Михаил Нестеров - Морские террористы
— А что, драконов и змей там почитают, — похвалил себя Кок. — Я уже наметил путь перелета «с коротким плечом».
— Поясни.
— Рейс «Аустриан Эйрлайнз». Через три дня вылетаю в Вену, там пересаживаюсь на московский рейс до Бангкока. Визу на пару недель получу в зале прилета аэропорта.
— Путь твой, включая время на пересадку, часов двадцать займет, — подсчитал адмирал.
— Мне не привыкать болтаться в воздухе. Чем сейчас занимается Джеб?
— Проводит подготовительные мероприятия для встречи с продавцом оружия. У нас не получилось главного — перебросить вооружение на пограничных катерах. Тайские военные в каждый уголок «Миражей» заглянули. В общем, устроили приемку по всем правилам безопасности. Но наши экипажи готовы принять вооружение перед началом основной фазы операции. Время согласует Джеб и капитаны катеров.
Адмирал не позволил себе лишнее, предоставив в распоряжение Николая связь с российским разведчиком-нелегалом в Бангкоке. Его имя не было знакомо членам команды Блинкова, лишь оперативный псевдоним.
— Он в курсе операции. Связь с Антоником — в крайнем случае. Что само по себе тебя обязывает ко многому. Крайний случай мною расценивается как грань провала. Еще один шаг...
— Я понимаю, товарищ адмирал, — перебил Николай. — Через кого Джеб получил канал по продаже оружия?
— Через Антоника. Канал, по его словам, надежный. Хотя девяносто из ста тайских продавцов оружия доложат о сделке в полицию. Но уже после оплаты. Практика показывает, что полиция в этом случае действует самостоятельно от контрразведки и раскручивает преступную группу. Что-то похожее наблюдается и в России. Ну хватит о грустном. Значит, через три дня ты будешь в Вене, — адмирал побарабанил по столу пальцами. — В котором часу?
— В одиннадцать. В двенадцать отправляется борт в Бангкок.
— В аэропорту возьмешь билет до Паттайи. Джеб сейчас там. Воспользуйся местной авиакомпанией «Бангкок Эйруэйз» и через час будешь на месте. То есть в полдень встретишься с Джебом. Мне предупредить его о твоем прилете или ты сам свяжешься с ним?
— Лучше вы, Виктор Николаевич. А где Саня Абрамов? — поинтересовался Кок. — Что-то я его не вижу.
— Он на время перебрался в Мальграт. Наша американская подруга не знает его. У капитана есть возможность понаблюдать за ней, выявить ее возможные связи. Хотя я подумываю снять маску с Абрамова и еще раз, уже с его стороны, провести с Николь несколько бесед.
— Вы хотели про Романова рассказать.
— Да. Два года назад Костя обратился в похоронное бюро и сделал странный, на первый взгляд, заказ: надгробную плиту из черного мрамора с надписью...
Глава 9
Моему младшему брату
1
Самарская область
...Граф не ел двое суток. Словно подхлестываемый криками: «Беги, Граф, беги!», он выполнял эту команду. И часто оглядывался в надежде увидеть позади знакомые лица. И они действительно миражами проплывали перед его темно-коричневыми глазами и исчезали, лопались кровавыми пузырями, а вместо них вставали когда откровенно равнодушные, а когда испуганные люди — кто-то старался не замечать его, кто-то откровенно боялся.
Графа мелко трясло — и от усталости, и от пережитого несколькими минутами раньше. Перебегая широкое и перегруженное в этот час шоссе, он заметался на осевой линии. Слева и справа от него, сигналя, надсадно визжа тормозами, останавливались и продолжали свой путь десятки машин. Граф запаниковал — впервые в своей жизни. Он буквально на своей шкуре познал, что такое настоящий животный страх. Он чувствовал себя волком, попавшим в засаду, взятым вооруженными до зубов охотниками в плотное кольцо; вот-вот раздастся из приоткрытого окна машины выстрел. А за ним другой. Еще и еще. Вот из этой машины, дверца которой, как казалось Графу, медленно, с тягучим скрипом открылась. Он даже осел на задние лапы. Но в тот же момент сделал длинный прыжок вдоль машины и снова понесся по осевой. И его на самом деле подстегивал, как вожжами по впалым бокам, крик водителя:
— Стой! Стой, дурачок!
Стоять? Он знал эту команду, мог остановиться как вкопанный. Однако сейчас останавливаться нельзя. Только вперед. И осматриваться по сторонам, выискивая удобный момент для очередного опасного маневра. Сейчас? Да, подходящий момент. Граф круто свернул в десятке метров перед резко затормозившей машиной. И встал как вкопанный — на границе второй и третьей полос автодороги. «Беги, беги!» — просигналил ему другой водитель, сбрасывая скорость на своих «Жигулях»; а его пассажир подавал знаки через опущенное стекло водителю автобуса, который следовал по крайней правой полосе: «Тормози! Тормози!»
Ну пора. Граф, поджав хвост и стелясь над асфальтом, ушел из опасной зоны. Скакнув на бордюр, оглянулся и увидел довольные лица водителей. Опасная у них работа, как и у Графа. Он десятки раз видел такие лица. На них было написано то, что он наблюдал сейчас, сделав временную передышку: облегчение. И оно порой сменялось восторгом, дружескими шлепками по его сильной спине, благодарным почесыванием за ушами и врезавшимися в память словами: «Молодец, Граф, молодец! Умная псина!»
Гудящее шоссе осталось позади. Граф, по-прежнему часто озираясь и высунув ярко-алый язык, углубился во дворы. Там было тихо. Но так же, как на шоссе, опасно. Точнее, тревожно. Вот женщина при виде громадной немецкой овчарки, свободно бегающей по двору, схватила на руки малыша и злобно, топнув ногой на «немца», прошипела:
— Пошел! Пошел вон отсюда!
Сзади в Графа полетел камень. Пес обернулся, на сей раз не поджав хвост. Его умные печальные глаза, подернутые тоской по хозяину, встретились с озлобленным взглядом человека, в очередной раз нагнувшегося над кучей щебня. Догадывался ли Граф о том, что своим взглядом, чуть склоненной набок головой и гордой осанкой одержал верх над этим агрессивным человеком?.. Но он, не меняя позы, продолжал смотреть на него до тех пор, пока камень из его руки не полетел в сторону.
«Немец» повернул голову на тонкий голосок, снова увидел малыша на руках женщины.
— Сябака! Сябака!
И Граф, словно отдавая честь этому маленькому человеку, который не знал и долго еще не узнает, что такое злоба, зависть, ненависть, сел на задние лапы и некоторое время не сводил с него глаз. Потом пошел своей дорогой. Дорогой, которую он не знал.
Он поравнялся с магазином, откуда доносился призывный мясной запах. Наверное, призывный — сейчас Графа еда волновала меньше всего; когда его донимала жажда, он останавливался у луж и лакал воду, поднимая со дна зелено-черную муть. Возле магазина, привязанная к дереву, на задних лапах сидела маленькая собачонка. Она бросила беспокойный взгляд на овчарку и, засеменив на месте передними лапками, тихонько, в нос, заскулила. Потом радостно взвизгнула, до отказа натянув поводок.
И было от чего: из магазина вышел ее хозяин.
Он, отвязав свою любимицу и взяв поводок в руки, назидательно, однако и без зависти сказал ей:
— Видишь, какой породистый? Медалист!
На потертом кожаном ошейнике Графа висела одна-единственная медаль. Она сверкнула на солнце позолотой, когда пес продолжил свой путь. Может, эта сцена встречи собаки со своим хозяином придала ему сил; но, несомненно, одно: она добавила уверенности — и его в скором будущем ожидает такая же радостная встреча. Но не здесь, в этом чужом городе, который угнетал своей суровой деловитостью, напряженной и размеренной поступью житейских будней, где спешащие люди и машины олицетворяли собою не жизнь, а лишь время — время, отпущенное им. Кто-то успевал за временем, кто-то нет. Неспокойные людские толпы казались базаром, где более быстрые обкрадывали на ходу более медлительных. Чутье гнало Графа подальше от людской суеты, от города, где он, подолгу плутая по душным улицам, неизменно возвращался к одному и тому же месту. Туда, где с оглушительным грохотом проносились поезда. Туда, откуда он начал свой новый путь.
Он срезал путь, перебегая проселочные дороги. Чутье гнало его в одну сторону. И вскоре Граф оказался на границе коттеджного поселка, там, где силы окончательно покинули его. Он подполз к кустам и притаился. Его острое зрение вырвало из опустившихся вместе с туманом сумерек широкий двор... Пес даже зажмурился, когда двор вдруг ярко осветился. Он увидел человека... и едва не бросился к нему навстречу. Но тут же расслабился: этот наголо бритый человек в камуфлированной майке лишь походил на его хозяина. Такие же сильные руки, схожие движения.
Человек подошел к мусорному баку и выбросил в него черный мешок. Вышел за калитку и прикурил. Он словно всматривался вдаль, поочередно вбирая в грудь то пьянящий лесной воздух, то дурманящий сигаретный дым. Графу показалось, что человек надолго задержал взгляд на гряде чернеющего кустарника так, будто поджидал кого-то с той стороны...
Ушел.
Граф потянул носом воздух. До него донесся запах жареного мяса. Может быть, приоткрытая дверь дома выпустила сладкий дух, а может, он доносился из мусорного бака, куда хозяин выкинул объедки.
