Камерон Уэст - Кинжал Медичи
Я перекатился, вскочил на ноги. Он снова сократил расстояние и провел еще один удачный удар, отбросив меня к обрыву и сердитому океану внизу.
— Кикбоксер против каскадера, — прошипел Шляпа, показав желтые зубы. — Давай посмотрим, мальчик, какие ты умеешь делать трюки.
Я опять попытался достать пистолет, а он опять провел удар ногой в то же самое место на животе. Я попятился почти к краю обрыва, выставив вперед руки, ловя ртом воздух. С трудом удалось сохранить равновесие. Но вздохнуть не смог — диафрагма была парализована.
— Готов? Начинаем! — крикнул Шляпа, изготавливаясь для удара, который должен был послать меня в пропасть. В тот момент, когда он выбросил ногу, я упал на одно колено, пригнулся и ударил его в мошонку, выложившись полностью. Затем уперся рукой о камень и подсек ему ноги. Он упал навзничь, принялся молотить руками, пытаясь выпрямиться.
Наконец-то я достал пистолет, но стрелять не пришлось. Он не удержался, свалился вниз.
Я лежал, опершись на локти, смотрел широко раскрытыми глазами в безоблачное небо, пока не установилось нормальное дыхание. На это потребовалось минут десять.
Затем сел. Подвел итог. Живот болит, спина тоже, у бандитов ничего выведать не удалось, они все убиты, а Джинни занята в фильме «Унесенная пикапом». У меня осталась лишь эта смятая шляпа с плоской тульей и загнутыми кверху полями. Такие были модны во второй половине девятнадцатого века.
Нетвердой рукой я поднял эту дрянь, подполз ближе к краю пропасти и сбросил вниз.
Затем с трудом снял куртку, осмотрел. На спине две пятисантиметровые дыры. Удалось дотянуться до лопатки где болело. Оттуда торчали два больших стеклянных осколка от двери, которую разбил амбал.
Я их вытащил, для чего пришлось зажмуриться и стиснуть зубы. Треугольные осколки отправились вслед за шляпой.
Ехать в город искать Джинни было нельзя. Меня вполне могут перехватить копы. Так что придется ждать Попа. Я с трудом потащился вверх по лестнице в номер-люкс Нельсона Кукольное Личико.
Ожидал увидеть кругом паутину, а обнаружил уютную симпатичную комнату.
Пол покрыт овальным вышитым ковром. В центре мольберт с любительской акварелью — птичка на дереве. Рядом старая вращающаяся табуретка для фортепиано.
В углу у камина довольно приличное кресло-качалка. На спинке аккуратно сложенное мексиканское вышитое одеяло. Рядом с креслом стоял дубовый пиратский сундук, очень красивый, на нем — высокий керосиновый фонарь-«молния» и коробка с кухонными спичками. В дальнем углу комнаты раковина с насосом для подачи воды.
Я нажал несколько раз на ручку, сполоснул лицо и затылок. Холодная вода освежила. Затем сбросил пропитанную потом футболку, вытащил из-за пояса папку с листами Леонардо. Потрогал раны на спине.
Зеркала в комнате не было. Пришлось подойти к окну, посмотреть через плечо на отражение. Порезы оказались широкие, требовалось наложить швы. В машине у меня была хорошо укомплектованная аптечка скорой помощи, но все равно справиться с этим самому не удастся.
Полуденное солнце волочилось по небосводу. Я надел куртку, спустился вниз, сел на ступеньки. Вытащил из папки листы Леонардо. К счастью, они не пострадали. Напряженно вгляделся в рисунки. Что это? Подъемное устройство? Какая-то упряжь? А конструкция из вложенных один в другой коробов? Они имеют какое-то отношение к Кинжалу? Может, да, а может, нет. Наверное, нет. А эти Круги из двадцати колец? Как они связаны с Кинжалом?
Поп появился, когда солнце уже стало клониться к закату. Подъехал на мототележке для гольфа по узкой прогалине, которую я даже не заметил.
— Поп, — крикнул я, убирая листы в папку, — что-нибудь слышно о Джинни?
— Нет, — ответил он, слезая с тележки. — Зато пообщался с копами. Их наехала целая тьма. Еще бы, столько трупов. Решили, что бандитская разборка. Хорошо хоть по телевизору не покажут.
— А что вы сказали обо мне?
Он вытащил из отделения в полу тележки коричневый бумажный пакет с продуктами, потом посмотрел на меня с усмешкой.
— Тоже какой-то бандит, коренастый, лет сорока пяти. А теперь иди сюда, возьми спальные мешки.
Мешки были зеленые с красной фланелевой подкладкой.
— Где этот подонок, который меня бил? — спросил Поп. — Там в сарае есть веревка. Пошли, свяжем его как следует. А перед этим я хочу дать ему пару хороших пинков под задницу.
Я рассказал о нашем единоборстве.
— Значит, поговорить не удалось, — пробормотал Поп, поднимаясь по ступенькам к двери.
— Нет.
— Скверно. — Он поставил продукты на пиратский сундук.
Я уронил спальные мешки, зажег фонарь, скинул куртку.
— Ого, Холмс, — сказал Поп. — Эти порезы требуют ухода. Надо тебя подлечить. В старые времена мне приходилось накладывать ребятам швы.
Я вышел к машине за аптечкой, а когда вернулся, в камине бушевало пламя. Должно быть, дрова хорошо подсохли.
Он велел придвинуть фортепианную табуретку к креслу-качалке, сесть на нее, а сам открыл бутылку текилы, достал две рюмки. Налил мне.
— Выпей. Во-первых, болеть будет меньше, а во-вторых, может быть, отвлечешься от мыслей о мисс Ватсон.
— Последнее маловероятно, — сказал я.
— Все равно пей.
Мы опрокинули по рюмке, затем Поп сел на подлокотник кресла-качалки, открыл мою аптечку и принялся за работу.
— Вот это да. Тут есть все — и бетадин, и материал для наложения швов, и лидокаин, и шприцы… Ты что, шпион?
— Нет, каскадер.
— Теперь все ясно. А то я удивлялся, уж больно профессионально ты действовал, парень. Теперь давай начнем. Я буду колоть тебя иглой, сшивать кожу, как прохудившийся матрац. А ты налей еще по рюмочке.
Мы выпили. Поп крякнул, утер лицо платком.
— Ладно, Шерлок, я приступаю, а ты расскажи сказку, какую обещал.
И я рассказал ему все — о родителях, Грире, Теччи, Крелле, Венеции, Арчи, Джинни, Бекетте, «Гибралтаре», Леонардо и Кругах Истины.
Когда добрался до Моны, старик охнул.
— Так это о тебе она рассказывала? Ты Реб?
Он покрыл швы стерильными салфетками, заклеил пластырем. Задумался.
— Насколько я понимаю, имеются три варианта. Первый — мой слуховой аппарат спятил и воспроизвел что-то вроде радиопередачи Орсона Уэллса.[33] Второй — ты наложил мне на уши кучу несусветной лапши. И третий — это все чистая правда, которая порой бывает причудливее любой выдумки. У меня нет причин сомневаться в третьем варианте.
Я достал из папки листы Леонардо.
— Да, черт возьми… — пробормотал Поп, старательно вглядываясь, — третий вариант, несомненно. Надо же, сам Леонардо да Винчи… — Его глаза заискрились. Сейчас он был похож на ребенка, рассматривающего книжку комиксов о приключениях Супермена. Старик поднял глаза. — А Мона имеет представление о твоих приключениях?
— Нет. Расскажу, когда приеду.
— Она все ойкала, Реб, Реб, позавчера ночью, когда мы с ней спускались с Виагарского водопада. Ха-ха. Правда, не в бочке, а в спальном мешке.
Старый хрыч загоготал — видно, текила сделала свое дело, — затем вытащил из пакета сандвичи с жареной индейкой.
— Бери. Птица свежая.
Я начал жевать. Есть хотелось, несмотря на тревогу о Джинни. Мы выпили еще.
— Понимаешь, какое дело, — сказал Поп, откусывая сандвич, — есть люди-бриллианты, а есть стекло. Порой различить очень трудно. Но я специалист. У меня дар. Я могу почувствовать хорошо отшлифованную грань бриллианта даже через кухонную прихватку, увидеть его блеск самой темной ночью. — Он посмотрел на меня. — Вот я выслушал твою историю, увидел эти листы, понаблюдал тебя в действии и полагаю, ты весишь примерно сорок шесть каратов. Это на полкарата больше, чем у бриллианта Хоупа.[34] А теперь поговорим о мисс Ватсон. Я не могу сказать точно, сколько в ней карат, но полагаю, что немало, судя по тому, как она сверкает в твоих глазах. Уверен, в данную минуту Джинни в целости и сохранности, вся искрящаяся. Я бы отдал за это зуб, но у меня все не свои.
Я был так благодарен ему за эти слова насчет Джинни. Она действительно драгоценность, ее нельзя терять.
— Поп, я очень сожалею, что навлек на вас неприятности. Негодяи Теччи разорили коттедж, и вам досталось.
— Ерунда, сынок, — хмыкнул Поп. — Ты мне понравился. Иначе я бы не сидел сейчас здесь. А насчет денег, так мне не нужно ни цента. Ты должен расквитаться с этим сукиным сыном Креллом за то, что он сделал с твоими родителями.
Мы выпили еще.
— А я ведь тоже сирота, — проговорил Поп, смакуя текилу. — Да. Мой старик занимался бутлегерством. Ты знаешь, что это такое?
— Подпольная торговля спиртным, когда было запрещено.
— Ага. Приносила приличный доход. Этим занимались много сорняков. Мой отец один из них. Было в нем, конечно, какое-то количество пшеницы, но в основном одна мякина. Так говорила моя мама. Ее звали Беатрис. Держала в городе пекарню — пончики, пирожные, булочки с корицей, которые пахли так, что у тебя перехватывало дыхание. Их любили все. К ней приходил даже Бинг Кросби, когда уже был по-настоящему популярен. Говорят, услышал о булочках от кого-то в Голливуде. Купил восемь коробок. — Поп глотнул еще текилы. — Мм-м… хорошо. Так на чем я остановился?
