Александр Брукман - Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года
— Ой, как бы наша Зоя не пошла по рукам, — с деланным беспокойством сказал Вале Матюшин. — Смотри, уже пьянки на стороне где-то организует!
— Валюшка, ты когда за своего охламона замуж выйдешь? — спросила Данилина у Вали. — Может тогда он немного сникнет и не будет таким веселым? Устрой ему скучную жизнь, чтобы не приставал к проходящим мимо девушкам.
— Боюсь, что я тогда сопьюсь и стану вообще непереносимым, — невозмутимо произнёс Матюшин, разглядывая Данилину. — А ты знаешь, Зоя, этот лифчик здорово подчеркивает очаровательную деталь твоей фигуры. Валюшка, может и тебе пора начать носить лифчики?
— Да, Валечка, ты права. Он действительно идиот! — сказала Данилина и вошла в кабинет Афонина.
Афонин давно не видел Данилину такой разъяренной и уже ругал себя за то, что послал её в аэропорт. Зол он был и на «танкистов» Грини. Как он мог прислать таких недоумков — удивлялся Афонин, выслушав её рассказ. К её версии о цели их прибытия он отнёсся с недоверием, хотя некоторые подозрения насчёт того, что Гриня решил присвоить себе его компанию, у него возникли. Правда, в таких делах безоговорочно доверять Данилиной не стоит — она в этом ничего не понимает и могла ошибаться — это ведь не финансы. Однако он решил всё же быть осторожным и пока не портить отношения с Мельниковым. Пусть будут два лагеря, между которыми он сможет лавировать, натравливая один на другой, с тем чтобы им было не до него в своих междусобойчиках.
Когда Данилина ушла, он вспомнил, что хотел ей сказать. Вчера в местных теленовостях сообщили про пропажу начальницы кредитного отдела одного из банков. В обеденный перерыв женщина села в свою машину и поехала, как обычно, домой обедать. Двери машины, очевидно, не заблокировала и на светофоре, где она остановилась, к ней в машину прыгнули три молодых парня или, вернее, подростка, как рассказывали свидетели. С обеда она не вернулась, дома не ночевала, и где она и её машина, неизвестно. Афонин сразу же подумал о Данилиной — сейчас такой ответственный момент подготовки к аукциону, что её нужно беречь как зеницу ока. А она ездит на работу и с работы городским транспортом, притом одна. Если с ней что-то случится, аукцион он точно не выиграет, и это будет катастрофа. Слишком много Гриня вложил усилий и денег в добывание ваучеров, на которые компания Афонина купила не только завод «Пластконструкция», но и ещё и значительный пакет акций крупнейшего в России — «Первого Инвестиционного Ваучерного Фонда». И теперь необходимо выгодно продать эти акции и купить завод «Импульс». А если он вдруг не купит завод… «Ох, мать твою!» — охнул Афонин. Только сейчас ему пришла в голову мысль о том, что Гриня не случайно прислал ему этих пацанов. Если сорвётся операция с «Импульсом», они его грохнут! Надо срочно приставить к Данилиной охрану, а то, неровен час, соперники могут её зашибить! Афонин срочно вызвал Мельникова и дал ему задание организовать охрану Данилиной. Афонин приготовился к тому, чтобы дать резкий отпор Мельникову, если тот под предлогом охраны Данилиной будет опять выбивать у него очередные штатные единицы. Но, к его удивлению, Мельников отнёсся к этому поручению с энтузиазмом. «А, заиграло таки очко! — мысленно рассмеялся Афонин. — Не успели московские пацаны приехать, как Мельников стал шёлковым».
После этого он сразу же распорядился, чтобы в приемной, кроме Матюшина, дежурил один из москвичей. «Матюшин, конечно, бык здоровый и к тому же задиристый, но в бочку не полезет — подумал Афонин. — Так что пусть новые пацаны малость попрессуют мельниковских. Это будет только на пользу».
Мельников, выйдя от Афонина, сразу же направился к Данилиной. Зачем Афонин приставил к Данилиной охрану, его особо не интересовало. Главное, что теперь он может на законных основаниях возить её утром из дома и вечером домой. Более того, есть причина подняться к ней в квартиру, чтобы проверить, не караулит ли её кто-нибудь на лестнице. Вообще-то он, конечно, не охранник, у него другие задачи, но в условиях острой нехватки кадров он может взвалить эту обязанность на себя. Войдя в кабинет Данилиной, он увидел привычную картину — её стол как всегда буквально завален бумагами. Мельников всегда удивлялся, как она в таком бардаке находит нужные бумаги.
Данилина, подняла голову и, увидев Мельникова, сказала:
— Хорошо, что ты пришёл. А я тебе собиралась звонить. Меня сегодня надо после работы отвезти в одно место.
— Я уже знаю, поэтому и пришёл — весело сообщил Мельников. — Я тебя лично отвезу.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Данилина, но потом решила, что Матюшин уже успел доложить своему шефу про её поручение Валюшке закупить продукты.
— Оперативно у тебя поставлен сбор информации — усмехнулась Данилина. — Мне надо подъехать на улицу Уральскую к 18 часам, забрать там одну женщину, а потом надо завести меня на улицу Садовую.
— Нет проблем. А потом домой?
— Домой не сразу, я иду сегодня в гости, — ответила Данилина и вдруг ей пришла в голову мысль пригласить с собой Мельникова. Возвращаться она будет, возможно, поздновато, пусть отвезет её домой. Будет причина его пригласить к себе на чай или кофе. Тогда, провожая её с юбилея, он даже не попросился зайти, а она не решилась его пригласить. «Подумает обо мне невесть что», — решила тогда Данилина, и Валюшка потом её ругала.
— Мужик сам плыл к тебе в руки, а ты дурью маешься! — говорила Валентина. — Человек живёт, чтобы жить, а тебе уже двадцать семь лет и ты ещё ни с кем не жила и не живёшь! — восклицала она.
Данилина посмотрела на Мельникова и подумала, что всё равно сама его не пригласит. «Он должен сам предложить, — решила Зоя. — Напрашиваться не буду».
— А-а, так ты в гости? — разочарованно спросил Мельников.
— Если хочешь, можешь со мной в гости пойти, — предложила Данилина.
— С удовольствием. Я готов за тобой идти не только на край света, но даже в гости. А к кому, если не секрет?
— К Тане Коростылёвой. Помнишь такую? Она недавно вышла замуж, и теперь она Никонова.
Мельников когда-то пару раз видел Коростылёву, но ему было совершенно безразлично, к кому идти в гости с Зоей. Главное, чтобы идти с нею.
Хозяева, которые их принимали, были очень гостеприимными и интеллигентными людьми. Пили мало, особенно Мельников, который был за рулём. В основном беседовали. Танин муж, доцент университета и, вероятно, грамотный экономист, обрушился с критикой на монетарную политику, проводимую «младореформаторами».
— Российская экономика носит сейчас сугубо колониальный характер, — утверждал Андрей Дмитриевич, — и это обуславливает обнищание широких народных масс. Беспрецедентная для мирного времени депрессия нанесла ущерб, вдвое превышающий экономические потери, понесенные страной в годы второй мировой войны. А резкое сокращение численности населения страны сравнимо с военными потерями.
«Он как лекцию читает, — подумал Мельников. — Вот истинно российский интеллигент — выпьет рюмку и сразу же в бой!»
— Монетарная политика правительства выглядит совершенно удивительно, — продолжал лектор. — В начале девяностых Международный валютный фонд посеял в головах наших чиновных финансистов миф о том, что эмиссия рублей немедленно и неизбежно приводит к инфляции. И с тех пор смысл всех действий Центробанка и Минфина сводится к одному: ничего не делать и особенно — не печатать не обеспеченных валютой денег. В результате в России сложилась так называемое валютное управление, то есть денежная политика, характерная для карликовых государств. Механизм таков: в страну приходит валюта — Центробанк ее скупает, печатая рубли. Когда капитал хочет уйти из страны, Центробанк выкупает рубли за валюту. То есть рубли внутри российской экономики появляются только тогда, когда в страну извне приходит валюта. Если нет притока валюты, то нет и рублей в экономике. Большего идиотизма трудно себе представить. Характерно, что в выигрыше при этом оказываются иностранные банки.
Мельников делал вид, что внимательно слушал Андрея Дмитриевича, но ему было не до политики «младореформаторов» — он в основном наблюдал за Зоей, и она занимала все его мысли. Женщины разговаривали о своём, не вникая в разговоры мужчин. Таня рассказывала о проблемах её поликлиники, о нехватки элементарных перевязочных материалах, о невыплате зарплаты и о житейских проблемах, а Зоя, слушала, подперев голову руками, и время от времени бросала взгляды на Мельникова. Иногда они с Мельниковым встречались глазами, и у него начинало гулко стучать сердце. Он думал о том, как они будут возвращаться из гостей. Если она его пригласила с собой в гости, значит, он для неё что-то значит? Или это ещё ни о чём не говорит?
Андрей Дмитриевич замолчал, делая передышку и предоставляя возможность высказаться собеседнику. Мельников был полностью согласен с его тезисами, хотя не очень смыслил в экономической науке. Однако на Руси ругать правительство — это народная традиция, и не стоит нарушать её, когда коньяк отличный и закуска великолепная. Не ругали вслух только сталинское правительство, пока оно функционировало, зато потом оттянулись за все годы терпения. С другой стороны, у каждого российского правительства своя традиция — обещать золотые горы в недалёком будущем. Хрущёв обещал построить коммунизм за двадцать лет, Горбачёв — каждой семье отдельную квартиру к 2000-му году, а нынешние правители — прекрасное и богатое капиталистическое будущее, которое уже не за горами. Он бы промолчал, но не мог, так как тоже должен был выглядеть умным человеком, хотя бы в глазах Зои. Об экономике он не мог говорить с таким профессионализмом, как Танин муж, поэтому ушёл несколько в сторону от темы, но выдержал критический настрой:
