Посланец. Переправа - Вторушин Станислав Васильевич

В гостинице Джабраилова тоже находился обменный пункт валюты, принадлежавший Хавкину. И когда Джабраилов предложил ему стать партнером по банковскому бизнесу, тот, не раздумывая, согласился. Кавказец не очень разбирался в финансовых хитросплетениях, да они и не интересовали его. Всеми делами в банке заправлял Хавкин, а Джабраилов взял его под свою защиту.

В банке отмывались все деньги, которые проходили через руки Джабраилова. К этому времени он уже взял под полный контроль букмекерские конторы, рынки и мелкий ссудный бизнес. Эти ссуды, предоставляемые под большие проценты, не проходили через банковские операции, они выдавались наличными на короткие сроки под расписку, а иногда и без нее. Не возвратить ссуду, означало потерять все, в том числе поставить под угрозу собственную жизнь. Долги выколачивала служба безопасности Гусейнова, в особых случаях в дела по возвращению долгов вмешивались люди Джабраилова.

Существовала в банке и еще одна сфера деятельности, о которой знали всего несколько человек. В его хранилище постоянно находились деньги, которые никогда не проходили по банковским документам. Ими распоряжался только Джабраилов. Эти деньги тайно привозили к Хавкину, вместе с ними ему же передавалась флэшка с паспортными данными людей, которых чаще всего уже давно не было в живых, и он с помощью этих данных переводил российские не очень надежные рубли в твердую западную валюту. По мере накопления валюты ее забирал Джабраилов. Куда он ее отправлял, на что использовал, Хавкин не знал. Да его это и не интересовало. Главным было то, что банк находился под надежной охраной кавказца. Его деятельность никогда не проверялась федеральными финансовыми органами, а уж о том, чтобы на него попыталась посягнуть какая-нибудь преступная группа, не могло быть и речи. Сама мысль об этом приводила самых опытных преступников в ужас. Все знали возможности Джабраилова и его головорезов. Служба безопасности кавказца работала надежнее всей системы правоохранительных органов региона. В нее входили не только соплеменники Джабраилова, но и бывшие сотрудники милиции и ФСБ.

Беспалов уже давно понял, что посягнуть кому-либо на банк «Доверие» было абсолютным безумием. Но он был уверен, что именно также думали и Джабраилов с Хавкиным. А чрезмерная самоуверенность всегда наказывается. В системе охраны банка надо было найти слабое место. В том, что оно существует, не было никаких сомнений. Беспалову захотелось познакомиться с Джабраиловым. Не подойти и представиться, а посмотреть на его лицо, манеры поведения, понаблюдать за телохранителями. Это можно было сделать только в публичном месте. А единственным публичным местом в городе, где открыто появлялся Джабраилов, был ипподром.

За всю свою жизнь Беспалов ни разу не был на ипподроме и знал его только по описаниям и телевизионным картинкам. А уж о том, как он функционирует, имел самое смутное представление. Тем не менее он поехал туда, в воскресенье на ипподроме проводились забеги молодых лошадей-пятилеток.

Ипподром напоминал место огромного праздника. Еще на подходе к нему ощущался щекочущий аромат дымков многочисленных мангалов, на которых жарили аппетитные шашлыки. Перед входом на трибуну растянулись разноцветные красочные палатки со сладостями и сувенирами. Хорошо одетые молодые женщины, собравшись небольшими стайками, весело щебетали и заразительно смеялись. Мужчины находились поодаль и говорили в основном о делах. Ипподром был тем местом, где обсуждались последние моды, политические и биржевые новости, намечались сделки, принимались решения, касающиеся многих людей. Он был тусовкой для самых богатых, и это удивило Беспалова. Он даже представить не мог, что в одном месте может собираться столько нуворишей.

Беспалов не знал, что с недавних пор в области появилась мода на рысаков и скаковых лошадей. Состояние скоробогачей оценивалось по тому, какую лошадь они имели в своей конюшне. Цена лошади определяла положение хозяина в обществе ему подобных. Самым большим соревнованием года считались бега на приз губернатора. В этот день губернатор появлялся на ипподроме в белом костюме в окружении одетых в черное телохранителей и проходил на трибуну для почетных гостей. Хозяева лошадей также имели доступ на эту трибуну. Во время заездов самые влиятельные из них могли сесть рядом с губернатором и переброситься с ним несколькими фразами или коротко побеседовать на самую важную для себя тему. Телохранители зорко следили за тем, чтобы никто не мешал этим разговорам. Потому что одно пропущенное слово или неправильно понятая фраза могли резко изменить судьбу человека или целой группы людей.

На ипподром Беспалов отправился с Глебовым, который уже был здесь до этого и хорошо ориентировался в обстановке. Они прошли к кассе, взяли билеты и программку соревнований. Заглянув в нее, Глебов сказал:

— Этот конь точно принадлежит нашему знакомому.

— Какой конь? — спросил Беспалов.

— Казбек.

— Почему вы так думаете?

— А кто бы из сибиряков дал своей лошади такое имя?

Беспалов не ответил. У него разбегались глаза от вида посетителей ипподрома. Создавалось ощущение, что он невольно попал на праздник жизни. Кругом раздавался мирный говор, шутки, сверкали женские улыбки. За годы армейской службы он отвык от этого. А женский смех в солдатских казармах не раздается никогда. Женщин там просто не бывает. Он невольно засмотрелся на молодую длинноногую женщину в короткой красной юбке, плотно облегающей бёдра, и белой кофточке с большим вырезом на груди. На ее плече висела маленькая белая сумочка. У женщины было красивое лицо с аккуратным точеным носиком и припухлыми розовыми губками. Он так очаровался ею, что когда услышал над самым ухом негромкий голос Глебова: «Не отвлекаться, командир», невольно остановился и несколько мгновений растерянно смотрел на сержанта. Потом рассерженно пробурчал:

— Надо же, какие бывают.

Женщина скользнула по ним рассеянным взглядом и, вдруг широко улыбнувшись, сделала шаг в сторону и громко произнесла:

— О, Аслан! А я уже заждалась.

Навстречу ей шел высокий, красивый черноволосый парень в светло-сером костюме и бежевых туфлях. Она взяла его под руку и, защебетав, потянула к трибуне.

— Не знаете его? — тихо спросил Беспалов.

— Знаю, что из команды Джабраилова, а чем занимается, пока не выяснил, — ответил Глебов.

Парочка подошла к группе одетых во все черное рослых широкоплечих парней, и Аслан о чем-то заговорил с ними.

— А вот этих я знаю, — сказал Глебов. — Они из службы безопасности Джабраилова.

— Значит, и хозяин должен быть здесь, — сказал Беспалов.

— Он вон там, за ними, — произнес Глебов.

Джабраилов стоял в двух метрах от парней и разговаривал с пожилым, элегантно одетым мужчиной. Очевидно, это был ни к чему не обязывающий разговор потому, что оба то и дело смеялись, постоянно поглядывая на женщин.

— Губернатора сегодня не будет, — сказал Беспалов.

— Об этом нетрудно догадаться. — Глебов посмотрел на женщину Аслана, которая украдкой рассматривала Джабраилова. — Губернатор появится в следующее воскресенье, когда будет разыгрываться приз его имени.

Джабраилов и его компания направились к трибуне. Но когда Беспалов с Глебовым обошли палатку, за которой скрылись кавказцы, никого из них уже не было. Оказывается, прямо за палатками находилась дверь, которая вела в ложу VIP-персон. Около нее стояли двое охранников.

— А где сидят букмекеры, принимающие ставки? — спросил Беспалов.

— В торце трибуны. У них там специально оборудованные кассы.

— Пойдем, глянем, — предложил Беспалов.

К окошечкам букмекеров выстроились длинные очереди. Беспалов пристроился к одной из них. Его интересовали люди, делающие ставки. Среди них были и хорошо одетые, и такие, на которых жалко смотреть. Впереди него стоял сухощавый парень в старенькой, замызганной курточке и стоптанных, разваливающихся туфлях. Он нервно дышал и постоянно дергался, сжимая в руке засаленную сотню. Очевидно, последнюю, которая осталась в доме.