда увезли тяжелораненого подполковника, чтобы сообщить семье о ранении их мужа и отца. В больницу срочно поехала жена с сыном Ваганова, которые и узнали все подробности от одного из находившихся там солдат, сопровождавших колонну.
«А мы еще пытаемся что-то сохранить в тайне», — разочарованно подумал Борисов, входя в подъезд дома, где жил Сизов. Своего помощника он оставил на улице. На четвертый этаж он поднялся пешком и позвонил. За дверью никто не ответил. Он позвонил второй раз.
Третий. Наконец дверь открыли. На пороге стояла девочка лет десяти.
— Вам кого? — хмуро спросила она.
— Это квартира Сизовых? — Одышка давала о себе знать.
— Да.
— А где твоя мама?
— У нее болит голова, — твердо сказала девочка.
— Скажи маме, что я пришел поговорить насчет папы.
Девочка повернулась и побежала с криком:
— Мама, это насчет папы пришли поговорить!
Борисов остался на пороге. Из другой комнаты вышел мальчик лет четырех-пяти, который тащил за собой на веревочке игрушечный паровозик. Паровозик упорно не хотел идти.
