Джек Хиггинс - Штормовое предупреждение
Это было чрезвычайное зрелище, с широкими полосами молний, взрывающимися от одного горизонта до другого, со странными шарами огней святого Эльма, пульсирующих на вершине каждой мачты, с жуткой фосфоресценцией электрических разрядов, текущих по каждому канату и по каждой веревке, с полной ясностью выхватывающих из тьмы Вальца и Рихтера.
Невероятным усилием боцман на руках подымался по линю, потом схватился за рею нижнего топового паруса и через мгновение твердо стоял на веревках оснастки.
Вальц повернулся и снова начал подыматься, карабкаясь к рее верхнего топового паруса. Вспышки молний слепящим мгновенным блеском словно впечатывали сцены в глаза стоящих на палубе, но в промежутках были короткие интервалы полной тьмы, поэтому действие продвигалось вперед рывками, кадр за кадром, как будто они смотрели в глазок старомодной машины с движущимися картинками.
Когда Вальц добрался до реи, боцман перегнулся в сторону, перешел на дальний конец реи и начал медленно подыматься по веревкам оснастки. Вальц повернулся и пошел к другому концу реи.
Рихтер был теперь очень близко. Он висел не более чем в трех футах от Вальца, вслепую ударявшего ножом. Кончик ножа зацепил правую щеку боцмана. Тот неумолимо продвигался вперед и Вальц испустил крик отчаянья.
Он схватился за скрепы главного верхнего топового паруса и в бешенстве перерезал их ножом. Линь распался и рея, свободная от ограничений, стала беспорядочно болтаться взад-вперед, парус захлопал на ветру.
Рихтера должно было сбросить в пустоту, но ему удалось вскарабкаться на нижнюю рею топ-галланта.
Вальц бессмысленно метался взад и вперед. Неожиданно «Дойчланд» качнуло и его почти сбросило с реи, он ухитрился спастись, только зацепившись рукой за оснастку.
Рихтер двигался позади галланта между качаниями судна. Он сделал паузу и внимательно наблюдал, выбирая момент, в то время как Вальц на другом конце болтался высоко над морем.
Судно накренилось, Вальца быстро качнуло и он повис на одной руку, бешено размахивая ножом. Рихтер, держась руками за веревку, обеими ногами ударил его в лицо. Вальц закричал и сорвался с реи в пространство.
Он вошел в воду на некотором расстоянии от поручней правого борта. Рука замахала в безмолвном призыве, но, несмотря на бешено полощущийся парус, «Дойчланд» все еще делала десять узлов, и он исчез, став одним из многих, взятых ночью и морем.
— Спустить паруса, господин Штурм. Двойной джибс. Подтяните топовый и галлант, потом за работу: устраните повреждения. Я хочу снова начать движение через час — приказал Бергер.
— Это все, что вы можете сказать? — Голос сестры Анджелы был тихим и напряженным. — Человек погиб.
— Об этом будет записано в журнале — бесстрастно ответил Бергер.
Рихтер спрыгнул на палубу и Лотта побежала к нему с простертыми руками. В трех-четырех шагах от него она пошатнулась в полуобмороке. Рихтер быстро подхватил ее. Несколько мгновений он смотрел на нее, кровь сочилась из рассеченной щеки, потом пошел в кают-компанию.
Столпившиеся внизу лестницы монахини быстро расступились, давая дорогу. Сестра Кэт спросила:
— Все в порядке, господин Рихтер?
Рихтер не ответил. Он прошел через салон в каюту Лотты и положил ее на нижнюю койку. Он потянулся к простыне, чтобы укрыть девушку, ее веки затрепетали.
Секунду она слепо смотрела в пространство, потом узнала его:
— Господин Рихтер?
— Все в порядке — сказал Рихтер.
Он сделал движение, поворачиваясь, возникла легкая паника.
— Не покидай меня.
Он взял ее за руку и склонился возле койки, гладя ее лоб, словно успокаивая ребенка:
— Никогда больше. Теперь спи.
Она закрыла глаза, лицо успокоилось. Через некоторое время дыхание стало медленнее и регулярнее, ее руки расслабились.
Он встал на ноги и повернувшись увидел монахинь, в тусклом свете глядевших в дверь с одинаковым выражением изумления на лицах. Сестра Анджела стояла в ногах постели сложив руки, бледная и спокойная. Подавив эмоции, совершенно спокойно он подождал, что она скажет, и как всегда она его удивила.
— Я думаю, теперь вам лучше пойти со мной, господин Рихтер — мягко сказала она. — Исходя из положения вещей, я должна сказать, что вам следует наложить еще один-два шва.
***В сером свете рассвета далеко к северо-востоку U-235 поднялась на поверхность у буя встречи в миле от Бергена. Она представляла собой чрезвычайное зрелище, ибо вместо носа был лишь зазубренный пенек скрученного заржавевшего металла. Посреди пролива обнаружилось, что восемь метров полубака смято на один бок. Фримель сообразил, что освободиться от поврежденного куска металла можно, если попеременно менять скорость с полной вперед на полный назад.
Однако, остаток пути представлял настоящий кошмар. Он не смыкал глаз тридцать шесть часов и когда последовал за Энгелем по трапу на мостик, это в самом деле было весьма медленно.
Эскорт из двух вооруженных траулеров спешил встретить их, мигая сигнальными фонарями. Энгель рассмотрел их в бинокль, потом повернулся. Лицо его было серым, глаза потемнели, стали безжизненными. Повязка на лбу не улучшала общего впечатления.
— Мы дошли, господин адмирал?
— Похоже на то.
Сзади них по трапу быстро вбежал матрос и передал листочек:
— Сообщение, капитан.
Он вручил его Фримелю, но тот покачал головой:
— Ты прочитай — сказал он Энгелю.
— Прекрасная работа, Отто. Дениц, главнокомандующий Кригсмарине — прочитал Энгель тихим голосом. — Это все.
— Прекрасная работа — резко засмеялся Фримель. — В самом деле, прекрасная работа.
Возник очередной шквал активности, когда миноносцы прошли мимо них на позиции, матросы с бортов приветствовали медленно ползущую U-235.
Откуда-то снизу раздался крик, заглушенные вопли радости, по железному трапу затопали ноги и на мостик пулей вылетел Хайни Рот с очередным листочком в руке. Он был бледен от восторга.
— Ради бога, что там такое? — спросил Фримель.
— Еще сообщение, господин адмирал. Просто говориться: «Информация абвера. В лондонскую тюрьму Кейдж девятнадцатого доставлен Герике.»
Он отвернулся и тяжело склонился на поручни, совершенно не владея собой. Фримель из нагрудного кармана достал смятую пачку сигарет. Там еще оставалась одна, которую он аккуратно вставил в мундштук. Хайни дрожащей рукой дал ему прикурить.
Фримель глубоко затянулся, потом вздохнул:
— Последняя из вшивого французского сорняка, но за всю свою жизнь я не курил сигареты слаще.
Баркентина «Дойчланд», 20 сентября 1944 года. Широта 46°55N, долгота 17°58W. Очередная плохая ночь. Ветер силой семь баллов. Дожди и бурное море. В четыре склянки утренней вахты на клотике разорвался внешний джиб и отломился джиб-бум, когда с наветренной стороны пришла сильная волна. Старший матрос Клют и Шмидт, спрыгнувшие к вантовым поручням, были снесены в скупперы. Я ожидал, что их унесет, но каким-то чудом они уцелели. Шмидт получил перелом левого предплечья. Было крайне необходимо идти против сильного течения и я решил зарифить судно, чтобы дать господину Штурму шанс исправить повреждение. В две склянки дополуденной вахты боцман Рихтер доложил, что в трюме восемнадцать дюймов воды. Я приказал ему немедленно вызвать снизу вахту правого борта и поставить на помпу. Лишь в две склянки первой собачьей вахты господин Штурм смог сообщить, что все повреждения исправлены. Вахта боцмана Рихтера откачала воду досуха и шторм немного уменьшился, поэтому мне стало возможным повернуть судно и возобновить прежний курс, потеряв около сорока миль, пока мы дрейфовали по ветру. По моей оценке мы сейчас находимся примерно в семистах милях к западу от Бискайского залива.
7
Считалось полезной пропагандой дать публике посмотреть на немецких военнопленных, провозимых через станцию Юстон. Суб-лейтенант Фишер командовал конвоем, который состоял из Карвера и двух старших матросов Райта и Хардисти. Они были в гетрах и портупеях с подвешенными револьверами Веблей-38, как и обычный береговой патруль, однако они провели Герике сквозь толпу по возможности незаметно, просто как еще одного военнопленного, набросив на его плечи голубой плащ.
Фишер предъявил документы охраннику поезда, который провел их в багажный вагон. Задняя секция была забрана металлической решеткой, за которой лежала куча красных мешков главного почтового управления.
Охранник достал ключ:
— Если вам надо, он может пройти внутрь.
— Прекрасно — сказал Фишер. — Можете оставить мне ключ?
— Почему бы и нет — сказал охранник. — У меня есть запасной. Мне кажется, вы не похожи на почтовых воров.
Он вышел. Фишер отпер железные ворота и Карвер преувеличенно вежливо кивнул Герике:
— Если вы ничего не имеете против, сэр.
Герике вошел внутрь, суб-лейтенант запер ворота и передал ключ Карверу:
