Американец - Борниш Роже

Два или три раза Помаред чувствовал, что взгляд следователя останавливался на нем. Но он уже привык к тому, что выглядит странно в своей широкополой фетровой шляпе и широком галстуке, завязанном большим узлом.

Как всегда перед тем, как начать работу, Генрио произнес свою коронную фразу:

— Натюрморт, дружище, раздраконенный «пейзаж» — такова картина данного преступления… Это более красноречиво, чем подробный рапорт!

Натюрморт, пейзаж, картина… Амедей Помаред первый понял, что скрывается за этими словами, которые усиливали взаимопонимание между ним и скрупулезным Генрио. Однако на этот раз, на этом фоне шутки были неуместны…

Закончив фотографировать, Генрио открыл свой чемоданчик с замками, в котором он носил сульфат сурьмы для выявления отпечатков на светлых предметах и порошок свинцовых белил для других случаев. Сцена убийства не помешала, однако, ему весело подмигнуть Помареду когда тот проходил мимо него:

— То, что я обнаружил, просто потрясающе, старик. Отпечатки — блеск, как, впрочем, и следы от обуви… Я даже скажу…

Нужно было видеть, как он кружил по комнатам: на четвереньках, почти скользя носом по ковру, внимательно рассматривая через увеличительное стекло все предметы, на которых были подозрительные пятна!

Помаред отметил положение трупов, обратил внимание на опустошенный, широко открытый сейф и на разбитое стекло форточки, причем в окне на третьем этаже… У привратника, обнаружившего преступление, он спросил, были ли надежно закрыты входные двери на первом этаже, когда тот пришел.

— Все двери были закрыты на замки, господин инспектор. И только кухонная дверь была просто прикрыта. Ключ пропал… По-моему, убийца спустился с крыши… А ушел через кухню, дверь которой открыл изнутри ключом. Но меня больше всего удивило то, что он снова поставил лестницу на место под навес. Для этого нужно быть очень хладнокровным!

— Друг мой, вы могли бы сделать карьеру в полиции, — сказал Помаред с легкой иронией в голосе. — Судя по вашей версии, преступник хорошо знал место преступления. Это очень важно. Он угрожал вашей хозяйке, которую неожиданно разбудил… Заставил ее открыть сейф. Затем, вместо того, чтобы оглушить ее и действовать спокойно, перерезает ей горло, дабы она не смогла подать сигнал тревоги. Ее крики встревожили служанку, которую он тоже убивает… Все это отвратительно..’.

Оторвавшись от своих мыслей, Амедей Помаред открыл глаза и вернулся в реальность.

— Адольф, ты хотел мне сказать что-то важное… Что скрывается за фразой: «Я даже скажу…» Итак, колись…

Помаред хорошо знал и всегда высоко ценил Генрио. И то, как произнес коллега свою коронную фразу, его тон, необычайно сдержанный и взвешенный, означало одно — мастер-криминалист готовился высказать ценную мысль.

Генрио вошел в комнату и положил руку на табурет:

— Думаю, старик, что людей, совершивших это убийство, было двое.

Это было второй неожиданностью для Помареда, первой явилось утверждение, что к преступлению, наверняка, причастна мафия.

— Что ты хочешь этим сказать?

— На сейфе обнаружены только отпечатки пальцев графини…

Инспектор пожал плечами:

— Ну и что, Мессина заставил открыть ее сейф!

— Или на руках у него были перчатки. Если это так, то почему он снял их, перед тем, как уйти? На третьем этаже я обнаружил отпечатки пальцев рук, которые были испачканы кровью…

Помаред колебался только долю секунды. У него уже выстраивалась версия. Он восстановил путь, который проделал Мессина в дом и из дома. Но, черт побери, кто же мог открыть дверь кухни? Или сам Американец решил выглянуть наружу, прежде чем совершить преступление?

Амедей Помаред долго сосал трубку, затем спросил:

— Ты только это и хотел сказать? Я должен докладывать начальству, а ты все тянешь…

— И да, и нет, — ответил Генрио. — На кухне я обнаружил другие грязные следы… Они не очень четкие, чтобы опознать их с уверенностью, но их размер не совпадает с размером обуви Мессины. Скорее всего, это высокие ботинки какого-то рабочего… Слесаря или маляра…

От нетерпения Помаред кусал мундштук трубки. Задумчивый и недовольный, он проворчал:

— У нас уже есть Мессина. Посмотрим, что он скажет. Был ли он один или вдвоем?

— Для начала схвати его, — усмехнулся Генрио. — Полагаю, что завтра, по крайней мере, этого не случится. Скажу тебе одну вещь, старик. Уже на протяжении нескольких лет он водит за нос полицейских многих стран.

Амедей Помаред медленно перечитал ориентировку, которую он только что составил, исправил одну ошибку и убрал перьевую ручку в ящик стола.

После этого не спеша пошел к кабинету комиссара для ежедневного доклада. Ему оставалось доложить своему шефу, что мафия только что проявила себя в Париже.

XIII

Вот и первые капли долгожданного дождя, но, к сожалению, это ненадолго… Такси, в котором я ехал, мчалось по проспекту Свободы. И действительно, гроза закончилась так же быстро, как и началась. Она даже не принесла желанной свежести.

Сон наваливался на меня, когда я еще поднимался по гостиничной лестнице. Я с трудом переставлял ноги со ступеньки на ступеньку, направляясь к своему номеру. Вот они, последствия обильного обеда, предложенного Поджи. Я вставил ключ в замочную скважину и нетвердой рукой открыл дверь. Войдя в номер, наступил на листок бумаги, видимо подсунутый под дверь. Я поднял его и прочитал: «Срочно позвони в отдел». И все. Я выругался, потому что записка нарушила нормальный процесс усвоения пищи. Приблизившись к окну, я отдернул двойные занавески и открыл окно, чтобы немного проветриться. На еще мокром от дождя шоссе вновь появились фанаты-любители погонять на мотоциклах, среди которых выделялись машины последней модели «Веспа». Улица наполнилась адским шумом.

Было совершенно ясно, в какой отдел нужно позвонить. Без всякого сомнения, в свой собственный в Париже. Такой бестактный приказ мог отдать только Толстяк. Но у меня еще было время. Если бы я рыскал по улицам Палермо, высунув язык и повсюду суя свой нос, то эта записка еще долго бы ждала меня. Так что подождет и шеф. А у меня было только одно-единственное желание: завалиться в постель и отоспаться. И не думать о плохих известиях, от которых голова идет кругом. И от Вьешена никакого покоя. И здесь достал… Однажды в поэтическом порыве один из моих коллег, Идуан, сочинил о нем частушку, которая негласно распространилась среди всех сотрудников нашего отдела. И такой человек был моим начальником! Итак, Вьешен потерпит еще чуть-чуть. Я сейчас вне пределов его досягаемости. И это радует. Особенно приятно, что он не может контролировать меня.

Наверное, этого ему очень не хватает. «Скажите, Борниш, куда это вы направляетесь с таким видом? Уж не шары ли гонять?»

По-моему, он просто зациклился на этих шарах. Он никак не мог понять пристрастие своих подчиненных к бильярду. Тем хуже для него! В ушах у меня неожиданно возник звук сталкивающихся шаров в бильярдной, находящейся рядом с нашим управлением, а перед глазами возникли изображения полуобнаженных девиц, которые зажигались и гасли на табло электрического бильярда одновременно с набором очков. Но почему эти видения возникают в моей голове? Неожиданно для себя я попытался еще раз расстегнуть уже расстегнутые пуговицы на рубашке. Да, сицилийское вино ударило мне в голову! Самое время с превеликим удовольствием завалиться в постель и погрузиться в прохладную белизну простыней.

Буквально через пять минут громкий телефонный звонок вытащил меня из тяжелого одуряющего сна. Преодолев оцепенение, я с трудом снял трубку. Не произнеся ни звука, я ждал голоса портье. Если он скажет, что вызывает Париж, то я повешу трубку… Нет, это был Поджи. В трубке раздался его ясный, мелодичный голос. Он хорошо держался в отличие от меня!