Александр Белов - Бригада 16. Похищение европы
«Неудобная кровать, - рассуждала Лайза. - Да еще эта протухшая вода. Да еще эта дурацкая Камчатка. Да...» Список грозил оказаться бесконечным.
Она чувствовала, что с ней что-то происходит, но не знала, что. И говорить никому не хотела. И даже - думать на эту тему.
Лайза подошла к кровати и долго смотрела на подушку и откинутое покрывало. Пыталась прислушаться к себе: хочет ли она снова лечь в постель или не хочет? Затем достала из сумочки мобильный телефон и набрала номер, который заблаговременно узнала (словно догадывалась, что он понадобится), еще будучи в Красносибирске.
После короткого разговора Лайза стала собираться. Она оделась и подошла к зеркалу, но вдруг ощутила, что сама мысль о том, что надо бы накраситься, ей противна. На всякий случай (если ей захочется сделать это позже) Лайза бросила тушь, тени и блеск для губ в сумочку, перекинула ее через плечо и тихо вышла из комнаты.
Она старалась не шуметь и шла на цыпочках. Старинный дубовый паркет, оставшийся, наверное, еще со времен купца Митрофанова, не скрипел.
Лайза спустилась на первый этаж и проскользнула через центральный зал к выходу. Сбежала с крыльца и, быстро миновав подъездную дорожку, вышла на шоссе. Здесь Лайза надела темные очки и подняла руку, по американской привычке выставив вверх большой палец.
Первая же машина - белая праворульная «мазда» - увидев голосующую девушку, остановилась. Лайза сказала адрес, водитель назвал цену. Лайза согласно кивнула и села на заднее сиденье.
Она думала, что ее отъезд останется незамеченным, и не видела, как дрогнули занавески на окне в комнате Злобина. Тем более, она не могла видеть, как Витек одним махом перелетел через четыре ступеньки крыльца и бросился к «тойоте».
Черный джип следовал за белой «маздой» по пятам, но Лайза не оборачивалась. Она ехала в город, обмирая от страха, и не могла понять, хочет она услышать то, чего так боится, или все-таки не хочет? И не испугается ли еще больше, если вдруг услышит?
Федор и Ватсон стояли перед центральным рынком. От площади в разные стороны расходились лучи дорог.
- Вот она, улица Тараса Шевченко, - сказал Федор с интонациями гида и сделал широкий жест рукой. - Имени великого кобзаря Малой России, певца униженных и оскорбленных... Ще не вмерла Украина...
Улица Шевченко шла в небольшую горку, примерно на середине достигала наивысшей точки и потом спускалась вниз, к морю.
- Каким ветром твоего кобзаря на Камчатку занесло? - недовольно отозвался Ватсон. - Ему сейчас самое место в незалежной Украине.
- Историческим ветром, - назидательно изрек Федор. - Украинцы участвовали в освоении Сибири наравне с русскими. В отряде Ермака был такой атаман Никита Пан со товарищи, знатный рубака. То, что нынешние гетманы отказываются от украинского вклада в общее дело, не повод для неблагодарности с нашей стороны. Сказал кобзарь: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный, к нему не зарастет народная тропа...» Тропу эту мы все вместе к нему топтали, понимаешь? Русские, украинцы, финны, калмыки и другие друзья степей Украины...
- Положим, это Пушкин, а не Шевченко сказал, - поправил его Ватсон, - а до него Ломоносов на эту тему писал. Это перевод с латыни вообще-то.
- Знаю, что Пушкин, - не растерялся Лукин, - а мог бы сказать и Шевченко. Я закрываю глаза и слышу перекличку двух великих гениев: Пушкина и Шевченко...
- Ну да, один другому говорит: «Бонжур, брат Шевченко!», а в ответ слышит: «Здоровеньки булы, брат Пушкин!» Скажи лучше, зачем ты меня сюда притащил?
- В библиотеку.
- Что?!
Друзья застыли друг напротив друга. Поза Ватсона выражала крайнюю степень недоумения, Лукин же был благообразен и умиротворен.
- В хранилище мудрости человеческой, приют печатного слова.
- Однако... Молодые годы не прошли для тебя бесследно. Ты сильно ушиблен филологией, приятель. Вот только Пушкина с Шевченко путаешь.
Федор, не отвечая на выпад Ватсона, молча двинулся вперед. Слева показалось четырехэтажное здание с серым фасадом - педагогический институт, единственный вуз в Петропавловске-Камчатском. Проходя мимо стайки голоногих абитуриенток, Ватсон расправил плечи и машинально подкрутил усы. Федор, увидев это, лишь презрительно сощурился - он давно уже твердо решил, что мирская суета не для него.
- Похотливый кобель! - с чувством собственного превосходства сказал Лукин. - Зрю вожделение в твоих бесстыжих глазах!
- Не волнуйся, - посоветовал Ватсон, - на тебя мое вожделение не распространяется! - Он помолчал и добавил: - Вон та грудастая в белом платьице - очень даже ничего!
Федор крепко сжал локоть доктора.
- Пошли! Лучше о душе подумай! Явишься на Суд Божий в рубище грехов, и бесплатная путевка в ад тебе обеспечена.
- С какой стати? - удивился Ватсон. - Я ни с кем судиться не собираюсь и в ад не тороплюсь.
- Вспомни о блуждающей душе великого грешника, купца Митрофанова, - пояснил Федор. - И с тобой будет то же самое, если не покаешься.
- Ладно, каюсь, каюсь. Ты давай веди, куда вел, открывай врата учености!
Они миновали здание института и оказались перед невзрачным двухэтажным домиком. Вывеска над входом гласила, что здесь размещается Камчатская областная библиотека. Федор уверенно толкнул стеклянные двери, и приятели очутились в полутемном прохладном вестибюле. Сюда не долетала городская суета; эхо их шагов гулко разносилось под нависшими сводами. Не желая тревожить тишину, царившую в «хранилище мудрости», Лукин перешел на шепот.
- Ты называешь меня несерьезным человеком, и совершенно напрасно. Из вас из всех один я озаботился узнать историю особняка и его бывшего владельца.
- Не передергивай! Я не называл тебя несерьезным. Я говорил, что ты - сумасшедший. Это разные вещи. А что касается истории, мне самому очень интересно.
- Тогда нам в читальный зал. - Федор свернул направо, даже не взглянув на поясняющую табличку. - Когда я в первый раз увидел призрака, - продолжал он, - то, как и ты, пребывал в преступном неведении. Не знал, что он - призрак, полагая его за человека. Но потом, когда ознакомился с документами, я сразу смекнул, что к чему. И был уже готов.
- Ты покажешь мне эти документы?
- А иначе зачем я тебя сюда привел? - Федор чуть не поперхнулся от возмущения. - Не забавы же ради. Господи, помоги мне вразумить этого упорствующего в заблуждении - для его же пользы!
Они прошли в правое крыло библиотеки и остановились перед массивной дубовой дверью с табличкой «Читальный зал». Лукин покопался в мешковатых штанах и извлек новенький читательский билет в синей корочке.
- Веди себя пристойно! - напутствовал он Ватсона и взялся за витую бронзовую ручку.
Дверь заскрипела, и на приятелей пахнуло застоявшимся воздухом, пропитанным запахом старой бумаги, сырости и чего-то еще, не имеющего названия, но постоянно присутствующего в захолустных библиотеках. Длинные стеллажи, уставленные книгами, уходили в бесконечность. Ватсон зажмурился; это походило на оптический обман - с улицы библиотека казалась совсем маленькой, но внутри помещения выглядели огромными.
С потолка на массивных цепях свисали бронзовые светильники в виде свечей. В центральном проходе стояли приземистые столы красного дерева, на каждом из них была лампа в зеленом абажуре. Слева от входа, за резной конторкой, сидела чахлая особа неопределенного возраста; Ватсон назвал бы ее «престарелой девушкой».
Увидев Федора, она вскочила с места и на цыпочках подбежала к Лукину.
- Отец Федор! - зашептала она. - Как я рада снова вас видеть!
«Давно ли он стал "отцом Федором"? Надо будет спросить», - подумал Ватсон, но вслух ничего не сказал. Молчание, по его разумению, как раз и было тем самым «пристойным поведением», которого требовал от доктора Лукин.
Федор раскинул руки для объятий, и девушка припала к его груди. Лукин поцеловал ее в лоб и спросил:
- Как поживаешь, дитятко?
- Вашими молитвами, - на глазах у девушки выступили слезы радости от счастья лицезрения духовного наставника. Она смахнула их маленьким кулачком и вдруг, внимательно взглянув на Федора, вскрикнула: - Ой! Что это у вас с лицом, отец Федор?
- Это? - Лукин ощупал мясистый нос и заплывший глаз. - Пострадал за веру, дитя мое, - ласково сказал он. - Не дремлет сатана, ох, не дремлет...
- Такова участь всех праведников, - эхом отозвалась девушка. - Нет пророка в своем отечестве... - Она только сейчас обратила внимание на Ватсона. - Кто это с вами, отец? Такой же подвижник, как и вы?
- Странник Ватсон, то есть Станислав, идущий по пути нравственного совершенствования, - представил доктора Лукин.
- Широким шагом, - подтвердил Ватсон эту версию и незаметно ткнул Федора кулаком в бок: мол, не тяни, переходи к делу.
- Дитя мое, - сказал Федор, - можешь ли ты показать нам журнал «Вестник Камчатки»? Нумер шестой за тысяча девятьсот восьмой год?
