Дон Пендлтон - Осада Сан-Диего
Опершись о стол дежурного и нависнув над ним, как дамоклов меч, Татум орал в лицо несчастному, обрушивая на него весь свой капитанский гнев.
— Да, я сказал «похищен»! Вы позволили Маку Болану войти и похитить одного из ваших заключенных!
Дежурный тщетно подсовывал разъяренному капитану две расписки, которые держал в дрожащих руках.
— Н-но, к-капитан, — бормотал полицейский, — ведь он расписался...
Татум выпрямился и вздохнул — он был сражен наповал. Капитан понял, что ничего не добьется, если будет и дальше приставать к одуревшему полицейскому. Административная косность одержала верх. Немного успокоившись, он не без горечи в голосе сказал дежурному:
— Ладно, Том. Можешь доложить начальнику КПЗ, что для беспокойства нет причин и что у тебя есть расписки на отсутствующего заключенного. А когда того привезут в морг, ты наклеишь их ему на лоб!
— Но я же не нарушил процедуру, — пробубнил дежурный. — Откуда мне знать, кто пришел за заключенным? Я же не могу знать всех полицейских Сан-Диего в лицо. Есть...
— Зато я знаю, сколько человек у нас служит, — усмехнулся Татум. — Слушай меня внимательно. Ты останешься на службе, пока сам шеф не прикажет тебе выметаться отсюда. Понятно? Ты не пойдешь домой и даже в сортир не отлучишься. Будешь видеться и разговаривать только с теми, у кого на рубашке висит полицейская бляха. И советую тебе знать в лицо и по имени всех тех, с кем ты захочешь поздороваться. Ты хорошо меня понял?
Униженный полицейский молча кивнул.
До сих пор Карл Лайонс держался в стороне, и гром и молнии, которые метал Татум, пока пролетали мимо него. Но неожиданно капитан вспомнил про своего советника.
— Не вы ли мне говорили, что Болан никогда не идет на безрассудный риск? — набросился он на Карла. — Если это так, то как тогда назвать его выходку? Это самая смелая и дерзкая операция, какую я когда-либо видел!
Лайонс пожал плечами и опустил глаза: ему были понятны чувства, обуревавшие капитана. И он знал также, что часто под дубленой шкурой старых полицейских прячется чистая нежная душа.
— Я забыл вам сказать, — признался он, — что иногда Болан изобретает такие тактические ходы, которые не укладываются в общепринятую схему. Не знаю, что вам ответить, Джон. Просто не знаю.
— Ну что ж, значит, мне не остается ничего другого, как полностью брать дело в свои руки. Может быть, случится нечто такое, что... Какой кошмар! До сих пор не могу поверить. Как им объяснить... Адвокатам, окружному прокурору, судьям, что человек, взятый под стражу ради «общественного блага», был средь бела дня похищен убийцей...
— Мне кажется, — спокойно ответил Лайонс, — вы делаете как раз то, что нужно. Постарайтесь убедить их набраться терпения. Может быть...
— Что может быть? — спросил капитан, цепляясь за малейшую надежду.
— Не знаю. Возможно, произойдет что-нибудь важное.
— Если Тони «Опасность» найдут мертвым... Единственная молитва, которую я знаю, Лайонс, — это «Отче наш». Но мне кажется, что в данной ситуации она неуместна.
Бедный капитан принимал случившееся чересчур близко к сердцу.
Карл Лайонс прекрасно понимал его. Можно всю жизнь заниматься своим делом, трудиться до седьмого пота, всецело отдаваясь работе, но на вас обратят внимание только тогда, когда вы допустите оплошность. Да, он хорошо понимал капитана.
Примчался заместитель начальника полиции, а вскоре прибыл и сам шеф.
В управление полиции попытался проникнуть репортер из «Сан-Диего Юнион», который, должно быть, пронюхал о важных событиях. Он оказался чересчур назойливым, и его пришлось без особых церемоний выставить за дверь, наградив напоследок крепким пинком под зад.
За закрытыми дверями толпились адвокаты Люкази и во всю глотку орали, требуя немедленных объяснений.
Через двадцать минут после похищения у дежурного зазвонил телефон. Полицейский снял трубку, а потом спросил, обращаясь к присутствующим в оперативном зале:
— Есть здесь сержант Лайонс?
Странно. Кто мог знать о его пребывании в Сан-Диего? Кто мог звонить ему сюда, если не... Черт возьми!
— Теперь молитесь, — бросил он Татуму и протянул руку к трубке.
Звонил, конечно же, Болан. В его голосе звучало напряжение.
— Лайонс, Тони «Опасность» у меня, — без всяких преамбул сказал он.
Лайонс бросил взгляд на Татума и ответил:
— Вы знаете, как взяться за дело, не так ли? Полагаю, вы будете действовать решительно.
— Скажите своим приятелям, чтобы они не беспокоились. Я позабочусь об их заключенном. Я просто одолжил его, вот и все.
— Скажите им об этом сами. Они...
— Нет, подождите, Лайонс. Я вот-вот уеду отсюда, но, прежде всего, я должен кое-что сделать. Поскольку вы здесь...
Карл Лайонс засмеялся.
— Но вы же знаете, что я не могу.
— На этот раз сможете. Выслушайте меня, по крайней мере.
— Я хочу, Мак, чтобы в нашем разговоре принял участие еще один человек — капитан Татум, начальник отдела по борьбе с особо опасными преступлениями. Это славный человек, я за него ручаюсь.
Татум уже ждал около второго аппарата и, поймав взгляд Лайонса, снял трубку.
— Говорит капитан Татум, отдел по борьбе с особо опасными преступлениями, — представился он. — Мак Болан, это вы?
Услышав в трубке ровный стальной голос, капитан поднял глаза на Лайонса. Странное выражение появилось на лице Татума — смесь искреннего почтения и восхищения. Татум уважал сильных людей, независимо от того, по какую сторону закона они находились.
— Да, я. Очень жаль, но мне пришлось немного похозяйничать в вашей конторе, хотя я предпочел бы обойтись без самоуправства. Я верну вашего клиента, как только получу от него необходимые сведения. Скажем, через час. Самое позднее — через два. Ну а пока я хочу, чтобы вы со своей стороны оказали мне небольшую услугу. Как только я добьюсь поставленных перед собой целей, я уеду отсюда. Вообще-то я и не собирался сюда приезжать. Сан-Диего — прекрасный город. Жаль, что он весь прогнил изнутри. Я даже не знаю, откуда начинать. Но я все же сделаю надрез. Ваше дело решать: продолжать или оставить все, как есть.
— Подождите, — хрипло произнес Татум. — По поводу Тони "Опас.......
— Нет, это вы подождите, — оборвал его ледяной голос. — Мафиози в этом городе — жалкие людишки. Здесь нет не только капо, но даже серьезного претендента на этот пост. Самые большие неприятности вам доставляет географическое положение вашего города. Сан-Диего расположен в таком месте, что просто-напросто подталкивает к нарушению закона жалких проходимцев вроде Люкази и Тони «Опасность». Вы слушаете меня, Татум?
— Слушаю, — смиренно ответил капитан.
Лайонс не верил своим глазам. Начальник крупного отдела, опытный полицейский позволял, чтобы его отчитывали, как мальчишку, и сам отвечал на вопросы собеседника робким, униженным тоном. Вероятно, он заслуживал того и отдавал себе в этом отчет. Как бы то ни было, капитан считался важной фигурой. С ним считались.
Болан продолжал:
— Возьмем, к примеру, одного из ваших уважаемых граждан — Торнтона Максвелла. Он вовсе не такая важная шишка, какой его у вас считают. Его затравили и поймали в ловушку. Мафия держит его в ежовых рукавицах, помыкает им, и при этом ему еще изрядно достается от жены. Возможно, в этом есть доля его вины, но Сан-Диего не должен отвечать за чужие грехи.
— Да, — согласился Татум. — Торнтон — фигура значительная. Есть подозрения, что, занимаясь бизнесом, он вольно трактует законы, но...
— Ничего подобного. Он прогнил насквозь. Вы окажете ему большую услугу, если засадите его в тюрьму. Ему легче отсидеть пять лет за решеткой, чем сносить то, что он вынужден терпеть сейчас. Торнтон, конечно, не один такой, но ведь с кого-то надо начинать. Предъявите ему обвинение, а следом за ним пойдут и другие. Как только начнется процесс, Люкази и всей его шайке придет конец. Вот и все, о чем я вас прошу. Помогите мне, Татум, и я обойду Сан-Диего стороной.
— Договорились, — сказал капитан. — Скажите, что мне следует делать?
Болан начал объяснять, но Лайонс особенно не прислушивался к его словам. Самым невероятным было вовсе не то, что говорил Болан. Удивление вызывал факт, что Татум, полицейский в высшей степени закаленный и стойкий, выслушивал инструкции, как подросток, который впервые услышал разговор о сексе и теперь внимал ему, широко раскрыв глаза и упиваясь произносимыми словами, боясь поверить тому, что слышит, но еще больше боясь этому не поверить. Лайонс заметил, что к капитану начала постепенно возвращаться надежда на благополучное завершение дела.
Карл Лайонс еще раз убедился, что Мак Болан относится к той породе людей, которые меняют правила игры, если они перестают их устраивать.
Когда разговор закончился, Татум подошел к дежурному и сказал:
— Спрячь свои расписки, Том. Ты отметишь в них время выхода из тюрьмы Тони Купалетто. Он выйдет на волю в час, указанный на расписке.
