Б. Седов - Объект насилия
– Приветствую вас, дорогие мои. – Ольга вступает с за кадром сразу, как только заканчивается заставка и на экране появляется пустынная улица с единственным прохожим – высоким мужчиной в черном костюме. – Мой вам респект за то, что вы с нами в столь неудобное для телевизора время. Четвертый час ночи, надо признать, далеко не прайм-тайм. Но ничего не поделаешь, такова специфика нашего нового телепроекта, так уж ему на роду написано – выходить в эфир по ночам, именно тогда, когда объекту насилия, в одиночестве гуляющему по улицам Питера, проще всего нарваться на неприятности.
Кстати, одна из этих потенциальных неприятностей вот уже на протяжении трех кварталов тащится следом за нашей актрисой.
Смотрите: мужчина в черном костюме.
Ау! Ау-у-ушеньки, мужичок! Знал бы ты, что каждый твой шаг сейчас отслеживает камера нашего оператора из машины, сопровождающей ту красивую девушку, к которой ты проявляешь столь повышенный интерес. К сведению, сегодня эта девушка гуляет по городу под псевдонимом Оксана. Познакомимся с ней попозже. А пока, рада представить: потенциальный антигерой, минут пятнадцать назад, как нацелившийся на нашу актрису. Хорошо, если он просто мечтает познакомиться и навязаться ей в провожатые. А вдруг что другое?..
Так! Внимание! Он решился! Он резко ускорил шаг! Он атакует!
Наблюдаем внимательно.
А я пока помолчу, вместе с вами попереживаю за объект насилия Оксану.
Сигналы с микрофонов Квачкова и Василисы, доселе выводимые на монитор громкой связи, Никита переключил на наушники. Теперь из динамиков на всю монтажку раздается тот звуковой ряд, который поступает в эфир.
– Извините, девушка.
Режиссер пока продолжает давать общий план с камеры Квачкова. Сейчас в кадре Василиса и только что нагнавший ее «черный костюм».
Девочка с едко-лиловыми волосами от неожиданности вздрагивает.
– Ой, извините, пожалуйста, если напугал.
– Напугали? Нисколько. – Ее голос звучит скорее удивленно, нежели испуганно.
В этот момент режиссер переключается с экстерьерной камеры на камеру Василисы. Качество изображения делает резкий скачок далеко не в лучшую сторону. Зато теперь в кадре крупным планом физиономия нашего клиента. Густые, почти сросшиеся над переносицей брови, правильный нос, волевой подборок, короткая стрижка «милитари». Возраст, действительно, где-то в районе двадцати пяти лет.
– Еще раз, извините, пожалуйста…
«Хорош извиняться, приятель, – недовольно морщусь я. – Смени пластинку и ближе к делу».
– …Выслушайте меня. Возможно, это может быть для вас важно.
Василиса высокомерно хмыкает.
– Я слушаю. Глядишь, действительно, важно.
Когда ее нагнал «черный костюм», она остановилась, потратила несколько секунд на то, чтобы разглядеть незнакомца и показать его в камеру. Но задерживаться надолго в ее планы не входит. И вот она уже продолжает свой путь.
Цок-цок-цок – каблучки по асфальту. В объективе – вновь скучная перспектива пустынной утренней улицы.
Режиссер опять переключается на камеру Семена.
– Я иду следом за вами вот уже двадцать минут, – наконец прекращает сыпать извинениями и переходит к делу «черный костюм». – Не специально. Просто так получилось. Оказалось, что нам по пути.
– Ой ли? – С легкой ехидцей.
– Я бы давно вас обогнал. Но обратил внимание на одну странную вещь. Девушка, не оборачивайтесь сразу, как только я вам об этом скажу.
– Договорились. Не обернусь.
– Уже, минимум, двадцать минут за вами кто-то следит. Белые «Жигули» с тонированными стеклами, они еле-еле ползут следом за вами. До них метров сто. Вы знаете такую машину?
– Не-е-ет. – Василисе очень удачно удается разыграть удивление. – А кто там, в этих «Жигулях»?
– Я же говорю, стекла тонированы, ничего не разглядеть. Вообще-то, такие ржавые ведра очень любят рыночные азербайджанцы.
– Хм, академично. Уже двадцать минут я таскаю на хвосте белые «Жигули» с рыночными азербайджанцами и даже этого не заметила…
– Я не сказал, что именно с азербайджанцами. Там вполне может сидеть какой-нибудь робкий студент, который никак не может решиться догнать вас, чтобы познакомиться.
– Тогда он не робкий, он просто дебил, – резонно замечает Васюта. – Если это, действительно, так, этот студент сейчас должен свалить. Я уже не одна.
Я с вами. Так что подцепить меня не удастся. Смысла тащиться за мной больше нет. Можно, я обернусь?
– Только аккуратно. У вас есть, что уронить?
– Сигареты…
Никита опять отвлекается от режиссерского пульта, оборачивается ко мне.
– Ну что, Станиславский? Триллер не удался, будем снимать мелодраму.
Ему весело.
А вот мне нисколько.
Ночь не задалась. Премьера покатилась вверх тормашками. Объект насилия стараниями «черного костюма» (явно не насильника и не грабителя, а нормального мужика, решившего проявить благородство и принять участие в одинокой маленькой девочке) превратился в объект защиты.
– …Если вы не против, я могу вас проводить. Только не подумайте, я не навязываю знакомство. Просто не могу оставаться в стороне…
– Дерьмо!!! – шиплю я.
Да он просто душечка! Кажется, я уже начинаю в этого парня влюбляться! – влезает в эфир со своими секретами Ольга. – Вместо насильника или грабителя нашей Оксане повезло повстречать настоящего рыцаря, представителя вымирающего вида мужчин, которые не могут оставаться в стороне. Что ж, не удалось нарваться на насилие, зато повезло в другом: встретился хороший человек. Кстати, беру свои слова насчет антигероя обратно. Сегодня у нас в эфире герой! Понаблюдаем, дорогие мои, чем закончится это знакомство.
– Чё она несет? – Я резко поднимаюсь со стула. – Кому интересно наблюдать за этим отстоем? Сюжет провальный! Премьеру мы все-таки обосрали! – Я зло кошусь на плазменную панель, на которой вовсю разворачивается самое мирное действо из всех, что мы когда-либо давали в эфир.
– Меня зовут Михаил.
– А меня Оксана. Очень приятно.
– А вот мне не очень, – ревниво цежу я и испепеляю взглядом лучащегося от счастья Никиту. – Чему радуешься?
– Тому, что у нас наконец-то появилось хоть какое-то разнообразие. Нельзя же все время кормить народ историями про негодяев.
– Считаешь, кому-нибудь эти сопли понравятся? Все бабки, любительницы душещипательных сцен с благородными рыцарями, сейчас смотрят десятые сны.
– Кроме бабок, Денис, существуют толстые некрасивые девственницы, мечтающие встретить подобного рыцаря, – назидательным тоном произносит Никита. – Их сейчас от телевизора за уши не оттянешь. Так что не беспокойся, ничего мы не проиграем. Скорее, даже выиграем.
– Твоими бы устами… – Я достаю телефон, вызываю из памяти номер Васюты и упираюсь взглядом в монитор, на который, в отличие от плазменной панели, картинка выводится в режиме реального времени.
Вот Василиса достает из сумочки громко заигравший мелодию сотовый. Бросает взгляд на дисплей, на котором сейчас нарисовалась старая рожа Дениса Забродина. И отвечает не ставшее уже за сегодня привычным «Соскучился, зайка?», а нейтральное:
– Да.
– Ты уже почти пять минут, как в эфире.
– Я так и подумала.
– Продолжай в том же духе. Как только что сказал выпускающий, триллер не удался, будем снимать мелодраму. Погуляйте с этим Мишей, поболтайте за жизнь. Держись естественно, не увлекайся. А мы подумаем, как оживить вашу прогулку. Не удивляйся, если вам начнет досаждать наш «Жигуль».
– Не беспокойся, мама. Все хорошо.
– Не мама, а папочка. Поняла, дочка? – усмехаюсь я.
– Все понятно. До скорого. – В Василисином голосе не слышится ни нотки напряжения. Сообщение о том, что она сейчас в эфире, ее ничуть не смутило. В качестве актрисы девочка с едко – лиловыми волосами чувствует себя в своей тарелке.
Дебют объекта насилия удался. Удалась ли премьера «Объекта насилия» – это еще вопрос.
Я сую трубку в карман и, смирившись с неизбежным, возвращаюсь на свой «электрический стул».
Бог с ним, мелодрама, так мелодрама!
В словах Никиты есть толика здравого смысла: немного разнообразия «Подставе» не повредит. Отрицательные персонажи начинают приедаться, и, возможно, сейчас как раз самое время показать обычного хорошего парня.
