KnigaRead.com/

Сергей Анохин - Самки

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Сергей Анохин, "Самки" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

На следующий день Михаил, как обычно, выскочил из первого от центра вагона метро «Аэропорт», вышел на Ленинградский проспект, как всегда, на минуту остановился, глядя на бесконечный поток машин. Вдоволь полюбовавшись на немногочисленные, но все же уже заметные на московских дорогах чудеса заморской автотехники, он зашагал вперед, свернул направо в Шебашевский переулок. Быстро взбежал по ступеням. На сердце было легко.

Дверь деканата резко распахнулась, и из нее выскочил красный как рак Рожкин. Он не глядя оттолкнул Стерхова и полетел по коридору. Михаил с ненавистью посмотрел ему вслед. В секретарской Светлана, опустив голову, что-то чирикала на пустом листке. Он отворил дверь. Декан стоял у окна:

– Подписал обходной?

– Да.

– Вот и хорошо. – Он резко отошел от окна, быстро расписался на бегунке. – Больше не задерживаю…

Как оплеванный, Михаил вышел из деканата. В коридоре, прислонясь к стене возле двери, стояла понурая Света.

– Все? Выпер?

Он кивнул.

– Это Рожкин! – зашептала девушка. – Как раз перед твоим приходом влетел к нему. Орет: «Я вам как коммунист коммунисту!.. Комиссия партийного контроля!..» Ну и вот… Минут десять орали друг на друга.

«Не только отдельные преступные лица или группы лиц, но вся система партократии явилась и является главным источником народных бедствий за последние 70 лет», – вспомнил Михаил слова Декларации ДС.

Он ободряюще похлопал по плечу Светлану и зашагал к выходу.

«Вы за все ответите! – пообещал он. – Обязательно ответите!»


* * *

На столе надрывно зазвонил телефон. Ответить? А, на х…

Рядом с первой зеленой купюрой легла вторая, третья, четвертая. Пятой не было. Под сотенными зашуршали полтинники количеством аж шесть штук. Третьим рядом угрюмо легли мятые двадцатки на общую сумму в сто долларов США. Верь – не верь, это все, Антон Рожкин разложил свой пасьянс. Судьба играет человеком – в этом он сполна убедился еще пятнадцать лет назад, в «детские-советские» времена.

Сам не понимая зачем, он вывернул наизнанку заокеанский кожаный бумажник, с которого ему издевательски ухмыльнулась девочка-порнушка. Отработанными движениями машинально перерыл ящики замусоренного стола, пошарил под погасшим телевизором. Фирма обанкротилась.

Телефон выдержал паузу и забренчал снова.

– Я… Нет Оксаны, и больше здесь не будет, – словно погружая руку в кипяток, Рожкин надавил трубкой на рычаг.

Нет Оксаны… Еще бы она здесь была! Будем еще мы, хайлайфвумен, кантоваться с пролетевшим лохом!.. Сколько раз давал себе слово не водиться с примитивными шлюхами. Глядишь, лопнул бы не так скоро.

Он сунул руки в карманы длинного бежевого плаща, который так и не снял, вернувшись домой, и побрел по квартире, зажигая свет во всех комнатах. В кухонном столе с позавчерашнего вечера светила зеленая лампа под бархатным абажуром, трое суток стояли на грязном пластике недопитые кофейные чашечки – воспоминание о последней встрече с Оксаной, после которой она легко упорхнула в другую жизнь. Непорядок, со стола надо убрать – жизнь расклеивается как раз с таких мелочей. Девку, что ли, нанять под эти дела, вяло подумал Антон. Да нет, зачем бабки расходовать, все равно съезжать… Он облокотился на край стола и с размаху сшиб на пол посуду.

Сжав кулаки, несколько минут смотрел в потолок. Потом мерной поступью робота прошел в спальню, застелил кровать, сдвинул мебель в обычный порядок, пропылесосил пол в длинном узком коридоре, чертовски похожем на тюремный. Устало опустился на мягкую коричневую тахту, закрыл глаза и безучастно думал о резвом электросчетчике, живо откликнувшемся на яркий свет в коридоре, на кухне, в трех комнатах и в двух «санпросветовских помещениях».

Вообще-то, выход был. Но он предпочитал не думать пока об этой красной кнопке.

Антон прикрыл дверь в маленькую комнату, зашел в кабинет и снял с книжной полки тонкую пачку пыльных фотокарточек. С кривой губой кинул под шкаф первые три – Оксана в разных ракурсах: в халатике, в купальнике на песке, без купальника в Черном море… А на четвертой был тот самый Толик Хохол, так вовремя слинявший на суверенный юг.

С перегнутой карточки нагло ухмылялся чернявый белозубый парень со спичкой в зубах. Ничто не выдавало в нем бывшего хиппи – и понятно: душа не та, это давно просекли на флэтах. Пять лет гусарил на папины деньги, треть жизни убил в бесконечном бардаке, все не нагуляться. Поиздержался мальчик и полез в горы зарабатывать на азиатской драке – так, по крайней мере, знал это дело Антон. Небось полюбили его и исламисты, и даже коммунисты – смазливая фотогеничная мордашка.

С болью обреченности Рожкин почувствовал близкое время злобы, разборок, обезьяньей тряски, своего и чужого страха, неотвязной сосущей ненависти. Жизнь идет, все меняет, горы сдвигаются, ледники испаряются – люди остаются теми же. Что при Брежневе с копейками в кармане, что при капитализме с долларами на счету.

Всю ли жизнь так придется? Сколько на коммунистов горбатился, а что видит-то? Вообще-то, кое-что. Еще в перестройку, слабоватое время, не для белых людей, а уже полный набор тогдашних символов – японский видак, такой же мафон, кассеты с порнухой, ужастиками и наглядными пособиями по окинавскому стилю. Это не считая комсового билета и перспективы сделаться членом бюро райкома, что не пригодилось, и примазаться к НТТМ, увы, не пришлось. А уж потом, при реформах – две приватизированные квартиры, для дел и для женщин, каменная дачка, шофер-охранник, мордоворот с газовой пушкой, в одной руке задушит хоть Тайсона. Круизы в первоклассных каютах, а в последний год – уже и Рим, Париж, Бангкок. Блеск, темп, брызги шампанского. И конец по глупости. И дай Бог вообще уцелеть.

Когда Антон слышал, что все везде, а уж тем более в Москве давно схвачено и поделено, он пренебрежительно ухмылялся. Надо уметь просечь тему, а не скулить, что оказался лишним на этом празднике жизни. И они тему нашли – здесь как раз и пригодились Толиковы связи на юге.

Примерно год они наваривались на поставках на Украину всевозможных ТНП – товаров народного потребления. Хохлы обеспечивали реализацию и платили, вопреки тамошнему обыкновению, в срок и сполна (видимо, слишком хорошо знали, с кем работают). В таких условиях не очень-то требовалось бодаться с сильными московскими группировками, участвовать в разборках за вещевые рынки или бензоколонки.

Все посыпалось, однако, с первым же провалом – вагон польской паленой водки, за который из Киева уже пришла предоплата, тормознула в Москве таможня. В тот же день эту водку расстреляли из пулеметов, придравшись к отстутствию сертификата. Видимо, кто-то из сослуживцев Толикова папаши посчитал желательным таким образом его осадить, совершенно не заботясь об интересах ни в чем не повинного Антона. Сообразив, что дело пахнет керосином, Хохол, захватив предоплату, смылся во Львов. При этом не забыл объяснить в Киеве, что бабки освоил Рожкин, – он оказался настолько хорошо прикрыт, что спорить с ним не стали.

Оксана давала отвлечься, оправдать затрату энергии. Испорченная, никчемная дрянь – но бесподобна. Даже Антон, сверхрассудочный айсберг, иногда забывался с ней. Но – поиграла – и кончено, никаких никому привилегий. Осталось вспоминать. Про тебя, Ксаночка, написано: «Страстная, безбожная, пустая…»

Да нет, не про тебя. Не доросла ты. Саша с тарзаньей прической написал это про какую-то другую…

Все, хватит соплей. Он поднял трубку и набрал номер, который помнил так же хорошо, как и свой собственный.


* * *

Охранник новых хозяев, какой-то торговой фирмы, названия которой Рожкин до сих пор не имел чести слышать и потому не стал запоминать, открыл дверь только после седьмого звонка. Он недвусмысленно возился с ширинкой и хамски лыбился:

– Ну, мужик, ты, блин… Прямо с телки меня сдернул, на столе валяется. Давай живее.

Даже не проверив замки, он вернулся в теннисный зал, хорошенько прихлопнув дверь.

– Свинья, – коротко констатировал Карик, разворачиваясь к двери последней комнаты, еще сохранявшейся за конторой Рожкина.

Карик был, по выражению Антона, «отморозком нового типа». Не отморозиться, пройдя после Афгана Фергану, Абхазию и в довершение всего Таджикистан 1992-го, было, признаться, крайне затруднительно, и потому не приходилось ставить в вину. Таджикская война известна тем, что первоначальный недостаток боевого профессионализма у обеих сторон, по сравнению, например, с Карабахом, компенсировался неимоверной степенью озверения. Эти навыки Карик сохранил и здесь, никогда не отказываясь от доверительного разговора с должниками, привернутыми к гимнастическим коням в спортзале, где сам тренировал своих бойцов. И грохнуть одной пулей из ТТ двоих-троих, поставленных в ряд в лесу над ямой он тоже ни разу не отказался – любил эсэсовские реминисценции.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*