Александр Чернобук - По ком воют сирены
— После всего вышеперечисленного офис фирмы можно просто поджечь, — внес предложение Мартын.
— Согласен. Не помешает, — кивнул Фрол.
— А мы, как бы там ни было, сразу же получим свои пятьдесят тысяч. — Полувопросительно произнес Сека.
— Намек понятен, — сразу же догадался, о чем речь Фрол. — Мне… Нам… Да, нам дали предоплату. Пятьдесят процентов. Если все согласны участвовать в этом проекте, то могу выдать по причитающейся пятерке каждому.
— Это меня устраивает. Я в деле, — первым отреагировал Сека.
— Присоединяюсь, — произнес Мартын.
— Готов получить аванс, — потер руки Ключник.
— Меня занимают больше активы этого ЗАО. Не терпится пощупать «Гаммателеком» своими руками. А пять тысяч, хоть и пустячок, но тоже приятный. Давайте мне его сюда, — улыбнулся Свят.
— Не сомневался ни секунды ни в ком. Профессионалы не могут остаться равнодушными к такой теме, — с этими словами Фрол достал из барсетки четыре пачки стодолларовых купюр, перетянутых резинками, и вручил подельникам.
— Где расписаться? Фрол, давай ведомость, — демонстративно сняв резинку и делая вид, что пересчитывает купюры, ухмыльнулся Виктор.
Мартын и Сека молча положили деньги в карманы пиджаков. Свят щелкнул замками кейса и небрежно бросил свою пачку в его темное чрево.
— Теперь можно выпить и по третьей. — Ключник, перестав дурачиться, положил деньги в свою спортивную сумку на молнии. — Когда моя мама рекомендовала мне найти приличную работу, я в глубине души чувствую, что она имела в виду совсем не такую.
— Всегда завидовал людям, которым родители давали хорошие советы, — усмехаясь, поднял наполненный Фролом стакан Сека.
Фраза прозвучала двусмысленно, поэтому Фрол резко сменил тему:
— Предлагаю выпить за начало. Видение цели — это пятьдесят процентов успеха. Мы приступаем. И поэтому… Э–э-э. Не хватает образования. Мартын, изобрази что‑нибудь из Канта сообразно моменту.
— Работа — лучший способ наслаждаться жизнью, — тут же выдал Мартын.
— Пахнет марксизмом–дебилизмом, — опрокидывая стакан, брякнул Ключник.
«Исходя из его рода деятельности эта фраза дает возможность сделать вполне определенные выводы», — смакуя коньяк, подумал Свят, исподтишка разглядывая довольно известную в определенных кругах личность.
— Все, господа, переходим к делу! — Фрол решительно поставил пустой стакан на зеленое сукно.
Говядина по–китайски
Тихон обедал в китайском кафе. Угрюмо ковыряясь в тушеной с овощами говядине, он бесцельно перебирал ингредиенты, безотчетно сортируя листья репчатого лука и круги фигурно порезанной моркови. Мясо он уже давно выбрал и отправил по назначению. Оно было, по его оценке еще туда–сюда, на тройку с минусом. Остальные составляющие этого блюда, именуемого «Говядина с овощами», ему казались просто несъедобными.
Олег не любил это китайское кафе. Здесь даже зеленый борщ отдавал каким‑то узкоглазием. Но, увы, приходилось с этим мириться, ибо по карте конспиративных встреч проведение сегодняшнего контакта было утверждено руководством именно здесь. Ну, а сидеть в ресторане и ничего не есть — просто глупо.
Тихон проработал над этим делом под своей легендой уже семь дней, и сегодня должна была состояться его первая встреча с начальством. Много всяких мыслей, связанных с вновь созданной группировкой Фрола, роилось в голове у майора, часть из них он уже передал в форме вопросов через почтовый ящик и теперь с нетерпением ждал ответов. Было в этом деле много непонятного, даже откровенно странного. Хотелось верить, что полковник Смирнов прояснит ситуацию, если не полностью, то хотя бы отчасти.
Олег сидел во втором зале, где не было окон и ждал, когда последний посетитель, на вид студент, яркий представитель депрессивно–прогрессивной молодежи, допьет свой кофе с пирожным и удалится. На место контакта следует выходить без свидетелей.
Инструкция требовала соблюдать этот пункт неукоснительно и, как показывала практика, совершенно справедливо. Такие документы зачастую написаны кровью. И в основном, это кровь тех, кто пренебрегал правилами. Этого забывать не следовало.
Вот и сейчас Тихон был готов поставить миллион американских долларов против одной копейки, что это юное существо в пестрой одежде и непонятного пола просто не может оказаться филером, но, тем не менее, сидел и терпеливо ждал.
Он цедил сквозь зубы минеральную воду, злился на то, что нельзя в этом заведении закурить и от нечего делать пытался определить пол пьющего кофе клиента. Задача была не из простых. Выглядел представитель или представительница нового поколения абсолютно неопределенно.
Просторная футболка канареечного цвета, поверх нее незастегнутая рубаха в желто–красно–коричнево–черно–белую клетку навыпуск, бесформенные синие джинсы. На ногах коричневые стоптанные кроссовки. Волосы русого цвета. Длинные, спутанные и перетянутые кожаным ремешком. Такой же шнурок из кожи на запястье левой руки, надо полагать, вместо часов. Подбородок в заметном пушке, но бритвы явно не знавший. Серег нет. Уши, насколько позволяло видеть расстояние, даже не проколоты. Ногти не накрашены. Колец на пальцах нет. Цветной рюкзачок, стоящий на стуле рядом, вполне мог оказаться предметом туалета, как современной девушки, так и современного юноши. По жестам и мимике тоже ничего определенного сказать было нельзя.
Внезапно в память ворвались воспоминания из детства–юности. Спортивные костюмы, кроссовки, майки–футболки. Высший шик для спортсмена. Дефицит по тому времени неимоверный. Напульсники. Турники. Гитары. Лавочки. Шелест листьев в вечерних сумерках. Дворовая атмосфера. На весь двор из отечественных динамиков, выставленных просто в окна хриплые голоса бардов с заезженных «бобин». «Бананы» и широкие рубахи с огромными накладными карманами. Писк моды…
На этом Олег хотел воспоминания затормозить, но они, уже неконтролируемые, скользнули дальше. Опять перед глазами ожил тот трагический вечер…
Из Афганистана дембельнулся старший брат Игорь. Олег им очень гордился. Еще бы: в парадной форме десантника, в голубом берете, в тельняшке, при боевых орденах четырнадцатилетнему Олегу сержант роты разведки ВДВ казался олицетворением средневекового рыцаря.
В те времена было правилом на первую дискотеку после армии приходить в форме. Причем в любой, где бы человек ни служил. А тут сам Бог велел. Спортсмен, красавец, десантник, орденоносец. Олег не спускал с брата глаз, впрочем, как и многие другие.
И все бы было хорошо, если б в те же дни не освободилось несколько молодых урок из мест не столь отдаленных, проживающих в том же микрорайоне. Они, собрав всю местную «блатоту», решили отметиться на дискотеке. Конфликт был неизбежен. Уж больно разные праздники отмечались в двух коллективах.
Олег не подходил возрастом для серьезных «базаров» и поэтому начало «разборок» прошло без него. Он только понял, что уголовники не пожелали действовать в открытую и сделали вид, что пошли на попятную, а чуть позже, внезапно набросившись в дискотечном полумраке, изрезали Игоря и его друзей. И тут же растворились в ночи. Олега не тронули. Брат умер у него на руках в опустевшем танцзале дискотеки.
На теле Игоря обнаружили двадцать четыре ножевых ранения. Отец с приступом оказался в больнице, мать постарела в одну ночь лет на десять. После этого путь Олега был предопределен.
Тихон тряхнул головой, отгоняя воспоминания, и снова сфокусировал взгляд на существе непонятного пола.
— Да–а-а, — неопределенно протянул он, — молодым везде у нас дорога, молодым везде почет. В тупичок загнали опера. Хорошо, что хоть никто не видит этого позора. Ай да неформал, ай да сукин сын! Майор самой влиятельной службы страны пол определить не может с пяти шагов.
Время для встречи было выбрано глубоко послеобеденное. Наплыв посетителей прошел. За исключением поедающего пирожное нераспознанного объекта, зал был пуст. И Тихон начал молить Господа о том, чтобы не принесла нелегкая еще кого‑нибудь из желающих перекусить в этот отдаленный и неуютный зал.
«Другие помещения ярко освещены, с окнами, выходящими на шумный проспект. Оставайтесь там. Можно любоваться местными жителями, гостями столицы, проезжающими машинами, небом, солнцем, окружающими зданиями. Не торопитесь сюда. Вам не надо. Здесь плохо», — мысленно уговаривал он потенциальных посетителей.
Наконец последние крошки «Наполеона» были собраны ложечкой с блюдечка и запиты завершающим глотком кофе. «Хорошо, что здесь хоть курить нельзя, — нашел Тихон плюс в своем воздержании. — Если б оно сейчас еще и закурило неторопливо эдак… Точно вышвырнул бы на улицу. Это, кстати, вариант. И инструкции не нарушаются. Выгнал посетителей на улицу и остался один. Все согласно букве… Наконец‑то. Свершилось».
