Сергей Кулаков - Афганский полигон
– Говори, ты был в кишлаке Кара-Гуль?
– Нет, – отчаянно замотал головой Хук, уже обо всем догадавшийся. – Не был, клянусь богом, я там не был! Не убивайте меня, я прошу, не убивайте…
Молодой переводчик, кривя рот, быстро перевел его слова на ухо Али-хану.
– Ты лжешь, пес! – крикнул, гневно нахмурясь, Али-хан. – Твои глаза лживы, и ты сам весь мокрый от страха. Вонючая свинья!
Переводчик даже не счел нужным переводить его слова, настолько понятны были интонации.
– Скажите ему, – лепетал Хук, бегая глазами по лицам обступивших его людей, – мое правительство даст за меня большой выкуп. Я не простой солдат, я офицер, у меня боевые награды…
Он встал на колени, сделал пару торопливых шагов в направлении Али-хана. Переводчик ощерился и ударил его ногой в грудь. Хук грузно завалился на бок.
– Мэм, – завопил он, – что же вы молчите? Капитан! Скажите им, что за меня дадут большой выкуп. Я простой исполнитель, я выполнял приказ!
Эдвардс, с ужасом наблюдавшая за происходящим, попыталась сказать какие-то слова в оправдание бедного сержанта, но на нее так грозно прикрикнули, что она сочла за лучшее прикусить язык.
Роман и не пытался вмешиваться, по опыту зная, что это, во-первых, бесполезно, во-вторых, обойдется себе дороже. Он тихо сидел у стены и ждал окончания первого отделения. Что будет второе, а возможно, и третье с четвертым, он не сомневался.
– Увести, – приказал Али-хан.
Хука подхватили под руки, поставили на ноги и выволокли из сарая. Сержант пытался протестовать, выворачиваясь и выкрикивая слова оправдания в сторону Али-хана, но его несколько раз ударили по лицу кулаком, и он замолчал, безвольно волочась за своими конвоирами.
Роман переглянулся с Эдвардс. Она была бледна, прежнее спокойствие исчезло, разыгранная на ее глазах сцена показала ей, как непрочно было их положение. Невозможно было предугадать, каким будет следующий приказ всесильного Али-хана, и это внушало гораздо больший страх, нежели внезапное нападение боевиков в пещере.
Теперь Али-хан остановился напротив Романа. Некоторое время изучающе смотрел на него, медленно перебирая четки.
Так же изучающе смотрел на него и Роман, что, видимо, сильно не нравилось переводчику. Он помнил оскорбление, нанесенное ему в пещере, и, судя по выражению лица, с удовольствием наказал бы наглого гяура за дерзость.
Но, слава Аллаху, его полномочия были ограниченны, и Роман мог не обращать внимания на суженные глаза и негодующее – впрочем, едва слышное – шипение своего новоиспеченного недруга.
Али-хан сделал знак, ему подали стул. Али-хан неторопливо сел (он все делал неторопливо), одна рука привычно уперлась в бедро, вторая, с четками, легла на колено выставленной ноги. Его глаза оказались почти на уровне глаз Романа. Чтобы не искушать судьбу, Роман умерил пристальность взгляда.
– Мне сказали, ты русский? – спросил Али-хан на своем языке.
– Да, Али-хан, я русский, – подтвердил Роман.
– Как тебя зовут?
– Роман Морозов.
– Ты из тех русских, Роман Морозов, которые воевали когда-то с моим народом?
– Я не воевал с твоим народом. Я помогал твоему народу. По крайней мере, тогда я так думал.
Али-хан усмехнулся, неторопливо перебрал несколько голубых бусинок.
– А сейчас как ты думаешь?
– Не знаю, – пожал плечами Роман. – Было пролито много крови, но была и дружба между нашими странами. А дружба – это всегда хорошо.
– Но ты вернулся сюда не как наш друг.
– Если бы я не был вашим другом, я не искал бы встречи с вами. К тому же я был без оружия.
Спаситель Романа подтвердил верность последней фразы. Али-хан снова занялся четками, пройдя на этот раз полный круг.
– Зачем ты искал нас?
– У меня задание. Я должен встретиться с генералом Фахимом.
При этом имени боевики за спиной Али-хана шевельнулись.
Роман почувствовал мгновенную тревогу. Как бы не оказалось, что Али-хан враждует с Фахимом. Тогда проблем не оберешься.
Впрочем, их и так хватало.
– Что ты хочешь передать генералу Фахиму? – спокойно поинтересовался Али-хан.
– Это я могу сказать только ему.
– Почему ты думаешь, что он захочет с тобой разговаривать?
– Мы старые друзья. Нас многое связывает. Я думаю, если Фахимджан узнает, что я ищу с ним встречи, он не откажется принять меня.
– Ты очень самонадеян, русский, – нахмурился Али-хан.
– Просто я верю в мужскую дружбу. Сделай доброе дело, Али-хан. Передай генералу Фахиму, что Ромаджан находится у тебя в гостях и ждет встречи. Я думаю, твое сообщение доставит ему радость.
Боевики снова зашевелились. Дерзость этого неверного не знала границ.
– А если ты ошибаешься? – спросил Али-хан.
Пальцы, лежащие на колене, сомкнулись в кулак, грозя раздавить четки. Или того, кто вел себя слишком смело, не осознавая всей шаткости своего положения.
– Тогда поступай так, как посчитаешь нужным, – смиренно ответил Роман.
Али-хан хмыкнул, оценив чисто восточный фатализм пленника. Затем его взгляд переключился на Эдвардс.
Та приняла позу, подобающую, по ее представлению, для разговора с главарем бандитов. То есть выставила вперед подбородок и встопорщила костистые плечики. Демонстрировала, что ее не запугать. Похоже, ей к тому же было стыдно за Хука, чьи крики еще стояли в этих стенах, и она вознамерилась своим безупречным поведением спасти подмоченную репутацию британских военных.
– Она кто? – спросил Али-хан Романа.
То, что он обратился за разъяснениями к нему, Роман расценил как добрый знак. Во всяком случае, его пока не потащили вслед за Хуком, а это было уже немало. Глядишь, скоро он займет место толмача при Али-хане и сместит своего молодого соперника с его почетного места. Поди, тот уже придумал не один способ, которым он расправится с подлым выскочкой.
– Капитан английской армии, – сдержанно аттестовал Роман тщетно сдерживающую волнение Эдвардс.
– Зачем она пошла с тобой?
Задавая вопрос Роману, Али-хан смотрел на пленницу. Та, не понимая, о чем идет речь, едва заставляла себя молчать, хотя глаза ее то и дело негодующе скользили по лицу Романа. Как будто он мог что-то сделать!
– У нее свое задание, – сказал Роман дипломатично.
– Какое?
– Она ищет оружие, отбитое две недели назад в ущелье за долиной такыров.
– И ты для этого хочешь встретиться с генералом Фахимом? – вдруг остро глянул на Романа Али-хан.
– Да, – не стал вилять Роман. – Это и есть мое задание. Хотя, – помолчав, добавил он, – я меньше всего хотел бы возвращать оружие англичанам. Моя цель в корне отличается от цели этой женщины.
Али-хан покивал, возвращаясь к неспешному перебиранию четок. Роман понял, что его ответ помог сложить Али-хану более-менее ясную картину происходящего. Да и что тут было неясного? Каждый вел свою игру – обычное дело на войне. Вопрос лишь в том, чью сторону следует принять третьему игроку. Но тут уж повлиять хоть как-то на ход мыслей Али-хана Роман был не властен. Он свои карты раскрыл, а дальше Али-хан пусть решает сам.
– О чем вы говорите? – не выдержала Эдвардс.
– Помолчите, прошу вас, – сказал Роман.
– Как я могу молчать…
– Тише, женщина! – вдруг рявкнул Али-хан, вздымая руку над головой.
Эдвардс разом потеряла свой воинственный вид и вжалась в стену. Ее ввело в заблуждение то обманчивое спокойствие, с которым разговаривали главарь боевиков и русский капитан. Трудно было сказать, какие она из этого делала выводы, но только она сильно ошибалась, полагая себя спасенной и даже принимающей извинения за доставленные неудобства. Окрик Али-хана – окрик настоящего дикаря-головореза – мгновенно восстановил статус-кво, и она снова благоразумно вернулась к роли запуганной женщины – самой, к слову сказать, лучшей роли в сложившихся обстоятельствах.
Допрос был закончен. Не снизойдя до разговора с женщиной (окрик, естественно, не в счет), Али-хан поднялся, приказал развязать пленных и вышел из сарая. Таким образом, их дальнейшая судьба пока оставалась неясной. Но хоть развязали, и то хорошо.
После ухода боевиков Эдвардс некоторое время обиженно молчала, потирая затекшие руки. Казалось, она присоединилась к мнению Хука о том, что Роман нарочно завел их в логово бандитов. А что? Вон и разговаривал он с Али-ханом вполне по-дружески, и веревки с них соблаговолили снять. С чего бы такое расположение?
– Как вы? – спросил Роман.
– Отлично, – фыркнула Эдвардс.
Тон ее слабо вязался со знаменитой британской невозмутимостью. Но Роман не был настроен копаться в сложностях британского менталитета. Девушка, кажется, духом бодра, ну и ладненько.
Он бы на этом общение и прекратил, но Эдвардс захотела пообщаться сама.
– В чем обвинили сержанта Хука? – спросила она отрывисто.
Роман коротко объяснил.
– Что с ним будет, как вы думаете? – искоса глянув на Романа, задала Эдвардс первый неприятный вопрос.
