Сергей Зверев - Тени в раю
– Пусть будет немецкий, я не против. А куда, ты говоришь, он потом отправится?.. Отлично – мне кажется, что Италия как раз то, что нам надо. Записывай паспортные данные…
Он продиктовал необходимые сведения и отключил радиотелефон.
Спустя несколько минут раздалась заливистая трель звонка, и хозяин ответил:
– Слушаю. А, это ты, ну как наши дела? – Какое-то время бизнесмен прислушивался к словам собеседника, а затем благодушно похвалил его: – Молодец, Петя! Спасибо.
Мы уже заканчивали трапезу, и девушка торопливо отправилась наверх складывать многочисленные баулы со всевозможными бесполезными шмотками.
Покинула нас и Анна Юрьевна, сославшись на то, что ей нужно помочь дочери.
Через двадцать минут я, Ремизов и благоухающая ароматом духов Инна покидали гостеприимный дом.
Машина легко неслась по шоссе, устремляясь к ялтинской набережной, около которой, на улице Рузвельта, проживал помощник городского прокурора.
Въехав в тесный дворик, я заглушил двигатель и сказал, обращаясь к невесте:
– Посиди здесь несколько минут, а мы скоро вернемся.
* * *Оказавшись в темном, пахнущем половиками и котами подъезде, мы обменялись с Ремизовым многозначительными взглядами и остановились на лестничной площадке между первым и вторым этажами. Через несколько секунд к нам присоединился эсбэушник Вадим, который держал в руке точную копию моего атташе-кейса.
Молча обменявшись чемоданчиками, мы расстались – я зашагал вверх по пологим ступенькам, а они пустились в обратный путь.
На третьем этаже дверь была обита дерматином. Дважды нажав на звонок, я услышал, как по ту сторону переливисто зазвенело электронное устройство.
В ту же секунду дверь распахнулась, и на пороге возник Фролов в домашнем халате.
Не говоря ни слова, он впустил меня внутрь и захлопнул дверь.
Плюхнувшись в кресло, я спросил:
– Ну что, вы морально готовы к предстоящему разговору?
– И морально, и физически, – отозвался он, раскладывая на письменном столе казенные бланки протоколов допроса свидетеля.
Хотя Фролов и старался выглядеть мужественным и решительным, ему это удавалось с трудом – пальцы предательски подрагивали, а на лице появился нездоровый румянец.
Мне было неловко перед этим туповатым, но честным служакой за недавние проказы в мрачной тюремной камере, но касаться былого я не стал, здраво рассудив, что ему хочется быстрее забыть недавний кошмар и приготовиться к грядущему разговору.
Едва я успел произнести хоть слово, как раздался настойчивый звонок в дверь.
Выдержав короткую паузу, как ловец жемчуга перед грядущим погружением на головокружительную глубину, Фролов выразительно посмотрел в мою сторону и отправился открывать нехитрые запоры.
Я же стал за плотной оконной занавеской в ожидании непредвиденных казусов.
Послышался приглушенный шум торопливых шагов, и в следующую секунду в комнату буквально влетел разгоряченный Прелясковский, сопровождаемый недовольным ворчанием хозяина квартиры:
– По какому праву вы врываетесь в мое жилище? Может быть, у вас есть на то специальное разрешение?
Но капитан демонстративно игнорировал всякие доводы Фролова – его взгляд блуждал по комнате, а в руках он держал табельный пистолет.
Не найдя того, за чем он пришел, опер стремглав кинулся в соседнюю комнату. Его путь пролегал мимо моего укрытия, поэтому когда он почти миновал меня, я просто быстро шагнул из-за портьеры и приставил ствол к его затылку:
– Спокойно, Артур! Не надо лишней суеты. Ты случайно не меня ищешь?
Но менту было не до разговоров – он попал впросак и поэтому пытался лихорадочно сообразить, как выпутаться из этой ситуации.
– Медленно положи свою пушку на ковер и постарайся не оборачиваться, иначе мои нервы не выдержат.
Прелясковский нервно отшвырнул пистолет.
Тем временем в комнате появился ничего не понимающий Фролов, который спросил:
– Кто-нибудь мне может объяснить, что, в конце концов, происходит?
– Простите, гражданин прокурор, – зловеще зашептал я, – но, по-видимому, тайну всей этой странной истории этот господин унесет с собой в могилу.
Пожилой мужчина недоверчиво переспросил:
– Вы что, хотите его убить?
– Да, – охотно отозвался я, – причем здесь и сейчас, на ваших глазах. – Дальнейшие слова относились к замершему в страхе капитану: – Артур, будь столь любезен отойти на пару шагов вправо – мне не хотелось бы испачкать твоей кровью это вот прекрасное трюмо. Ему, в отличие от тебя, нет цены.
Фролов мигом подскочил ко мне и запричитал:
– Остановитесь, остановитесь, молодой человек! Что вы делаете!.. Это же несусветная глупость – вас ведь посадят, а скорее – даже расстреляют. И потом, мы так не договаривались. – Поняв всю беспомощность собственных доводов, хозяин квартиры обреченно спросил: – Можете вы хоть объяснить, за что вы собираетесь на моих глазах пристрелить старшего оперуполномоченного?
Я еще плотнее прижал блестящий ствол к коротко стриженному затылку и надсадно прохрипел:
– А пусть он сам все объяснит. Давай, дорогой товарищ капитан, расскажи, как ты организовал похищение дочери бизнесмена; как приказал убить толстенького коротышку со смешной фамилией Зюзечкин; как привлек на свою сторону телохранителя, которого впоследствии собственноручно пристрелил, словно бешеного пса… Я жду, капитан!
Прелясковский нервно поежился и в конце концов заговорил:
– Да, Андрея убил я, но организация покушения – это не моя затея…
– А чья же тогда? – Мне пришлось добавить к собственным словам легкий пинок под зад, чтобы расшевелить притихшего мусора.
Артур конвульсивно дернулся, но промолчал и лишь тяжело задышал. По всему было видно, что он говорит правду, однако не полностью, а лишь ее жалкую часть.
– Если хочешь жить, – назидательно сказал я, – тогда проходи к столу и пиши явку с повинной.
Пара минут ушла у растерянного капитана на то, чтобы принять единственно правильное решение. Наконец он сделал первый неуверенный шаг, как ребенок, который только что научился ходить, и нехотя заковылял к старому колченогому стулу.
Я демонстративно держал его на мушке, чтобы предотвратить неожиданную, совершенно нежелательную экспансию или, не дай бог, отчаянную агрессию. Но волноваться мне не пришлось – Прелясковский вел себя как ягненок, ведомый на заклание к языческому алтарю.
Положив локти на темно-синее сукно, обтягивающее дубовый стол, капитан вооружился ручкой и спросил:
– На чем писать?
Фролов вытащил из выдвижного ящика бланк явки с повинной и пододвинул его раздосадованному оперу, сказав при этом:
– Пишите все с самого начала: кто придумал всю эту операцию; кто осуществлял; и о трупах не забудьте упомянуть – короче, все как на духу.
Фиолетовый стержень дешевенькой школьной шариковой ручки с неохотным скрипом принялся елозить по терпеливой, все сносящей бумаге, выводя робкие каракули долгожданного признания.
Перегнувшись через плечо Прелясковского, я вчитывался в прыгающие строчки; мои глаза на миг встретились со взглядом мента, который обернулся, почувствовав близкое дыхание.
На какой-то миг я опустил пистолет, позабыв об осторожности, и был за это жестоко наказан – Артур стремительно подался назад, ударив головой мне в живот.
Получив неожиданный удар, я сложился пополам и притворно заскулил. В ту же секунду противник решился меня добить и обезоружить – вскочив со стула, капитан обрушил на мою горемычную голову согнутый локоть правой руки, а левой саданул меня под ребра.
Этого оказалось достаточно для того, чтобы пистолет упал на ковер. Прелясковский ловко подхватил оружие и, отскочив на пару шагов, навел на меня ствол. Неприятно щелкнул боек, ударивший в пустоту патронника.
– Ну что, супермен, – нагло оскалился старший опер, – обделался? Ты даже затвор не передернул.
Металлический шелест полозьев заскользил по направляющим каналам, досылая патрон.
Прежде чем грянул выстрел, я разогнулся и поинтересовался:
– Неужели ты действительно позволишь мне умереть, так и не узнав всех подробностей? Я ведь отлично понимаю, что за всем этим стоял не ты. – Прозвучавшие слова несколько удивили Артура, и он вопросительно уставился на меня; а я тем временем продолжал: – У тебя слишком мало серого вещества, слишком мало ума и изворотливости, чтобы затеять всю эту кашу… Ты не стратег и не тактик. Может, скажешь все-таки, кто был истинным организатором, хотя я догадываюсь, что в дело замешана женщина.
Отступив к выходу, чтобы иметь возможность держать нас с Фроловым под прицелом, Прелясковский заговорил – его тон не сулил ничего хорошего и был похож на ревун отплывающего теплохода:
– Да, действительно, ты прав – в деле замешана женщина, которая все и придумала. Но как часто бывает, женская логика не может предусмотреть всех нюансов. – Глаза говорящего буравили меня, как победитовое сверло бетонную стену. – Один из таких нюансов – это ты. Откуда было нам знать, что тихий садовник – бывший сотрудник элитного подразделения. Вот тут и начались наши проблемы: ты буквально наступал нам на пятки, не давая возможности закончить дело, как мы его планировали. Все срывалось, все шло прахом. Не помог и продажный телохранитель бизнесмена, потому что его мозги давным-давно ветром выдуло. Идиот… Если бы он тебя кончил или не трогал вообще, тогда у нас еще оставался шанс… Кстати, как ты вышел на меня?
