Андрей Кивинов - Акула
Акулов усмехнулся. Волгин истолковал реакцию напарника по-своему:
– Я понимаю, какое у тебя к нему отношение. Конечно, он дерьмо порядочное… Примерно год назад, когда я бабу одну с наркотиком прихватил, он героин на сахарную пудру заменил. И другие хвосты за ним тянутся, но считать, что он в каждой бочке затычка – это уже паранойя. Я с ним сам поговорю, узнаю, что к чему.
– С ним надо разговаривать, вооружившись дубинкой. Или, на худой конец, Уголовным кодекс , он тоже весит прилично. Серега, у тебя в coрок девятом отделении нет знакомых? Нет? Жаль… Мне надо туда смотаться, по поводу одной истории с ребятами поговорить.
Найдя в милицейском справочнике нужный телефонный номер, Акулову удалось дозвониться с третьей попытки.
– Алло! Приветствую, коллега. Колхоз «Советский» – ваша «земля»? Хотелось пообщаться, есть повод…
Волгин не стал уточнять, зачем напарника понесло в область. Рассудив, что тот, скорее. всего, продолжает заниматься «своим» делом, Сергей демонстративно погрузился в изучение бумаг и только когда Андрей закончил разговор и встал из-за стола, поинтересовался:
– Ты как, своим ходом решил туда добираться?. За тобой же через неделю спасательную экспедицию придется отправлять!
– Можешь предложить что-то лучше? Волгин достал из кармана ключи от своей «ауди»
– Ездить не разучился?
– За последние два года – ни одного ДТП. Просто образцовый водитель! Только прав нет – «гестаповцы» на обыске забрали и забыли вернуть.
– Как-нибудь ксивой от гаишников отмашешься. Держи. У меня вторая машина есть, «шестерка». Старье, конечно, полное, но на ходу. Могу тебе во временное пользование дать.
Предложение Акулову пришлось по вкусу, но соглашаться он не спешил:
– Мне не прокормить ее будет, денег-то нет.
– У Катышева завелся спонсор, который талоны на бензин иногда подкидывает. Думаю, договоримся с Василичем, чтобы он иногда делился.
– Здорово. Жизнь начинает налаживаться. А какой-нибудь пушки запасной у тебя, часом, не завалялось?
Вопрос пока что не был насущным, но тем не менее как-то решать его следовало. Для того, чтобы за сотрудником милиции закрепили табельное огнестрельное оружие, он должен написать рапорт с соответствующей просьбой и обойти с ним нескольких начальников. Руководители задают хитрые вопросы о правилах применения пистолета, его устройстве и тактико-технических данных, после чего накладывают резолюции, разрешающие либо запретные. Как правило, с просто закреплением проблем не возникает, подписывают всем, тормозят разве что тех, кто никакого иного применения, кроме открывания пивных бутылок, для «макара» не знает. Боссы начинают упираться, когда у них просят разрешение на постоянное ношение оружия. По закону оно допускается для всех атгестованных сотрудников, но – по усмотрению непосредственного начальника. Сотрудник должен положительно характеризоваться, иметь определенный стаж работы, проживать в отдельной квартире, оборудованной сейфом, стоящим больше милицейской зарплаты, но приобретенным тем не менее на свои деньги, дабы исключить доступ к пистолету посторонних лиц – от несознательных членов семьи до воров-"домушников". Начальники почему-то не спешат давать своим подчиненным такие права, так же как не спешат сдавать дежурному свои табельные ПМ по окончании рабочего дня. Традиционно, уголовный розыск всегда имел приоритет перед другими службами в вопросах «постоянки». Ненормированный рабочий день, нередкие случаи, когда разыскиваемый преступник подворачивается под руку после окончания смены и нужно либо проявлять чудеса героизма и рукопашного боя, навыков которого у среднестатистического опера не так уж много, либо отворачиваться, не обращая внимания, как он хихикает за спиной… Заказное убийство оперативника – громадная редкость, но получить бутылкой по лбу при облаве в притоне, шилом в бок при задержании карманника или ботинком по гениталиям при попытке «развести» обычную уличную потасовку вполне возможно. Конечно, опыт и интуиция, наравне с другими составляющими оперативного мастерства, позволяют снизить риск до минимального предела, но, как ни крути, всегда остается вероятность попасть в ситуацию, когда без смертоносной железки в руке становится очень тоскливо. Как поговаривают полицейские в одной цивилизованной стране, в которой до сих пор не отменили смертную казнь, пусть пистолет сто раз будет при мне, когда он не нужен, чем его не окажется однажды, когда он необходим. Если подобные ситуации возникают вне зависимости от профессиональной принадлежности, то можно посочувствовать и сказать, что все граждане страны, переживающей трудные времена, равны в правах, в том числе и праве стать потерпевшим. Но когда заставляют геройствовать по долгу службы и исключительно в силу того, что местный начальник предпочитает перестраховываться, обозвать подобное положение дел можно только словами, самые точные из которых оказываются нецензурными.
В Северном райуправлении к подчиненным относились полояльнее и разрешения на «постоянку» худо-бедно подписывали. А вот начальник соседнего, Южного, РУВД, вероятно, считал своих работников поголовно бытовыми пьяницами и дебоширами, запрещая ношение оружия в нерабочее время всем, кроме, конечно, себя и приближенных заместителей.
Акулова «задробил» Сиволапов. Катышев и еще один руководитель подписали рапорт без разговоров, но Иван Тимофеевич сделал большие глаза и положил бумагу под сукно: «Как можно доверять оружие человеку, только что отпущенному из тюрьмы? Тем более что он до сих пор остается под следствием! Мало ли что взбредет ему в голову, а нам потом отвечать. Надо собирать комиссию. Если все согласятся, тогда и подумаем, как поступить…» Начальник управления, за которым оставалось последнее слово, доводы тылового зама признал. Можно было попытаться добиться истины в вышестоящих инстанциях, но Акулов не стал брыкаться, объяснив свою позицию предельно просто и неуважительно: «Стану я перед ними, козлами, унижаться!»
– Пушки не завалялось. Разве что такая, – ответил Волгин, доставая из сейфа газовый пистолет. В конце весны Волгин отобрал эту игрушку у одного пьяного ухаря. Дело происходило в лесу, довольно далеко от города, куда Сергей забрался с подругой отдохнуть на лоне природы. Разрешения на оружие у хулигана, естественно, не было, но возиться с оформлением бумаг, чтобы возбудить уголовное дело, Волгин не стал. Даже если бы удалось дозвониться до местного отделения, ждать приезда наряда пришлось бы несколько часов, а транспортировать задержанного в своей машине совсем не хотелось – в результате короткой схватки с оперативником его одежда пришла в крайне непрезентабельный вид, обильно покрывшись грязью, блевотиной и кровью из разбитого носа. Убедившись, что мужик не является патологическим душегубом, Волгин ограничился профилактической беседой. Отобранный пистолет он, естественно, положил в свой карман, совершив тем самым сразу несколько преступлений, предусмотренных различными статьями Уголовного кодекса. Кстати, поведение того же хулигана, с пьяных глаз решившего «застроить» мирную компанию, не приглянувшуюся ему своим внешним видом, по УК трактовались значительно мягче, чем действия опера.
– Да ну, фигня это, – отмахнулся Акулов от газового пистолета. – Только пацанов реальных смешить. В серьезной переделке он не спасет, наоборот, еще хуже может получиться. А если будет несерьезная, то я убегу. Напрасно, что ли, восемь лет футболом занимался? Так я возьму машину?.. Что касается «шестерки», то давай обсудим это позже. Не люблю я чужими тачками пользоваться, разве что иногда, по важному делу.
…49-е отделение милиции располагалось в самом центре пригородного поселка, занимая деревянное. одноэтажное здание на вершине живописного холма, с которого открывались виды на озеро и нетронутый лес. Выглядело оно безмятежно, словно сотрудники подразделения рассчитывали отсидеться в этой глуши от идущей в стране беспощадной борьбы с преступностью.
Металлическая дверь в орган внутренних дел была заперта, звонок не работал. Акулову пришлось долго барабанить по двери ногой, прежде чем его рассмотрели через форточку и решились впустить.
Открыл сержант в рубашке с расстегнутым галстуком, болтающимся на заколке, и характерными розовыми полосами на правой щеке. Видимо, разморенный теплой погодой, он прикорнул за пультом.
Акулов объяснил цель визита. Бросив на удостоверение опера мимолетный взгляд, сержант вышел за порог и указал на берег озера:
– Видишь костер? Там все наши и кучкуются.
– Машину здесь можно оставить? Не растащут по запчастям?
– Могут и растащить. Места у нас дикие… Возле мангала Акулов встретил добрую треть личного состава отдела. Пятеро в форме – участковые инспектора и дежурный, начальница паспортного стола в расстегнутом кителе зеленого цвета, девушка – детский инспектор, в сером платьице с погонами лейтенанта, разбитной постовой в рубашке с закатанными рукавами, плескавший на шашлыки пиво из двухлитровой бутылки. Представителей руководящего звена видно не было, коллег по цеху криминальной милиции – тоже. И лишь когда Андрей представился, ему указали на березку чуть в стороне от бивака.
