Сергей Зверев - Мы родились в тельняшках
Он уже давно хотел спросить ее, кто она и как попала на борт «Марии», но не решался. А вдруг этот вопрос станет началом конца их отношений? Зачем? Судьба сама все расставит по своим местам.
– Ихь бин зольдат, – вдруг призналась она, не вырываясь из объятий, лишь глядя в упор кажущимися черными из-за максимально расширившихся зрачков глазами.
«Да, трахаю НАТО», – пронеслось в голове.
– Ай ноу, я знаю, – продублировал он мысль на русском. – Ты или олимпик чемпион с таким телом, или солдат. Шпион? – спросил он, прищурившись и отстраняясь.
«Зачем?! Так хорошо все было, и ты взял и все разрушил!»
Но он испугался напрасно. Она улыбнулась, покачала головой и выдала русское:
– Друг.
Он вовремя рассек ладонью воздух, прекращая выяснения отношений из разряда «а ты кто такой». В следующее мгновение появился Бертолет и сообщил о распоряжении командира: удвоить концентрацию спирта в крови.
Покажите мне того бойца, который не сможет выполнить этот приказ!
Был прекрасный солнечный день. Лето же, Средиземное море!
Дед вовремя застал Корниенко на ногах и попросил его срочно отзвониться на украшавший своими стелс-формами горизонт фрегат. Командование корабля уже начало подозревать спецназовцев в избиении и унижении их делегата, так как все время отвечали за него. А такие отмазки, как «он спит», разрушались вменяемым «так разбудите». «Обязательно свяжемся», – отвечал остававшийся подозрительно трезвым Кэп и прерывал связь.
Перед контактом прикомандированный мичман выпил литр воды, натянул наушник на ухо и подвел ко рту микрофон.
Его попросили подождать, и меньше чем через полминуты в ухе раздался голос командира.
– Мичман, вы чем там занимаетесь? – Пыжов знал, что у того было сотрясение, и пить водку ему не стоило. Но и мичман знал, что о его легких странностях знает капитан, и готов был играть на этом.
«Ха, он же не в курсе, что они тут коньяк хлещут».
– Тов кап пер ран, – начал неразборчиво флотский. – Голова немного…
– Так, может, вас в медчасть? Я устрою!
– Никак нет! Здоров как бык.
– Погоди, – перебил неласковый голос и исчез, не отключаясь. Корниенко слышал шуршание бумаг и обрывки фраз: «Точно?» «Координаты». «Вижу». – Вот что, мичман, – Пыжов вновь объявился в зашифрованном эфире, на этот раз с вестями: – Нашли ваш «Фалькон». Он уже прошел Суэцкий канал и идет по Красному морю. Скорость двенадцать узлов. Дай трубку Татаринову.
Командармы согласовали план наступления конницы и двинулись понукать личный и преданный состав.
Не надо быть Лобачевским, чтобы разделить расстояние между кораблями на разницу скоростей двух судов, чтобы понять, через сколько «Мария» догонит «Фалькон». Получалось плюс минус трое суток. За это время кораблик может уйти еще на девятьсот миль. А будет ли он это делать?
Заместитель премьера Фисник Бушати, узнав об убийстве в борделе своего доверенного лица, рассвирепел. Он стал совсем не похож на лебезящего перед президентом щенка, превратившись в хищника и убийцу.
Гипотеза созрела мгновенно. Он же не идиот, в конце концов.
Гнев переполнял его. Глаза сверкали, выдавая бушевавший внутри огонь. На время он даже потерял дар речи и с минуту не мог объяснить водителю, куда же им нужно ехать.
Кондиционер починили. Теперь подчиненные могли не надевать противогаз, когда входили в комнату босса. Не пришлось это делать и Бушати, хотя он был скорее клиентом и одновременно покровителем – так ему иногда казалось, когда он смотрел в зеркало, – но никак не одной из шестерок въедливого старикана.
После несостоявшегося убийства конкурента и потери нескольких людей Джезим удвоил дозу поступающего в организм никотина, то есть просыпался ночью каждый час и выкуривал за раз две сигареты. И тем не менее успокоиться он не мог.
Неоговаривавшееся появление на пороге чинуши из правительства вызвало интерес.
Бушати молчал, хотя и дышал тяжело. Молчал и дед, единственное – затушил сигарету, так стрелять удобнее, его родной лежит в ящике стола. Человек разъярен. Пусть охрана и обыскала его, но мало ли.
«Пусть только дернется, сука».
– Чем обязан столь высокому визиту?
– Не паясничай. – Бушати плюхнулся в унизительное кресло для гостей. – Кто убил Резара?
– А кто это? – нахмурился Джезим и посмотрел пренебрежительно вниз, в пропасть, разделявшую двух таких разных и в то же время единых в черных помыслах сынов маленькой европейской страны.
Увидев, что хорошо пронял визитера, и получив удовлетворение от прошедшего по правительственному лицу цунами, Джезим прокашлялся, сплюнул в урну и заулыбался.
– А-а-а, этот невысокий, ничем не примечательный мужичок… Так его убили?
Бушати заерзал в кресле и неожиданно быстро вскочил.
«Ух, ты! Так и в глотку вцепится». Старик на всякий случай выдвинул верхний ящик.
– Ты не представляешь, что я с тобой сделаю! – зашипел и.о. премьера, приближаясь. – Стоит мне позвонить, и от тебя ничего не останется.
– Не успеешь, – ухмыльнулся бандюган. – Да ладно, сядь, че ты торчишь, как бычий член.
Правительство Албании вернулось на место. И даже немного успокоилось.
Прикурив от дежурившей свечи, Джезим смахнул седые пряди с лица и картинно сжал кулак:
– Были русские братки… – Бушати придвинулся немного ближе и даже приоткрыл рот. – Вроде на отдыхе, я так их и не понял. Мотались по борделям, по кабакам. Слышал, как пошумели у турок? – Гость знал о стрельбе, страна-то небольшая, а потому кивнул. – Ну, видать, и твоего человека мимоходом грохнули. Может, шлюху не поделили по пьяни. Откуда мне знать?
«Ну да, откуда мне знать. Ведь я его и грохнул. Но тихо. Это небольшой секрет».
– Скажу вам, уважаемый заместитель премьера…
– Исполняющий обязанности премьера страны, – поправил с хрипотцой и возвращающейся злостью гость.
– Поздравляю с повышением. Пришли они к нам на дорогущей яхте «Мария», но вчера ночью снялись, и больше их никто не видел.
Чиновник молча поднялся и вышел.
Джезима аж передернуло от удовольствия. Будто он только что выпил стопку коньяка и зажевал лимоном. И про себя ни слова, и не исключено, отомстить этим русским удастся чужими руками.
«Кстати, о коньяке». Он встал, открыл мини-бар и постарался воспрянуть духом.
«Ласточка-касатка» несла отряд «Кракен», мичмана с фрегата, двух немок и шкипера «по морям, по волнам» к их новой цели – некоему судну «Фалькон». Как наши узнали, что сейчас такой-то проходит Суэцкий канал, не Татаринова ума дело. Его дело – догнать, захватить и допросить.
Рассвет. Группа вошла в форму и теперь сладко дрыхнет, потому как вчера качались все. Весь день, без перерыва. Кэп называл это упражнение имитацией боя в замкнутом пространстве. Представьте шестерых жлобов, нежрущих, непьющих, в небольшой для такого количества народу каюте (не душно хоть, спасибо морю), приседающих, отжимающихся, подпрыгивающих, качающих шею на борцовском мосту, борющихся на руках, выполняющих статические позы из ушу типа «наездник» или «обезьяна, срывающая банан»; потом пресс, потом бег на месте с подъемом бедра, потом все сначала с новыми вариациями, и так без остановки. На двенадцатом кругу некоторые начинают стонать и кряхтеть, на двадцатом ползают все. Отдыхать можно только на шпагате, стоя на голове или в позе лотоса (кто может, конечно, а так на голове стой). Отдохнули? Все сначала. Забросил ноги на комод – ну и что, что восемь тысяч евро, ноги-то чистые – и отжимайся, сколько душе угодно, а именно двадцать раз. Посадил кого потяжелее на плечи, вон Малыша возьми и приседай, запыхался? Ничего, встать, плечи расправить, руки за голову, наклоны в сторону по сто раз туда-сюда.
Немки смотрели на спецназовский физкультпривет вначале с интересом, потом с уважением, через три часа вошли в стадию недоумения, а когда солнце начало клониться к закату, стали не по-доброму зыркать на Татаринова: «Не поехал ли он умом? Сволочь. Пить минералку на глазах у мучающихся от жажды людей…»
«Горло ж пересыхает целый день команды раздавать», – извинялся сам перед собой Кэп, втягивая пропитавшийся потом и неспособный моментально выветриваться воздух.
Вечером люди напоминали груду копошащихся червей. С выдавленными наружу глазами и языками они чего-то там пытались изобразить, но падали, доведенные довольным Кэпом до полуобморочного состояния.
– Это вам не «за что», – поучал командир, – это служба такая. Присягу давали, контракт подписывали?! Не останавливаться! Кто последний, тот спит сидя в гальюне!
Последняя фраза была лишней. Тут никто никому никогда ничего просто так не уступает. Уступают дамам место. В спецназе дохнут на физо.
Светало. За штурвалом заступившая на смену выспавшаяся Герда. «За штурвалом» – образное выражение, контролировать автопилот совсем не напряжно.
Рядом Кэп. Ему не спалось. Он сидел с чашечкой зеленого чая и, глядя вдаль, думал над тем, что им предстояло где-то через сутки.
