Михаил Зайцев - Укус Змея
— Раньше писала. Сейчас пишу криминальный роман. — Я решила не уточнять, что пишу роман по чужому плану.
— Ух, ты, как! Писательница, того-этого! Ты смотри, доча, про нас, про милицию, плохо не пиши. А то про нас все, кому не лень, того-этого. Стыдно бывает телевизор при внучках включать. Наслушаются внучки того-этого по телевизору и дразнят деду оборотнем, а то и совсем обидными словами. Пиши про нас хорошее, дочка. Пиши на здоровье, только скажи ты мне, писательница, чего тебе по месту прописки в паспорте не того-этого? Тот-то район не чета нашему спальному.
— Мама вышла замуж, — сорвалось у меня с языка, и я сразу пожалела, что сорвалось.
С какой стати мне исповедоваться, того-этого, перед прожорливым участковым? На фиг ему знать, как мы с мамой жили душа в душу (я была счастлива! особенно в ту пору, когда еще жива была бабушка), до того, как она, моя мама, того-этого. С этим вонючим обезьяном. Ненавижу! (Вы только не подумайте, что я инфантильная лесбиянка или воинствующая феминистка!)
— Отчим, что ли, к тебе того-этого? Пока мамки дома нету.
— Нет, что вы! Отчим ко мне не приставал.
Лучше бы приставал! Всяко лучше, чем его нравоучения! Маргарита, ты слишком агрессивная! Маргарита, я читал твои статьи, ты смакуешь насилие! Маргарита, что за чушь ты читаешь, на, открой Тургенева, почитай Чехова, а всю эту чушь в ярких обложках мы сдадим в библиотеку Бутырки! Маргарита, почему ты выключила радио, когда по «Эху Москвы» вспоминали Ходорковского добрым словом? Маргарита, нельзя называть «маскарадными костюмами» облачения священнослужителей в ответ на наше с мамой предложение посетить крестный ход. И так по каждому поводу! Сплошные нравоучения! Поначалу было прикольно, но любой прикол со временем превращается в пытку и колет, колет, колет то в мозг, то в сердце. Ненавижу! Что в нем мама нашла? В этом о-о-очень хор-р-рошем, ну о-о-очень положительном, ну просто приторно принципиальном мудаке?!
— У вас там, по месту прописки, тоже однокомнатная, что ли?
— Ага, — соврала я, закрывая тему, — тоже од-нушка. Очень удачно получилось с моей тетей, которая в этой однушке прописана и которая на время уехала в...
— Доча! — оборвал меня участковый, скривив губы в ухмылке. — Кого ты паришь? Ты лучше скажи, много ли за постой, того-этого, с тебя квартирная хозяйка дерет?
— Не очень, — зачем-то снова соврала я.
— А ты, Маргарита Николавна, знаешь ли, что без договора аренды, того-этого, не положено?
Я кивнула и напряглась.
— Да ты не робей, Рита-дочура! Понятное все, того-этого. С бумажками замучаешься, и выйдет тебе больше платить. Выгоднее Михал Фомичу отдавать каждый месяц по пятьдесят долларов, чем регистрации оформлять. Ты согласна? — произнося название американских денег, он сделал ударение на букве "а".
— Кто такой этот Михал Фомич? — Я напряглась еще больше.
— Доча! Ты, того-этого, позабыла, кем я представился? Я — Михал Фомич! Я! Участковый я, царь микрорайона. Мне платить будешь пятьдесят в месяц и живи себе, книжки пиши, одна, королевна в целой квартире. Ты давно сюда вселилась-то, Ритуля?
— Месяц назад, — снова наврала я (или слукавила, как хотите) и прикинула, какие связи-знакомства в органах у меня остались как у некогда суперактивной криминальной журналистки.
В половом смысле «связей» у меня не было, хотя многие на то намекали. Правда, все эти многие (и из МУРа, и из службы собственной безопасности) были женатые. Тесных знакомств (таких, чтобы можно было их назвать приятельскими) тоже, увы, не сложилось, не срослось. Увы и ах, доверительно настучать на мздоимца не получится. Если только заодно и на себя стукнуть, как живущую без регистрации, тогда — да, тогда дадут Фомичу по шапке, но и квартирную хозяйку прищучат, и мне придется съехать. Или... Ха! Или просто-напросто снимут с меня «за нарушение» бабла гораздо больше, чем просит Михал Фомич.
— Врешь ты, что всего месяц того-этого. Да и бог с тобой! Чайком напоила, приветила, да и нравишься ты мне. Не подумай чего плохого, как дочь, того-этого, нравишься. Давай, доча, тити-мити за этот месяц, и я, того, пойду я. Пойду к твоим музыкантам подымусь, задам им перца, чтоб они по ночам не того-этого. А если у тебя долларов нету, так я и по курсу Цэ-Бэ возьму в рублях, ты не тушуйся. А хочешь, так и завтра зайду, когда скажешь.
— У меня евро, — согласилась я встать на дойку, открыла сумочку, залезла в кошелек.
— Евро? Еще лучше! Давай евриками тоже пятьдесят. — Он взял у меня купюру, посмотрел на просвет и пообещал: — Лишку-то в курсе валют я тебе службой верну. Верхним твоим музыкальным соседям такого дрозда задам, что они того-этого.
Да уж, умеет! Умеет царь микрорайона, дядя Миша милиционер, зарабатывать. Так все повернул, будто я его нанимаю, а не он меня доит.
— Того-этого... вот... — Фомич, суетясь, достал из своего пошарпанного портфеля блокнот, шариковую ручку, сдвинул чашки и быстро принялся что-то писать. — Вот... того-этого... какой номерок-то у купюры?.. Вот, впишем и номерок... Готово, распишись, дочка.
Я взяла у него блокнот, прочитала и ахнула! Такого поворота я не ожидала! Михал Фомич ну просто гений! Он настрочил расписку, мол, взял у меня в долг (В ДОЛГ!) сумму в 50 евро (и номер купюры в скобках!). Застраховался от возможного стукачества с моей стороны на все сто процентов.
— Это, дочка, для...
— Я поняла, для чего, — и я черкнула свою подпись.
— Спасибо за чай, пошел я... — Михал Фомич, поднимаясь с дивана, засовывая блокнот обратно в портфель, пошатнулся (нельзя делать два дела сразу), задел коленкой столешницу, и чашка (у меня в хозяйстве только две одинаковые чайные чашки!) слетела на пол! И разумеется, разбилась (вдребезги). — Твою мать... Извиняй, дочка.
— Ничего-ничего, — пролепетала я (хотя, конечно, кошмар!), а он (медведь!) вдобавок еще и припаркованный на полу чайник едва не кувырнул.
По пути в прихожую, надевая шинель и нахлобучивая фуражку (как ему не холодно зимой в фуражке?), он все говорил, говорил и говорил, все обещал и обещал устроить того-этого моим верхним соседям. А я все кивала в ответ и кивала. Как дура какая-то! Как овца! Как коза дойная!..
Я закрыла за ним, и в глазах сразу же защипало. И я расплакалась. Как девочка-подросток! Как ребенок! Навзрыд!..
Всего за каких-то полчаса я попала на деньги (встала на дойку), лишилась чашки (парной), и весь-весь диван в крошках от бутербродов! И на полу он наследил (хоть и вытирал ноги)! И кивала я ему, как дура набитая! Он делал, чего хотел, а я повелась!..
А сейчас тушь с глаз течет! Зачем я вообще красилась!..
И эти тапки противные так гадко шаркают!..
Я сбросила тапки с ног — правый тапок запулила в комнату, левый улетел в коридорчик к кухонной двери (рикошетом от двери в сортир)!..
Да, я инфантильная тетка! Да! Да, в моем возрасте многие в третий раз замужем и с детьми! Да, я инфантильная! И все равно мама не права, я смогу, смогу выжить одна! Смогу! Я не вернусь к ним! Я не хочу, не могу жить под одной крышей с этим козлом, который, видите ли, согласен (видите ли, ОН согласен) меня удочерить! Ненавижу!..
Босая и всхлипывающая (босячка!), я дотащилась до раковины в ванной. Взглянула на себя в зеркало — кошмар! Краше в гроб кладут. Открыла кран до упора — одежду забрызгала! Убавила напор — из крана чуть капает. Что мне, сантехника вызывать?
Платить еще и сантехнику? Нет уж! Обойдусь и плачущим (или брызгающим) краном. Переживу как-нибудь. Чего бы мама там ни говорила, а я выживу! Одна!..
Я вытерла сопли, вымыла лицо, глаза промыла. Краше я не стала. Еще и волосы намокли, и две пряди повисли (как пакля!). Еще я заметила, что с ногтя большого пальца правой руки лак облупился (катастрофа!), и тут (нет бы попозже!) зазвонил дверной звонок! Закон подлости в действии! Хочется ругаться матом долго и грубо!..
Притащился гонец от автора! Нашел время! Небось, стоит там за дверью и репетирует вежливую улыбку. И ноги, небось, вытирает заранее, как это делал мент вонючий. А вот фиг! На сегодня мне гостей хватит! Не фига им, я тоже человек, и я имею право...
На что я имею право, я так и не придумала (не сформулировала внятно, если точнее), но твердо решила по-быстрому произвести ченч и гонца за порог не впускать (не в состоянии я прямо сейчас изображать светскость!). И пусть думает обо мне что угодно. Пусть!..
Как решила, так и поступила — лихой поступью сгоняла в комнату за дискетой, рукавом утерла лицо, дверь открыла и чего-то такое пробубнила, типа, вы — это вы? Приятель автора? Он чего-то там ответил, типа, я — это я, чего-то начал еще говорить, но получил дискету (сунула ему чуть ли не в нос), лишился папки (с синопсисом, такая картонная папка «Для бумаг» на тесемочках), услышал от меня нечто невнятное про мою занятость именно в эти (текущие) минуты (я наврала что-то про телефон, дескать, трубка снята и ждет меня, мол, очень важные переговоры и все такое) и в следующую секунду оглох от хлопка закрывшейся перед ним двери.
