Андрей Воронин - Русская сталь
Он увидел заваленный набок генератор и треснувшие доски опоры. Единственный человек среди пассажиров, достойный именоваться противником, раскачивался вниз головой на тросе лебедки. Грохнул выстрел — высунув нос из рубки, Чума мигом оценил ситуацию.
Синхронно с первым выстрелом недавний пленник сложился пополам, отцепил ноги от троса. Прежде чем прозвучал второй, Глеб уже полетел вниз, но не на палубу, где продолжал бы оставаться близкой мишенью, а за борт.
ГЛАВА 18
К дому для престарелых в окрестностях Франкфурта мягко и бесшумно подкатила новенькая «Ауди». Сотрудники заведения хорошо знали, кто к кому и на какой машине приезжает. На сей раз и машина, и лица оказались новыми.
В любом случае гостей здесь встречали радушно — дом брал с клиентов немалую годовую плату и дорожил своей репутацией. Находился он в живописном уголке близ соснового бора, был оборудован с комфортом и предоставлял своим постояльцам обширную программу досуга и развлечений — от небольшого кинотеатра, где крутили старые ленты, до боулинга для особо бодрых старичков.
— Хотелось бы побеседовать с фрау Шредингер, — сообщил в приемной один из гостей.
— Сейчас передам. Вы родственник?
— Нет.
— В таком случае надо заранее согласовать свой визит. Мы сообщаем жильцу о вашем желании встретиться, а его дело согласиться или отказаться.
— Вы прекрасно заботитесь о своих клиентах. Известите, пожалуйста, фрау Шредингер, что мы собираем заявки желающих участвовать в юбилейном морском круизе, в память событий шестидесятипятилетней давности.
— Сомневаюсь, что ваше предложение ее заинтересует. Последнее время она неважно себя чувствует.
— Ей хватит времени поправиться. Круиз намечается через два года. Просто мы готовимся к нему заранее и основательно.
«Старушке и сейчас уже семьдесят четыре, — подумала про себя сотрудница дома для престарелых. — Вряд ли она почувствует себя бодрее».
Персоналу было строго запрещено высказывать вслух такие мысли даже в отсутствие клиента. Дежурная сотрудница просто попросила гостей подождать и направилась на поиски фрау Шредингер.
Старость так же непредсказуема, как и детство. Казалось, капризная фрау проворчит недовольно и откажется беседовать с неизвестными людьми. Старушка, однако, оживилась, улыбнулась бледными морщинистыми губами и объявила, что готова увидеться с незнакомцами.
— Господи, неужели кто-то еще помнит наш круиз сорок первого года? — встретила она их. — Столько лет прошло. Вы хотите собрать всех?
— Пробуем выяснить, насколько это возможно, — деликатно ответил первый из приезжих.
Зачем вдаваться в подробности? Даже из детей, бывших тогда на борту, осталось доживать свой срок не больше десятка. Остальные пассажиры давно расселились по разным кладбищам.
— Тогда как раз начался этот кошмар: война с Россией, — пробормотала фрау Шредингер. — А мы понятия ни о чем не имели, мы были счастливы. Думали, что праздник продлится вечно, только у офицеров в красивых мундирах, прибавится крестов.
Оба гостя слушали внимательно и заинтересованно. Слишком большую работу им пришлось проделать. При немецкой пунктуальности в бумагах список пассажиров разыскали достаточно быстро. Но вот галочки против фамилий нарисовались не сразу. Поэтому сейчас интерес гостей был вполне искренним.
— Почему такое внимание именно к нашему круизу? — время от времени в голове у старушки проскакивали вполне трезвые мысли. — Их ведь было достаточно.
— Пароходство затеяло рекламную кампанию и решило выбрать тот рейс.
— Странно. Корабль, насколько мне известно, затонул.
— «Фридриха Великого» подняли и передали русским в счет репараций. Он в самом деле оказался несчастливым. В восемьдесят шестом затонул опять, на этот раз в мирное время. Будущий круиз пройдет на другом, более скромном судне, где будет создана почти семейная атмосфера. Каждый тогдашний пассажир сможет взять с собой одного из своих родственников.
— Зачем они нужны? Без них гораздо веселее. Мои только и знают, что делают не к месту замечания.
— Пароходство желало бы вдобавок издать и книгу. Ее подготовка уже началась. Книга будет состоять из воспоминаний. Вы могли бы тоже принять посильное участие.
— У меня и раньше был кошмарный почерк, а при теперешнем моем зрении…
— Вам не обязательно писать. Просто расскажите вслух все подряд. Все, что приходит на ум в связи с теми днями на Балтике.
— Прямо сейчас? И вы запомните? — недоверчиво поинтересовалась старушка.
— Если вы не против, можем воспользоваться диктофоном.
Гости прекрасно знали слабость всех стариков на свете: имея благодарных слушателей, они готовы говорить без устали. Фрау Шредингер отправилась в плавание по волнам памяти. Там плавали вперемешку пальмы в кадках, наряды дам, спасательные круги вдоль борта, звуки оркестра, белый мундир капитана, могучие гудки, экскурсии в каждом порту. Примерно через полчаса ее бережно прервали.
— На корабле обычно завязываются романтические отношения. У вас здесь показывали «Титаник»?
— Мы сами его смотрим, сколько захотим, на видео.
— За основу сюжета взяли реальную историю двух влюбленных. Вот и пароходство хотело бы раскопать для книги похожую историю, случившуюся в том круизе.
— Извините, но я была слишком молода, — слабо улыбнулась старушка, успевшая подустать от воспоминаний.
— Конечно-конечно. Но вы могли бы заметить… Вообще говоря, нам известен участник замечательной любовной истории, — один из гостей фрау Шредингер назвал точный номер каюты. Другой описал внешность:
— У него было худое скуластое лицо, и выглядел он очень нервным. Мы уже собрали о нем кое-какую информацию.
Оба хорошо изучили архивные донесения агентов, откомандированных тогда на борт «Фридриха Великого». Упомянули о долгом пребывании этого пассажира в фойе перед рестораном, о спуске его к небольшому багажному отделению, о встрече с женщиной, которая говорила по-русски.
— Помню, родители удивлялись, что мы зашли ночью в Мальме и стояли там достаточно долго. Потом уже кто-то разузнал: оказывается, на нашем корабле депортировали из Германии советских дипломатов. Прежде чем выгрузить их в Мальме, ждали сообщения насчет сотрудников немецкого посольства в Москве.
— Сталин и Гитлер не имели оснований доверять друг другу.
— Значит, человек, который вас интересует, свободно говорил на борту с женщиной из советского посольства?
— Конечно, нет, до прибытия в порт дипломатов держали поодиночке в запертых каютах. Эта женщина была эмигранткой, бежавшей после революции. Она вышла замуж за богатого шведа и могла себе позволить отправиться в круиз.
— Боже мой, сколько вы успели узнать! Иногда мне кажется, что в далеком прошлом гораздо легче разобраться, чем в сегодняшнем дне.
— Не скажите, фрау Шредингер. И то и другое требует усилий.
— Женщину я, кажется, помню. С ней еще был мальчик, очень симпатичный.
***
Как обезумевший пастух, ветер гнал по небу тучи, разрывая их в клочья непрестанными взмахами своего бича. Здесь, внизу, он с тем же упорством гнал валы со стальным отливом. Катер очередной раз нырнул, заваливаясь набок. Чтобы удержаться на ногах, уголовникам на палубе пришлось как следует уцепиться обеими руками.
— Выплывет? — крикнул Чума Питону, хотя их разделяло меньше десяти метров.
Питон точно знал, что сам не удержался бы на плаву. Всего два варианта: захлебнуться в волнах или разукрасить своими мозгами белый борт катера. Но этот тип другое дело…
— Давай наверх! — нервно махнул рукой Питон. — Сейчас, в натуре, вылезет!
Не дожидаясь ответа, он стал спешно забираться на крышу невысокой палубной надстройки. Поначалу Чума решил, что напарник чересчур запаниковал.
— Я здесь останусь, с капитаном! — целя в затылок раненому, он бросил быстрый взгляд направо-налево.
Никто не цепляется за поручни, не видно угрожающе-спокойного лица с тонкими, губами. Да как он залезет обратно при такой качке?
Питон что-то прокричал — но удар волны и сноп брызг бесследно унесли все звуки. Его перекошенное лицо говорило лучше всяких слов. Надо бросать капитана, никуда он не денется. Надо самому лезть наверх следом за Чумой, в одиночку товарищ не уследит за всей палубой.
Теперь они оба с «пушками» в руках ползали на карачках по плоской и гладкой, предательски скользкой крыше. Попробуй распрямиться, встать на ноги, если опора под ногами ходит ходуном. Не дай бог, свалишься вниз, на палубу, — можно по инерции и за борт выкатиться.
— Смотри в оба! Иначе п…ц!
Винт работал, взбивая за кормой добавочную пену, но трудно было определить, дает ли его бурная деятельность большой эффект. Вдруг мелкая вибрация прекратилась.
— Эй, шеф! В чем дело?
