Джерри Эхерн - Месть
«Вольво» сильно тряхнуло. Пули влетали в боковое окно; вдребезги разлетелось зеркало заднего вида, разбился приборный щиток, отлетел кусок рулевого колеса, однако Стил все еще не был ранен.
Одна из фар «Вольво» погасла.
Но в свете второй фары, — он нащупал переключатель дальнего света, — Лютер все еще мог видеть, что творилось вокруг. Дверной проем. «Вольво» как раз прошел его, когда Стил распахнул настежь дверь машины, одновременно хватая с соседнего сиденья свой «870-й»; затем он буквально выкатился из машины. Всюду валялось разбитое стекло, оно ломалось и хрустело у него под ногами и руками.
Внезапное движение совсем рядом. Лютер откатился влево, комнату осветила вспышка автоматной очереди. Стил заорал:
— Билл?!
— Это не я! — вновь зазвучали выстрелы, огонь стал еще сильнее.
Стил сделал несколько выстрелов, откатился в сторону, перезарядил оружие, вновь бабахнул, опять откатился в сторону, перезарядил. Затем резко вскочил на ноги. «Вольво» врезался в стену и его единственная фара погасла.
Тишина.
Звон стекла.
Внезапно Стилу пришлось зажмурить глаза. В доме вновь вспыхнул свет.
Эфбээровец нырнул влево, за кресло, которое, казалось, само бросилось ему навстречу. Он больно ударился о пол, потом резко вскочил на колени, принялся лихорадочно перезаряжать револьвер.
— Эй, босс!
Стил отскочил в сторону от кушетки, за которой он прятался.
Он слегка приподнялся, револьвер он держал наготове.
— Я не хотел, черт возьми, я не хотел этого!
Это был голос Рэнди Блюменталя. Затем он услышал, как заговорил Том Лефлер:
— Ни черта не было видно. Они все бежали в одной куче, бросились к двери черного хода и вдобавок стреляли по нам.
Стил отошел от кушетки, глаза постепенно привыкали к свету наполовину разбитой люстры и бра в дальнем конце комнаты. Стена над светильником и вокруг него была испещрена пулевыми отверстиями; небольшой столик был пробит в нескольких местах. Но сама лампа осталась целой, за исключением того, что абажур на ней висел перекошенный, как будто его надевал пьяный.
Билл Раннингдир прохромал к «Вольво», его лицо кривилось в гримасе боли, в правой руке он сжимал «Узи», в левой держал пистолет.
Стил вытащил свой собственный пистолет из поясной кобуры.
Кларк Петровски и Рэнди Блюменталь стояли в дверном проеме. Тома Лефлера нигде не было видно. Стил направился к ним; казалось, Петровски прочел его мысли, он сказал:
— Том в полном порядке. Проверяет, не осталось ли кого на первом этаже. Есть еще второй этаж; мы осмотрим все сейчас же.
— Где Ходжес?
— В этом-то все и дело, босс.
Лютер Стил посмотрел на Петровски, затем прямо в глаза Блюменталю. Лицо молодого агента покраснело. На щеке у него виднелся порез, по-видимому, от разбитого стекла.
— Я не знал, что это был он, все стреляли в нас. Я увидел этого человека, он бежал, и я продырявил его.
Стил проследил за взглядом Блюменталя. В углу комнаты — она походила на малую гостиную — лежало тело, глаза были широко открыты и смотрели прямо в потолок.
— Черт, — выругался Лютер Стил.
Это был Хэмфри Ходжес собственной персоной, пуля пробила ему лоб, примерно посредине между глазами.
— Ты видел, как он упал?
Кларк Петровски прошептал:
— Ты думаешь то же, что и я, босс? Эта мысль сразу же пришла мне в голову.
— Отвечай на мой вопрос, Рэнди, — настойчиво повторил Стил; миновав Блюменталя, он подошел к телу Хэмфри Ходжеса.
— Нет, сэр. Но я точно видел какое-то движение. А затем я выстрелил, и Ходжес свалился прямо на меня. Это все произошло очень быстро.
Стил склонился над телом. Кларк Петровски стал на колени возле него.
— Ты видел много убитых, так ведь, Кларк? — спросил Стил, понизив голос почти до шепота.
— Хочешь знать, что я думаю?
Стил посмотрел ему в глаза.
— Да.
Петровски кивнул, его руки уже ощупывали тело. Он подозвал Блюменталя:
— Рэнди. Пойди найди мне убитого с дальнозоркостью, мне нужны его очки. А еще лучше, если ты найдешь увеличительное стекло.
Стил встал на ноги. Он посмотрел в сторону «Вольво». Билл Раннингдир тяжело облокотился на него.
— Тебе надо сделать перевязку прямо сейчас?
— Несколько минут я выдержу. Кровотечение почти прекратилось, по-моему, пуля прошла навылет.
— Можешь посмотреть за входной дверью?
— Вас понял, босс. — Сильно прихрамывая, Раннингдир направился к парадному входу. Там не осталось ни двери, ни дверной рамы, не осталось почти ничего, лишь обломки стены и пустые глазницы окон.
— Том!
Голос Лефлера раздался из самой глубины дома.
— Что?
— Иди наверх. Все, что может представлять хоть какой-нибудь интерес, забирай и неси сюда.
Блюменталь вернулся с очками. Стил взял очки и посмотрел на свет. Они увеличивали.
— Мы тебе расскажем о результатах. Иди проверь подвальный этаж. Все то же самое, что я говорил Лефлеру.
— Есть, сэр.
— Поищи тряпку или туалетную бумагу, Лютер.
Стил кивнул Петровски; он нашел ванную, больно ударился боком на входе, взял туалетную бумагу и вернулся в гостиную.
Протянул бумагу Петровски.
— Можешь не смотреть, лучше отвернись. Многие не выдерживают, может стошнить. Даже самого хладнокровного человека. — И Петровски кивнул.
Стил не стал отворачиваться, однако уже в следующее мгновение пожалел, что не сделал этого. Одним куском туалетной бумаги Петровски промокнул открытые глаза Хэмфри Ходжеса.
Он склонился над Ходжесом, принялся пристально осматривать глаза через очки; при этом Кларк очень походил на Шерлока Холмса с увеличительным стеклом.
— Он умер задолго до того, как Рэнди пристрелил его. Ты был прав. В этом вопросе, босс, мы с тобой сходимся. — Он поднял голову и улыбнулся. — Глазные яблоки практически сухие. Здесь, в доме, совсем не жарко, так что, если бы его убили всего пять-шесть минут назад, на глазных яблоках сохранилось бы гораздо больше влаги. Рэнди не убивал его. Его застрелил один из членов ФОСА.
— Сейчас здесь будет полиция, — произнес Стил, сам поражаясь тому, что говорит. — Нам надо сматываться отсюда, и побыстрее.
— Да, если нас застанут рядом с убитым честным гражданином в разгромленном доме, Маковски получит все, что ему так необходимо.
Стил посмотрел на Петровски, их взгляды встретились.
— То, что из этого следует — полнейший абсурд, — пробормотал Стил.
— Можешь повторять это снова и снова, Лютер. Особенно, когда тебя повезут в тюрьму. — Петровски встал, закричал:
— Рэнди, Том! Вытрите все отпечатки пальцев, которые вы успели наставить. И поживее. — Он направился в сторону «Вольво».
— Какого черта, что ты собрался делать?
— Я собираюсь вытереть твои отпечатки пальцев с этой чертовой машины, Лютер. В конце концов они получат кое-какие улики от оружейных гильз, и с этим мы ничего не сможем сделать. Но отпечатки пальцев оставлять совсем не обязательно. Похоже, нас подставили, черт возьми.
Лютер Стил почувствовал, что сейчас его стошнит. Он достал носовой платок и бросился к ванной, нажал на дверную ручку…
Глава двадцать шестая
Сделав последний шаг, буквально за мгновение до того, как боевик Эрнандеса успел обернуться, Дэвид Холден вонзил свой нож в сонную артерию на его шее. Глаза человека широко раскрылись в предсмертной агонии; Холден едва успел отвернуться в сторону, чтобы хлеставшая фонтаном кровь не попала ему в глаза или в рот, затем аккуратно, почти беззвучно, опустил мертвое тело в ярко-зеленый широколиственный кустарник.
Холден торопливо вытер лезвие ножа о штаны мертвеца, потом перерезал ремень, сорвал с тела оружие и снаряжение. Затем он скрылся в кустах.
Убитый им человек был вооружен автоматом «Узи». Холден взял его себе, предварительно проверив, как он работает; затем прихватил сумку с запасными магазинами, подтянув ее ремень до необходимой длины.
Пистолет и нож были ему не нужны, тем более, что они находились в плохом состоянии. Холден разрядил пистолет, вынул обойму, потом забросил оружие в кусты.
И снова двинулся вперед.
Следующий часовой, которого он увидел совершенно случайно, стоял в двухстах ярдах далее, у самых ворот забора, окружавшего лагерь Эрнандеса, который, в свою очередь, со всех сторон окружал владения Ортеги де Васкеса. Холден ни за что не заметил бы часового, если бы тот не был освещен сзади светом фонарей лагеря.
Он медленно подходил к противнику, стараясь двигаться как можно тише, чтобы тот его не заметил. В дневное время ему наверняка не помешала бы маскировка, однако сейчас, в темноте, Холден не мог применить для маскировки ветки и листья; местность и растительность менялись настолько быстро, что тот камуфляж, который сработал бы в одном месте, запросто выдал бы его присутствие в другом, через каких-нибудь сто-двести ярдов. Поэтому ему приходились полагаться лишь на темноту; он вымазал лицо и руки землей, но пот постоянно смывал его «грим».
