Сергей Зверев - Матросы «гасят» дикарей
Спецназовцы смеялись злобно, мстительно, хотя особенно и не хотелось. Один гордый джигит, два гордых джигита… А когда дошло до американцев, что их показательно уделали, ситуация неудержимо стала накаляться. «Бред какой-то, – думал Глеб. –
Ну, подумаешь, покуражились…» Не разрядил ситуацию и ослепительно яркий, красно-оранжевый попугай с массивным клювом, спорхнувший с дерева и усевшийся на рубку. Он походил влево-вправо, помотал головой, увенчанной рослым петушиным хохлом, и что-то пронзительно проорал.
– Помогите! – закривлялся Семен, имитируя голос говорящей птицы. – Они превратили меня в попугая!
– Шеф, да эти рашены над нами издеваются! – взревел вспыльчивый Кенни, вскидывая штурмовую винтовку. – Долго мы еще собираемся их терпеть?!
И все бы закончилось очередными дрязгами с мордобоем, кабы над катером не пронесся ливень пуль!
Команда подсознательно была готова к чему-то подобному. Вот он, НАИБОЛЕЕ вероятный противник! Зевать не стали, падали на палубу, хватались за оружие.
Глеб уже катился к левому борту, машинально подмечая, что для обеих партий происходящее откровением не стало. Рулевые на капитанском мостике дружно присели, Саймон уже отвечал из пулемета короткими очередями. Ковыляли по-утиному, волоча за собой винтовки, Кенни и Становой. Платов по-пластунски полз на нос, уже предпринимал попытки высунуться, но так, чтобы не подхватить шальную пулю.
– К бою! – проорал Мэрлок, отлетая к правому борту. – Стоп-машина!
– Слышь, командир! – возмутился Семен, пригибая голову, над которой периодически посвистывали пули, – во-первых, в нас стреляют из автоматов Калашникова, но что-то мне подсказывает, что это не наши бравые морские пехотинцы! Во-вторых, у нас теперь двоевластие? Вы бы договорились с Мэрлоком, кто будет командовать, а?
Скажем, он командир, а ты комиссар! Он будет командовать нами, а ты – им! Вот черт… – Пули замолотили в борт, вырывая куски обшивки, и Семену пришлось отпрянуть, потому что это реально было страшно и опасно.
Они догнали тех, за кем гнались! Открытый участок, метров двести до новой излучины, уносящейся вправо. Высокие глинистые берега, заросшие клочковатой, неопрятной растительностью. За косогором – непролазные джунгли. Засаду им устроили на «троечку», в противном случае пришлось бы совсем тяжко. Огонь вели с одного направления от излучины. Просматривался мыс, он спускался к воде, весь спуск зарос пальмовой порослью, за этими зарослями и притаился барк. Виднелась лишь кормовая часть, неуклюжая, вырубленная из дерева, широкая и с высоким бортом, за которым можно было безнаказанно прятаться. Вся остальная часть посудины находилась за излучиной. По палубе кто-то бегал, покачивалась просевшая корма. Стреляли пятеро или четверо, судя по огонькам. Отнюдь не снайперы, пули летели куда угодно, крошили носовую обшивку, выли над головами, ударялись в рубку, но ломать там снаружи было нечего, поскольку все было сломано. Было ясно: бандиты подозревали, что за ними погонятся, но уверенности не испытывали. Их судно не справлялось с задачей, старая посудина, к тому же перегруженная народом и с изношенным мотором. В какой-то миг рэсколы почувствовали, что их настигают, приняли решение ударить из засады, используя фактор внезапности. Располагай они временем, догадались бы высадить людей и рассредоточить их по обрыву, откуда расстреливать команду катера можно легко и непринужденно…
Двигатель продолжал работать, но катер застопорил ход. Глеб, перевернувшись на бок, семафорил Антоновичу: прижать катер к берегу, пока его не начало сносить назад!
Покалеченное судно разворачивало нос, оно уже почти уперлось форштевнем в глыбы у кромки воды, а ветви деревьев лезли на палубу, хватали спецназовцев за одежду.
Стреляли трое – Саймон, Платов и Глеб, остальные корчились где-то сзади, считая себя в действующем резерве. С их позиции противник уже не просматривался. И смысла лезть на рожон не было совершенно, польза от этой перестрелки была нулевая. Внезапно закричал Кенни, он запутался в ветвях, которые, как живые, хватали его за майку. А рулевому показалось, что судно может удариться о берег, он стал крутить штурвал влево. Кенни не удержался, палуба умчалась из-под ног, он замахал руками, выронил винтовку и перевалился через борт, успев в последний момент схватиться за него обеими руками.
Судно находилось в непосредственной близости от залива, где был крокодил. Берег от правого борта отделял пятиметровый участок реки. И Антонович, бледный от напряжения, уже сигнализировал сверху – серьезная опасность! Рядом с ним подпрыгивал эмоциональный Карденос, жестикулировал, что-то орал. Клацнув зубами, Семен отшвырнул винтовку, подскочил и, перегнувшись через борт, принялся за шиворот вытаскивать блондина. Оба хрипели, упирались, изрыгали проклятья, каждый на своем языке. В машинном отделении творилось что-то незапланированное.
Двигатель вдруг начал работать с перебоями, вздрагивал, кашлял, и тут посудину затрясла лихорадка. Семен не удержался, его поза и без того была сомнительна в плане устойчивости. Он вывалился за борт, оба полетели в воду. Просто замечательно!
И на фоне этого кошмара продолжали палить бандиты, огрызался Саймон, радостно выкрикнув, что он, кажется, в кого-то попал. А Антонович, озираясь, уже конкретно проводил большим пальцем по горлу и закатывал глаза. Одно утешение – все, что находилось по правому борту, было недосягаемо для противника. Бандиты могли обстреливать лишь нос катера, что они и делали с самозабвением. Люди столпились на правом борту. Глеб, коммандер, Становой с ужасом смотрели, как бултыхаются в воде их товарищи, а из бухты с приличной скоростью плывет здоровенный крокодил. Кенни цеплялся за борт, задыхался, кашлял и багровел.
Семен вразмашку подался к берегу, уткнулся в глиняную глыбу, заорал с возмущением в голосе:
– Мужики, я не люблю крокодилов!.. – Он и дальше о чем-то взывал, но люди уже открыли огонь.
Промахнуться в эту блестящую тушу, уже проплывшую мимо кормы, было невозможно. Пули ложились кучно, грохот стоял невыносимый. Из головы речного чудища, далеко не везде защищенной панцирем, летели ошметки, вода окрашивалась кровью.
Животрепещущую тему: «Как убить крокодила» в военно-морских учебных заведениях, насколько помнил Глеб, не проходили. Приходилось осваивать предмет самостоятельно. Пули крошили голову, кровь текла из глазных впадин. Чудовище начало извиваться, оно уже не плыло вперед, перемещалось зигзагами по непроизвольной траектории и явно начинало терять аппетит… Первым на борт подняли блондина, парень храбрился, презрительно фыркал. Но ему и встречи со змеей было достаточно, крокодил был уже перебором. Семен оторвался от камня лишь после дружных уверений, что его жизни ничто не угрожает, проплыл вразмашку эти несчастные пять метров, вскарабкался на палубу, цепляясь за протянутые руки, и был крайне удивлен, обнаружив, что по палубе свистят пули…
Не осталось такого человека, кто бы украдкой не перекрестился. И это правильно, в окопах не бывает атеистов. И снова люди перебегали по палубе, чертыхались, отвечали короткими очередями. Барк не уходил – ни вперед, ни назад, он продолжал выступать кормовой частью из-за мыса, и оттуда велась плотная стрельба.
Бросаться в лобовую атаку было полным самоубийством. Отступить? И что это даст? Вести огонь, пока не кончатся боеприпасы? Тоже не очень привлекательное решение.
Возникла патовая ситуация, в которой голова по-настоящему начинала работать.
Глеб перекатился на правый борт.
– Ну, что, коммандер, желаете прогуляться, развеяться, так сказать?
Невзирая на чугунную челюсть и массивные надбровные дуги, Стюарт Мэрлок неплохо соображал. Ожило вырубленное из камня лицо, заблестело что-то в глазах.
– Вы предлагаете, Дымов… – Он покосился через плечо на изрезанный склон.
– Вы догадливы, коммандер. Пойдут добровольцы – вы да я. На склон, через джунгли… если сможем пробиться, то через несколько минут подойдем к барку с другой стороны и покажем им кузькину мать.
– Ну, что ж, возможно, вы правы. – Мэрлок нахмурился, досадуя на то, что простая идея пришла в голову не ему.
И снова они находились справа по борту, вышвырнули автоматы – подальше, чтобы не скатились в воду. Карденос высунулся из рубки, бросил туда же увесистый нож, похожий на мексиканское мачете, Мэрлок поблагодарил взглядом.
– До встречи, мужики, – буркнул Глеб, переваливаясь через борт. – Продолжайте стрелять. Можете поорать им чего-нибудь: ну, типа, сдавайтесь, как дела… В общем, развлекайтесь.
Он первым погрузился в воду, проведя мониторинг на предмет крокодилов, сделал два гребка и уже выбирался на сушу, цепляясь за окаменевшие выпуклости в глиняной махине. Протянул руку Мэрлоку, но тот отмахнулся, самостоятельно перебрался на сушу, пружинисто вскарабкался на бугор. Короткое купание придало бодрости.
