Денис Козлов - Контрразведчик
— Судя по тебе, — фамильярно и не глядя на Швадченко, ответил командир отряда, отряхивая свой диван, — мы не лицо, а задницу показываем.
— Да я… Вы у меня… — проговорил полковник и, резко развернувшись, вышел, состроив дежурную улыбку на выходе перед камерами.
— На войне бывают нервные срывы. Сейчас идет обновление войск, и скоро место дослуживших до пенсионного возраста займут молодые офицеры. Надежда войск. А теперь — прошу осмотреть снова трофеи.
Направив журналистов на цель, Швадченко зашел в КШМ (командно-штабная машина) и потребовал связиста запросить штаб Ханкалы.
— Соедините меня с командующим группировки, — начал он. — Товарищ командующий, начальник наградного отдела, руководитель специальной операции по уничтожению бандгруппы в Ножай-Юртовском районе полковник Швадченко. Докладываю, что командир 20-го ОСН в нарушение всех наставлений… Так точно, полковник Аленький… Так точно. Но он оскорбил полковника Васюковского, прибывшего для сбора опыта войск! Нет… Но он… Куда?
Радист расслышал громкие, последние в эфире слова командующего: «В задницу, Швадченко, иди в задницу…»
— Есть! — ответил расстроенный полковник и, увидев ухмылку связиста, резко повесил трубку. — Как ваша фамилия?
— Сержант Гордеев.
— Доложите своему командиру, что полковник Швадченко объявил вам выговор…
27. Фильтр
Поздно вечером Аленький повел отряд далее, в сторону Ведено, оставив трофеи и пленного с разведкой военной комендатуры района на попечение Кулика и Михайленко. Пока ехали с горного плато в Ножай-Юрт по многочисленным дорогам-серпантинам, над колонной постоянно кружили орлы. В самом же Ножай-Юрте орлов не было. Только вороны, расхаживающие по дороге.
Здание комендатуры, по сути, являлось большим блокпостом. Добротные бетонные стены и забор, мешки с песком у стен, «ежи» у въезда. Местная комендатура привыкла быть фильтрационной зоной для задержанных, проще — фильтром. Сюда свозили и настоящих преступников на допросы, и представителей местного населения — для сбора информации.
— Айбика Данкаева, — произнес Кулик полушепотом, когда остался один на один с Максимом.
— Что, простите?
— А я почем знаю. Так Екимов сказал.
— И все? Только Айбика Данкаева?
— Ну да… Сказал, передай Михайленко, и он все поймет…
— Вот так и нах… Чего я понять-то должен?
— Я не в курсе всего, — Кулик почесал затылок. — Не знаю, чего это, Екимов мне ничего не рассказал. Но вот за что купил, за то и продаю… А кто эта Данкаева?
— Журналистка…
— Как я эту братию ненавижу. Тут, в Грозном, двух дур задержал. Они на один срок прилетали сюда и у нас запрос делали. А остались на дольше. И маршрут указанный изменили. Ехали с благотворительным финско-чеченским фондом «Имам-гуль-азама». Сказали, что новое редакционное задание получили и остались. Я их не подозреваю ни в чем, но проучить их надо. Пока под «домашним арестом» в Ханкале сидят, завтра-послезавтра выпустят их.
— Мария Северова и Настя Сухова?
— Да, — Кулик сделал удивленные глаза. — А ты откуда знаешь?
— Так… В Гудере их видел. Айбика Данкаева…
— Не парься, если вспомнить не можешь. Потом все это, утром. У нас тут персонаж со спецоперации в изоляторе. Да еще разведчики четырех местных привезли. По подозрению… Нужно допросить.
— Давайте раньше начнем — раньше окончим. Но я ни разу…
— Знаю. Ни на фильтрах не был, ни дознание не проводил. Учись, студент. Главное — если возникнет вопрос — смотри человеку между бровей — ну, туда, где у индусов точка.
— Это зачем?
— Древние утверждали, что так человек не сможет выпить твою энергию, хм… На самом деле так у подозреваемого создается впечатление, что ты его видишь насквозь. После командировки, думаю, тебя на курсы совершенствования офицерского состава направят, и ты там все узнаешь. И о невербальном общении, и о методах сбора информации и ведения дознания. Сейчас лишь запоминай. Понял?
В бетонном, без окон и щелей, кубе помещения для дознания из мебели были три стула и стол с компьютером. Задержанный сидел в наручниках посреди комнаты. Максим за столом, а Кулик медленно ходил по периметру.
— Итак, начнем сначала, — медленно и спокойно продолжал допрос Кулик. — Вы — Адам Ганиев, семьдесят седьмого года рождения, уроженец Шали?
— Да.
Чеченец был подавлен и сильно нервничал.
— Вы понимаете, что с вами будет, если вы согласитесь отвечать честно, и что будет, если не согласитесь?
— Да. Мне надо вмазаться.
— Что?
— Мне очень надо, — повторил задержанный.
Кулик подошел и задрал рукав Адама. Все вены были в следах от уколов.
— Расскажешь все подробно, я лично позабочусь, чтоб тебе нашли дозу, понял?
— Да. Конечно, да.
— Как же ты: мусульманин — а на игле?
— После ранения сел… Боль сильная была.
— То есть ты семьдесят седьмого года?
— Да.
— В девяносто третьем году было шестнадцать лет?
— Да.
— Что «да»? Ты воевал в первую чеченскую кампанию?
— Нет, я учился…
— Где? Место и название учебного заведения?
— В Пятигорске. В Государственном технологическом университете. Факультет радиомеханики.
— В шестнадцать лет в университете?
— Да.
— Проверим. С какого времени, как и с какой целью участвовал в бандподполье?
— В мае девяносто восьмого года был мобилизован в вооруженные силы Ичкерии.
— Бандгруппа, в которой тебя поймали. Расскажи подробно о ней. Численность. Командир. Базы.
— Командиром у нас был амир Махран-Якуб. Позывной «Красная борода».
— А-а-а?! Саидов Махран Шайхиевич который?
— Да, он.
— Отъявленный головорез… Но его трупа не было.
— Он ушел. Его Аллах бережет.
Максим вел протокол допроса. Он видел, что у бандита вот-вот начнется настоящая ломка.
— В нашем отряде триста двадцать человек.
— Трупов было меньше. А ушло, по нашим данным, всего четыре человека.
— Часть отряда на отдыхе.
— Где?
— Я не знаю.
— Знаешь, что на отдыхе, но не знаешь, где?
— Каждый раз новое место. Я отдыхал в Австрии. До меня смена — в Швеции.
— Ретранслятор. Ты с ним работал?
— Да.
— Расскажи о работе с ним.
— Ретранслятор… Ну, он обеспечивает связь при движении на расстоянии до ста километров. Работает в дуплексном режиме.
— Значит, тебе была дана дуплексная пара радиочастот?
— Да…
— Ты работал как диспетчер?
— Получается, да.
— С кем выходил на связь?
— Я… я… в отдельных случаях к нам приходили люди. Красная борода лично называл, кого подключить. Если в районе были два-три наших подразделения, мы отлаживали связь и шли на задание. После меняли настройки и расходились.
— То есть с вами выходили на связь через посыльных?
— Получается, что так…
— Почему не ушли после минометного обстрела? Время было…
— Красная борода сказал — ждать. Мы только раненых передали.
Кулик перестал ходить по комнате. Последнее его поразило.
— Кому? Кому передали?
— Не знаю… После обстрела вдоль дороги колонна прошла. Военные в российской форме и гражданские из какого-то фонда. Им и передали.
— Стоп… — Михайленко сказал это вслух и, обратив взор на Кулика, спросил: — Разрешите на минуту?
— Пошли.
— А доза? — Лицо с повисшей на губах липкой слюной наркомана молило о продлении никчемной жизни. — Вы обещали.
— Бог подаст, — кинул Кулик и, пропустив вперед Максима, вышел. — Что ты хотел?
— Вы задержали журналисток и изъяли записанное?
— Да, а что?
— Видеозаписи в Ханкале или у вас?
— У меня, а что? Что случилось?
— Покажите, и я объясню.
На экране компьютера мелькали проматываемые кадры, снятые девушками из НТВ.
— Вот здесь остановите, — попросил Максим Кулика.
С экрана старик снова повторил сказанное ранее Михайленко:
«Она писала о Шамиле на основе народных приданий. «Имам-гуль-азама» курсовая работа ее называлась».
— Как фонд назывался, который энтэвэшниц возил?
— «Имам-гуль-азама», — ответил все еще ничего не понимающий Кулик.
— Конечно же, — улыбнулся Максим. — И раненых у этих бандитов тоже эти деятели из фонда забирали.
— Ничего не понимаю…
— Мне нужно ехать. Срочно ехать. Товарищ подполковник, вы можете, если со мной что-либо случится, рассказать о моей гипотезе?
— Тебе сначала в Ханкалу надо. Служебное задание, и все такое. Иначе сам знаешь — это как самовольное оставление части, если не хуже…
— Заеду. Конечно, заеду. Вы только известите, что я выехал из Ножай-Юрта.
— Так ты хотел свою догадку…
— А, да… Айбика Данкаева — финская правозащитница, родом из Чечни. Ее курсовая называлась «Имам-гуль-азама». Поняли?
