Фредерик Дар - Сан-Антонио в Шотландии
Это придает мне сил.
– После этого визита вы больше никого не видели, Глэдис?
– Нет.
– Точно?
– Говорю же тебе, сопляк!
Она снова заводится и клянется, что, если я буду сомневаться в ее словах, она сунет меня носом в ту часть своего тела, которую я считаю совершенно непригодной для употребления и которую не облагородит даже присутствие в ней моего носа.
Я оставляю отставную шлюху в одиночестве и прыгаю в мою похожую на катафалк «бентли».
На колокольне церкви отбивают полночь – час преступлений, когда я звоню в дверь сэра Конси.
– Хелло! – слышится из переговорного устройства голос унылого аристократа.
– Это Сан-Антонио.
Вопль. Дверь открывается, я поднимаюсь до лестнице На площадке вырисовывается прямоугольник света Сын баронета ждет меня. Он в смокинге
Когда я подхожу, мужской голос кричит по-английски:
– Нет, Фил, держите себя в руках!
Но парень уже не может удержать себя в руках и бросается на меня.
Вам не кажется, что этого многовато?
Это стало традиционным, как все в Англии: едва мы встречаемся, сразу завязываем драку.
Он начинает с удара, нацеленного в мои фамильные драгоценности, но я успеваю встать боком, отчего зарабатываю здоровенный синячище на ляжке; за этим следует серия хуков.
Я шатаюсь, отступаю, падаю, а когда пытаюсь подняться, эта гнида с гербом отвешивает мне удар ботинком в челюсть.
– Фил, прошу вас, это же нечестно, – наставительно говорит голос.
Сквозь туман я успеваю заметить элегантного молодого человека с благородной внешностью, сидящего в кресле, закинув ногу на ногу.
Сэр Конси не обращает на замечание никакого внимания.
Он снова бьет меня ногой. У меня такое чувство, что я провожу уик-энд во взбесившейся бетономешалке. Удары сыплются на меня со всех сторон. Бац! Бум! Шмяк! Я пытаюсь отбиваться, но град ударов достает незащищенные места.
Высокий элегантный молодой человек встает.
Сэр Конси, утомившись, останавливается. Я вдыхаю три литра кислорода и решаю сыграть свою партитуру. Каждому свой черед, верно7
Я начинаю резким ударом толовой. Он Ловит мой кумпол брюхом и валится на пол.
Будучи более честным, чем он, я не бью его, пока он лежит. Я даже простираю любезность до того, что помогаю ему встать, схватив за галстук-бабочку.
Чтобы взяться крепче, я поворачиваю запястье, и сын баронета задыхается.
– Сволочь! – кричу я. – Подлюка!
Он пытается отбиваться, но я уже не чувствую его ударов Мощным толчком я швыряю его к стене. Войдя в соприкосновение со стеной, сэр Конси издает «хааа».
Я подхожу. Он выдохся, но пытается пойти мне навстречу Однако я встречаю его четырнадцатью ударами, нанесенными со всей силой и точностью.
Молодой человек из хорошей семьи в нокауте падает на ковер.
Я тихонько массирую костяшки пальцев и выполняю несколько гимнастических упражнений.
– Великолепно, – оценивает зритель.
Он кланяется и называет мне свое заглавие:
– Сэр Констенс Хаггравент, лучший друг Филипа.
– Сан-Антонио.
Мы пожимаем друг другу руку.
– О! Так это вы, – шепчет Хаггравент, хмуря брови. Его восклицание кажется мне странным. Значит, сэр Конси рассказал обо мне своим друзьям.
Мой собеседник – высокий блондин со светлыми глазами и необыкновенно изысканной внешностью. Даже если бы он расхаживал со своей родословной на шее, то и тогда это не было бы более красноречиво.
– Почему вы сказали «так это вы»?
– Фил разыскивает вас с обеда...
– Мне это сказали.
– Он хотел вас убить.
– Он мне на это достаточно откровенно намекнул.
– Думаю, он ненавидит вас всей душой.
– Он дал мне это понять.
– Кажется, вы отбили у него невесту?
– Я ее не отбивал, а просто подобрал. Она упала в мою постель.
Сэр Констенс Хаггравент улыбается.
– Очень остроумно, – замечает он.
– Откуда вы это знаете, сэр Хаггравент?
– Мне рассказал Фил.
– А он откуда взял? Из пальца высосал?
– Нет, от бывшего дворецкого своих родителей, Джеймса Мейбюрна.
Я вздрагиваю, мое сердце делает тук-тук.
– Рассказывайте, это страшно интересно. – Когда леди Дафна вернулась из Франции, у нее не хватало прислуги, чтобы заниматься замком. Фил, познакомившийся тогда с Синтией, предложил им Мейбюрна.
Я громко хохочу.
– И поручил своему слуге следить за мной?
– Джеймс ему очень предан. Фил ревновал, а ревность заставляет совершать безумства даже британцев, месье СанАнтонио. По приказу своего бывшего хозяина Мейбюрн установил в вашей комнате микрофон, но это ничего не дало, потому что вы, кажется, нашли его. Тогда он осмелился проверить сам, что мисс Синтия делала в вашей комнате...
– А! Вторым призраком, значит, был он! – восклицаю я.
– Простите?
– Нет, ничего, я просто думаю вслух.
Но про себя говорю, что допустил ошибку, заподозрив мажордома и сэра Конси. Я просто имел дело с супер-ревнивцем и его помощником.
– Джеймс сообщил ему жестокую правду сегодня утром, – продолжает Хаггравент – Тогда Фил сошел с ума... Кстати, о Филе, – перебивает он сам себя, наклоняясь над моей жертвой, – вы его убили?
Жених по-прежнему лежит без чувств Этот бедняга запомнит меня надолго. Его портрет разлетелся вдребезги: раны на бровях открылись, нос разбит, губы расквашены, скулы ободраны, как пережаренные каштаны.
Мы льем ему в рот «Мак-Геррел», и он наконец приходит в себя.
– Послушайте, старина, – говорю я, – мне вас очень жаль, но вы сделали ошибку, влюбившись в Синтию. Эта девица недостойна вас.
Сэр Конси хочет броситься на меня, но мы его укрощаем.
– Позвольте мне все-таки закончить. Я комиссар Сан-Антонио из французской Секретной службы. Вы должны понимать, джентльмены, что если я приехал в Шотландию вести расследование, то дело должно быть очень серьезным и важным.
Теперь сэр Конси успокоился и больше не думает о том, как бы выпустить мне кишки. Он чувствует, что это не фуфло, и, сильно побледнев под своими синяками, ждет продолжения.
– Мисс Синтия Мак-Геррел замешана в двух убийствах и торговле наркотиками, – сообщаю я. – Эта девушка совершенно испорченна, виной чему, возможно, является ее тяжелое детство... Но это пусть решают психиатры – Я пожимаю плечами.
– Объяснитесь, – требует сэр Конси.
– Позже. Сейчас слишком критический момент. Сэр Конси, что стало с человеком, которого я выдал за моего слугу?
Он качает головой.
– Мне это неизвестно Но скажите, Синтия...
– Я же сказал: позже, Фил, – говорю я, дружески хлопая его по плечу. – Клянусь вам моей честью полицейского, что сказанное мною о ней – правда. Будьте таким же мужественным, как во время наших... э-э... встреч!
Он кивает.
– Так что с моим инспектором? Он опять качает головой.
– Узнав от Джеймса о моем несчастье, я бросился в замок, надеясь найти там вас, но вы уже уехали.
– Вы говорили с Синтией?
– Я устроил ей жуткую сцену.
– И что она вам сказала? Он опускает голову.
– Ну?
– Что она любит вас. Я не могу прийти в себя.
– Не может быть!
– Может. Она добавила, что только смерть разлучит ее с вами.
Тут я разражаюсь смехом, который был бы гомерическим, если бы я был греком, а так он – раблезианский.
– Неплохо.
– Что?
– Ловко она сыграла. Она сделала все, чтобы вы убили меня. Вместо того чтобы заливать огонь водой, она подлила в него бензин. Что дальше, Фил?
Его избитая морда вдруг стала мне симпатична. Занятная штука жизнь, а? Пять минут назад мы молотили друг друга, а сейчас я называю его Филом, а он даже не думает обижаться.
– Я отправился вас искать и, проходя ландами, увидел вашего слугу, выходившего из дома старой пьянчужки. Я бросился к ней, чтобы расспросить о вас, но она или ничего не знала, или не захотела сказать.
Я начинаю серьезно волноваться за Берю. Меня бы не удивило, если дела моего доблестного напарника пошли бы паршиво.
Я облокачиваюсь на камин и, разглядывая в зеркале отражение привлекательной физиономии, обращаюсь к нему со следующими словами:
– Сан-А, дружок, у тебя была куча подозреваемых: лже-Дафна, ее племянница, директор Мак-Орниш, сэр Конси и Джеймс Мейбюрн. Теперь остались только трое. Прежде чем приступить к основному блюду, то есть к старой леди и Синтии, почему бы не разобраться с Мак-Орнишем?
Оба сэра не нарушают моих раздумий. Обернувшись, я вижу их стоящими навытяжку, в смокингах.
– Фил, – спрашиваю я, – какие у вас отношения с Мак-Орнишем?
– Неплохие, а что?
– Позвоните ему и попросите прийти сюда.
– Сейчас?
– Да. Скажите, что речь идет о крайне важном деле и вам нужна его помощь. Если он вас станет расспрашивать, скажите, что не можете говорить по телефону
Сын баронета подчиняется. Он звонит в Стингинес Кастл. Наконец трубку снимают, и, по счастью, это Мейбюрн.
Фил называется и просит своего бывшего слугу позвать директора завода.
Я беру отводной наушник и слышу сонный голос Мак-Орниша:
