Андрей Воронин - Игра без козырей
«Он сейчас подойдет и заглянет под машину. Голова окажется чуть левее колеса, тогда и выстрелю прямо в морду, – пистолет дрожал, в глазах темнело. – Лишь бы не отключиться раньше, чем он заглянет. Хоть одного, да уложу!» В ушах возник шум, словно неподалеку разбивались о берег большие волны. «Лишь бы не отключиться!» – палец уже ощущал рифленый курок.
С другой стороны к машине подходил Станчиков. Он опустился на корточки, заглянул под тягач и, не раздумывая ни секунды, выстрелил. Пуля вошла Смирнову в затылок, он даже не успел нажать на курок.
Станчик и Коготь встретились взглядами:
– Ты мне бутылку хорошего коньяка должен, – Коготь облизал пересохшие губы.
Станчиков только сейчас заметил, что на пистолете у его приятеля нет глушителя.
– Ты без глушака работать решил? Коготь замялся:
– Где-то в кармане затерялся, времени не оставалось, никак найти не могу.
– Зачем снимал? Непорядок, – сказал Станчиков, нагнулся, вырвал пистолет из рук Смирнова. – Твою мать, да у него телефон включен! – он бросил взгляд на набранный номер. – Милиция! – прошептал он.
Они испуганно переглядывались, а из трубки неслось:
– Говорите же, говорите! Куда вы исчезли? Майор, где вы?
– Майор отошел, – произнес Коготь в микрофон, – ложный вызов, мы ошиблись. Полный порядок, – и отключил телефон. – Надо ноги делать, быстро!
– Кто майор?
– Хрен его знает! – сказал Коготь, забираясь в машину. – Ребята, по кабинам, сваливаем!
Бандиты даже не стали проверять, прострелены ли колеса у тягачей и рефрижераторов, они понимали друг друга с полуслова, всем стало ясно, что здесь скоро появится милиция и надо уносить ноги.
– Я насчитал девять трупов, – шипел Коготь Станчику.
– Но я видел, с площадки никто не ушел. Кабины уже проверили, они были пусты.
– Черт с ним, по дороге разберемся!
Тягачи взревели двигателями. Часть людей в камуфляже, перепрыгнув через забор, скрылась, растворясь в темноте. Прямо по трупам, давя, размазывая то, что недавно было людьми, машины развернулись на площадке. Искря, кабели подключения попадали на землю. Только сейчас, развернув машину, Коготь увидел открытый люк теплотрассы.
– Мать его, наверное, туда ушел.
– Гранаты нет?
– Никогда их на дело не беру.
– Жаль.
– Ты что, идиот! Разворотишь трубы, здесь такое начнется!
– А тебе дело? Нам всех свидетелей убрать надо.
– Лезь, ныряй в темноту, посмотрю, что от тебя останется. Нам еще повезло: из-за внезапности, из-за того, что они нас не ожидали, мы их положили за десять секунд, а они все бывшие спецназовцы и десантники.
– Слушай, про какого майора менты бухтели?
– Не знаю про какого. Наверное, про того, которому ты башку прострелил. Хрен с ним!
Машины уносились с площадки.
Акулич не знал, куда ведет коллектор. Он вполне мог ожидать, что узкий тоннель, в котором даже трудно приподнять голову, может закончиться бетонной стенкой. Развернуться в нем будет почти невозможно, а если и развернешься, придется часа полтора лежать, набираться сил, чтобы пуститься в обратную дорогу. Легкие, небо, язык горели. Трубы были изолированы стекловатой, и ее пыль уже забивала нос, бронхи, чесались руки. Но желание жить всегда сильнее страха перед опасностью. Одежда, изорванная в клочья, исцарапанная кожа, кровоточащие ладони, пот, заливающий лицо, – все это ерунда, если ты остался жив. «На площадке положили всех, а я уцелел!» – только этой мыслью мог подбодрить себя сержант, бывший десантник.
Коллектор забирал вправо. Сержант пытался вспомнить, в какой стороне город. Он приподнял голову, выставил вперед зажигалку и щелкнул затвором. Слабый огонек не мог бы осветить коллектор, но помогла вспышка кремня, она, как блиц фотоаппарата, на мгновение выхватила из темноты шершавые бетонные стены в потеках битума, трубы, обернутые блестящим станиолем, и коллектор, уходящий в темноту.
«Я еще минут пятнадцать продержусь, а потом нужно сделать перерыв. Отлежаться, отдышаться, набраться сил, подумать… О чем подумать? – криво усмехнулся сержант. – О Боге подумать, о душе. Давно я не вспоминал о том, что Бог существует. Наверное, он есть, если оставил меня в живых. Зачем-то же он меня оставил?»
– Есть, есть Бог! – с убеждением произнес сержант и его слова гулким эхом разлетелись по подземелью, узкому, как гроб. – Он помог мне, значит, поможет еще. Нужно только верить.
Он приподнялся на локтях и пополз дальше. Движение воздуха стало более заметным, сквозняк хоть немного охлаждал разгоряченное тело. Акуличу показалось, что потолок ушел вверх. Он поднял руку и не смог дотянуться до бетона. Опять щелкнул зажигалкой и, к своей радости, увидел на самой границе между светом и темнотой ржавую скобу лестницы и колодец, ведущий вверх.
Он дополз до него, перевернулся на спину и смотрел на маленькую точку, дырку в чугунном люке, сквозь которую пробивался слабый свет: то ли луны, то ли фонаря. Ему было все равно, что горит, главное – свет, а там – жизнь.
Собравшись с силами, сержант поднялся и, даже не вспоминая об оружии, полез вверх. Сил он уже не жалел, лишь задержался на самом верху на пару секунд, когда его плечи уже упирались в чугун люка, закрывавшего колодец.
Прислушался. Тишина, почти полная тишина, лишь звук далекого города, неясный, как гудение в раковине, приложенной к уху. Акулич поднатужился, и люк приподнялся. Он бесшумно сдвинул его в сторону и выбрался на свежий воздух.
Сержант жадно дышал. Осмотрелся и охнул: он стоял на складе металлоконструкций. Увидел три прожектора с возвышения, на котором оказался, увидел ту самую площадку, с которой начал свое бесконечно долгое путешествие под землей. «Это так близко! – ужаснулся он. – Мне казалось, я прополз километры».
На асфальте чернело девять тел, стояли раскладные столики. И тут за спиной раздался странный звук, словно кто-то жадно втягивал воздух. Акулич машинально выхватил пистолет и резко развернулся, готовый выстрелить в грудь противнику. Ствол оружия оказался нацеленным в пустоту.
Метрах в пяти от него у кирпичной стены сидел огромный пес, почти начисто лишенный ушей, и смотрел влажными глазами на человека с оружием, смотрел, словно жалел его, уставшего, оборванного и замученного. Акулич опустился на корточки и провел ладонью по вспотевшему лицу. Пес не убежал, а лег на асфальт. Послышался вой сирен, и на площадку въехали два милицейских автомобиля. Из них выскочили милиционеры в бронежилетах и касках.
«Восемь человек», – – механически пересчитал Акулич, еще не решив, друзья они или враги.
Приехавшим сразу стало ясно, что здесь все кончено, преступники скрылись.
Пошатываясь, Акулич добрался до забора и, придерживаясь за него, пошел к площадке. Он уперся лбом в бетонную секцию и понял, сил на то, чтобы самостоятельно преодолеть забор, не осталось.
– Ребята, – позвал он, – сюда, на помощь! – он стоял и ждал.
Милиционер с коротким автоматом в руках появился за его спиной совершенно неожиданно. Уставший Акулич совершенно забыл, что сжимает в руке пистолет.
– Руки подними! Брось оружие! Сержант послушно выполнил распоряжение, понимая, что сам бы скомандовал точно так же.
– Я свой. Я один уцелел из всех, – проговорил он, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Он даже не бросил пистолет, а просто разжал пальцы, милиционер подхватил его.
– Где они?
– Не знаю, я ушел в люк раньше, а выбрался только сейчас.
С трудом Акулича удалось переправить на ту сторону забора. Его усадили, дали попить минералки, на всякий случай защелкнув на запястьях наручники. Сержант не обижался, ведь он остался жив, и слава Богу.
Напротив него присел на раскладной стул майор милиции:
– Кто напал?
– Не знаю. Старший, Смирнов, приказал мне уходить, я не мог его не послушать. У нас порядок такой – если говорят, надо делать.
– Что было в фурах?
– Мясо, из Польши везли. Майор хмуро огляделся.
– Сколько вас было?
– Восемь, – Акулич вскинул голову, – и двое ваших – сержантов.
– Девять трупов и ты. Все сходится – десять.
У Акулича проверили документы, сняли наручники, но глаз с него не спускали.
– Повезло тебе, – сказал майор, заглядывая в открытый люк. – Как ты только понял, куда ползти надо?
– Не знаю, пополз и все. Наверное, мне сегодня чертовски везет.
– И не говори, этот день самый счастливый в твоей жизни. Не повезло другим. Кто у вас майор? Акулич пожал плечами:
– Не знаю.
– Звонил в милицию некто майор Смирнов.
– Смирнов – это Семеныч, – Акулич указал рукой на мертвого Смирнова. – Насчет майора ничего не знаю, может, он и майором в армии был.
– Помощь тебе нужна или сразу в управление поедем? Сможешь все связно изложить?
– Помощи не надо, разве что переодеться и сигарету.
Майор с готовностью предложил свою пачку. Акулич жадно затягивался, смотрел на звездное небо и думал не о том, о чем просил его майор, не вспоминал в деталях, что произошло, а думал о Боге.
