Платон Обухов - Спарринг со смертью
— А вы можете сделать и то и другое?
Стрельцов осклабился:
— Для тех, кого мы считаем своими друзьями, мы можем сделать все, что угодно…
Он не сводил с лица собеседника пристального, испытующего взгляда.
— Я хочу, чтобы вы его нашли! — сверкнул глазами Кузин.
— Это все, что мне надо было узнать, — кивнул Стрельцов.
Его телефон запищал. Он послушал несколько секунд и посмотрел на Кузина: «Волга» с номером… — он продиктовал номер, — случайно, не из вашего гаража?!
— Из моего! — вспыхнул Кузин. — Я же сказал, что Быков угнал ее!
— Она обнаружена на шоссе… в аварийном состоянии. Быкова в ней нет. Зато там есть вторая машина, с которой он столкнулся. И в ней — два трупа.
— Ну вот, видите! — всплеснул руками Кузин. — На нем уже четыре трупа… Это не шутка!
— Последний вопрос. — Стрельцов встал. — При задержании… желательно, чтобы клиент погиб?
Кузин покачал головой:
— Это — на ваше усмотрение. Для меня главное — чтобы он больше не разгуливал на свободе. И не творил зло!
— Миша, это Виктор.
— Витя… — Голос Верника был сонный и невыразительный. — А чего ты звонишь в такую рань?! Ты где — в Сочи? Или ты из Москвы?
— Я — здесь. И звоню по делу. По очень срочному делу. — Быков на мгновение замолк и резко обернулся — ему показалось, что к телефонной будке кто-то приближается. — Мне нужно с тобой увидеться. Прямо сейчас. — Он был на нервах: в каждой машине ему чудился милицейский патруль, высланный Пашей-шофером. Он связал его и вставил в рот кляп, но сколько времени он так пролежит?
— Понял, — пробормотал Верник. — Если дело такое важное и срочное, заходи. А я попробую проснуться. — Он опять зевнул.
— Хочешь кофе?
Виктор отрицательно покачал головой.
— А я без него не могу. — Верник заварил еще одну чашечку. — Иначе я не проснусь. — Он добавил в темно-коричневую жидкость немного сахара и тщательно размешал. — Так что тебе нужно?
— Мне нужно, чтобы ты состыковал меня со своими друзьями в Грузии. Мне нужен грузинский паспорт и возможность выезда в Турцию. Это возможно?
— В принципе, да. Кстати, я уже оказывал кое-кому подобные услуги. Но… я же не могу звонить в Грузию сей момент. Там все спят… Постараюсь решить этот вопрос в течение дня… и когда у меня появится что-то определенное, я тебе перезвоню.
— Есть еще одна проблема, Миша. Кто-то должен переправить меня в Грузию. И сделать это очень срочно. Я думаю даже, что лучше всего, если бы ты вывез меня в Грузию и уже там договаривался со своими грузинскими друзьями о дальнейших шагах.
Верник откинулся на спинку стула и зябко запахнулся в халат:
— Случилось что-то серьезное, Витя?
Быков выдержал взгляд Верника:
— Да, Миша.
— Послушай, Виктор, ты можешь объясниться толком, что стряслось? От этого зависит разработка маршрута нашего движения… и многое другое!
Быков тщательно взвешивал ситуацию. Верник был его другом, и от того, поможет он ему сейчас или нет, зависело его спасение, зависела его жизнь. Но мог ли он безоглядно доверять Вернику?! Доверившись до конца, он ставил себя в зависимость от Верника… а воспользоваться этим тот мог по-разному… В его положении, когда за ним гналась милиция, когда к трупу Алмазовой и Долгих прибавились двое погибших в машине, да еще и связанный шофер «Газели» — это было бы рискованно.
Но, с другой стороны, мог ли он просить от Верника настоящей помощи, не объяснив положения дел.
— Понимаешь, Миша, за мной гонятся бандиты. В России я уже не смогу найти защиту от них. Мне надо на время исчезнуть… иначе я легко могу распрощаться с жизнью!
— Но… почему ты не обратишься в РУОП?!
— Думаешь, я не обращался?! Мне объяснили: выживания мне не гарантируют. Никто не поручится, что бандиты не убьют меня прежде, чем подоспеет помощь. Мне это так и сказали.
— Тебя хотят раздеть серьезные люди?
— Слишком серьезные, Миша. И возможностей у них не меньше, чем у милиции. А самое страшное то, что у них, похоже, практически везде расставлены свои люди. Они дают им информацию, оказывают всестороннюю поддержку… поэтому бороться с ними — бесполезно. Единственное, что можно сделать, — это исчезнуть, затаиться. Вот почему я выбрал вариант с Турцией. Вот почему я пришел к тебе. Но действовать надо предельно быстро. Иначе… — Быков повесил голову. — Поверь, моя жизнь по-настоящему в опасности, я не шучу!
— А из-за чего все получилось? — Верник достал из холодильника связку бананов, апельсины, джем, пододвинул все Быкову. — Понимаешь, я не собираюсь убегать за границу… Если за тебя взялись местные бандиты и они узнают, что я тебе помог, ты сам понимаешь, что жизни мне не будет…
— Я понимаю… — Быков нервно передернул плечами. — Это московские дела. Когда я организовал Центр бокса, ко мне подошли и сказали, что готовы оказывать спонсорскую помощь, закупать инвентарь и так далее. Взамен ничего не просили. Я согласился. Но потом выяснилось, что эти люди попытались использовать мой Центр как ширму, чтобы сколотить капиталы. Они организовали под видом командировок сотрудников Центра за рубеж ряд поездок своих людей и начали выбивать для Центра различные льготы, освобождение его от налогов и прежде всего попытались получить право на беспошлинный импорт сигарет якобы для того, чтобы на вырученную прибыль поддержать Центр…
— И когда ты узнал об этом, ты возмутился? И решил порвать с бандитами?! — Верник жевал бутерброд.
— Сначала все шло хорошо, но скоро стало ясно, что меня используют… и я поспешил расстаться с ними. И тогда они припомнили мне все — и машину, которую они мне передали и на которой я ездил, и деньги на ремонт моей квартиры… и многое другое. В общем, я очутился в настоящих сетях. И когда я попытался вырваться, мне стали угрожать. А я, дурак, не сдавался. Решил идти до конца. Возомнил, что сумею их пересилить. И вот к чему я пришел! — Быков всплеснул руками: — Теперь я и сам жалею об этом!
— А Вера знает об этом?
— Да. Правда, она до сих пор не верит, что все обстоит так ужасно… Она тоже советовала обратиться в милицию… Мол, мне там помогут… В общем, вела себя как настоящая женщина, не понимающая, насколько все серьезно и ужасно…
— Послушай… допустим, я помогу тебе уехать. Но ведь они возьмутся за Веру!
— Да нет. Бандиты не посмеют тронуть женщину — слишком велика опасность засветиться. Женщина-заложник — не та тема, мимо которой смогут легко пройти правоохранительные органы. — Он пожал плечами. — Конечно, я просчитываю и этот вариант, но утешаю себя мыслью, что все обойдется. Если кто и может пострадать, так только я один!
«Какой бред я несу! Но шкуру-то свою надо как-то спасать».
— Скажи, а сочинская братва здесь не замешана?
— Да нет же, повторяю тебе, нет! Все исходит только из Москвы…
— Я слишком наслышан о людях, которые становились на пути у бандитов, а потом либо оказывались застреленными, либо их головы находили отрезанными и выброшенными в мусорные контейнеры. Либо они просто-напросто тихо и бесследно исчезали. Конечно, не так, как ты планируешь исчезнуть…
— Тебя это не должно беспокоить. Интересы местных не задеты.
Верник вроде бы успокоился.
— Так… а загранпаспорт у тебя есть?
— Я оставил его дома.
— А возможность быстро доставить его сюда?
— На это уйдет слишком много времени. К тому же я не исключаю, что мой телефон могут прослушивать. И если Вера начнет суетиться с передачей мне паспорта, бандиты сразу догадаются, что я хочу свалить.
— Хорошо… — Верник барабанил пальцами по столу. У него была такая же короткопалая сильная рука, как и у самого Быкова. — А у тебя нет знакомых, телефоны которых не прослушиваются и которые могли бы подъехать к Вере по твоему поручению и доставить сюда твой паспорт?!
— Меня уже ищут. Я и так чудом вырвался и добрался до тебя… Несколько лишних часов могут сыграть роковую роль!
— Без загранпаспорта тебе будет трудно…
— Почему?
— На границе паспортный контроль…
— Ах да, — Быков хлопнул себя рукой по лбу, — я и забыл, что мы с Грузией — отдельные государства… Все живу старыми мерками…
— Про то и речь… Придется разбудить одного человека… хотя, быть может, он еще только готовится ко сну.
— Отныне ты — Рамазин Алексей Леонидович. Изучи свои данные. У нас все должно быть четко. Ладно, — вздохнул Верник, — пора звонить ребятам в Грузию.
Верник ушел, а Быков застыл на стуле. Получится или нет?! Верник готов отвезти его в Грузию на своей машине… Но вдруг его грузинские друзья откажут в содействии?! Тяжелые чувства сдавили его грудь, стало трудно дышать… Сработает или нет?! Получится или сейчас ему с застенчивой улыбкой скажут: «Извини, друг, но возможности удовлетворить твою просьбу нет…» Куда ему идти тогда?! Кроме Верника, никого в Сочи у него не было… У него было почти физическое ощущение того, как сжимается петля вокруг его горла. Милиция-то не сидела без дела, и каждый лишний час работал против него.
