Сергей Зверев - Крапленая обойма
Он добежал до самого верха, положил свою ношу на пол и стал взбираться по чугунной лестнице, когда услышал снизу шум открываемой двери, а затем выстрелы. Много выстрелов. От грохота у него заложило в ушах.
Великан. Он вспомнил о нем. Тот остался внизу их прикрывать. Вполне возможно, что Великан и вступил сейчас в отчаянную перестрелку. Что ж, это давало возможность открыть люк.
Люк закрывался только на задвижку. Он выбрался наружу. Свежий воздух его опьянил, над головой было темное небо. Он вернулся за мешками и вновь ринулся наверх. Вылезая из люка, услышал, что канонада внизу стихла. Страшная мысль пронзила сознание: вот и Великан нашел свою смерть... Они все полегли. Все! Кроме него одного.
Он стоял на крыше. На коленях, склонившись к крышке люка, которую только что опустил. Рядом валялись пять инкассаторских мешков, полных долларов. Никаких идей не было. Казалось, мозг перестал функционировать. Его сознание лишь фиксировало предметы. Пять мешков, полных денег. Вверху темное небо. Крыша довольно ровная, без каких-либо пристроек. Правда, одна была, у дальнего края, в форме трубы. Крышка люка, которую ничего не стоило открыть снизу. И ветерок. Слабый ветерок, приятно щекочущий лицо.
Задача казалась неразрешимой. Вот деньги. Богатство. И ограниченное пространство. Куда он денется? Если только не решится спрыгнуть и свернуть себе шею. Все кажется предельно простым. Ему не уйти.
Вот уже и топот раздался снизу. А затем он услышал шаркающие шаги по лестнице. Кто-то взбирался наверх, на крышу. Он приготовился к борьбе. Первому, кто влезет сюда, он задаст хорошую трепку. А там будь что будет.
Темное небо. И его беспомощный, еще более темный, напряженно застывший силуэт...
* * *
Точка закачалась и начала расплываться. Он почувствовал, как кровать под ним медленно закружилась, словно пытаясь сбросить его с себя.
Он вытянул руки вперед и, падая, уперся ладонями в пол. А затем потянулся к тумбочке, стараясь унять участившееся дыхание. И не обращая внимания на головокружение. Его пальцы нащупали флакончик, нервно открыли, и на ладонь выпала розовая таблетка. Он отправил ее в рот и тут же без сил рухнул на пол. Некоторое время лежал неподвижно, а затем медленно поднялся.
Головокружение прошло. Он сел на кровать, с которой только что скатился, и взялся за голову. Приступы становились все чаще и чаще. Ему бы к врачу сходить. Может, тот посоветовал бы что-нибудь. Хотя что тот может посоветовать обреченному?
Его передернуло. Он опустил руки и нахмурился. Его взгляд уперся в часы. Они показывали половину девятого вечера. Нужно было уходить.
Состояние нормализовалось. Он поднялся, подошел к белоснежному шкафу, стал надевать черный смокинг и бабочку. Сегодня он должен выглядеть как респектабельный человек.
Когда он принарядился и глянул на себя в зеркало, то невольно усмехнулся. Он стал похож на богатого банкира или человека, который многого добился в жизни и знает, что почем.
Он прошелся по номеру, поправил покрывало на кровати. Воспоминания отнимали у него много сил, но он не жалел об этом. Когда будущим жить нельзя, остается жить прошлым. И настоящим. Но настоящее слишком хрупко и капризно, оно в любой момент готово превратиться в ничто. А прошлое, оно очень длинное. Можно сказать, для него – бесконечное.
В дверь номера постучали. Он невольно вздрогнул.
– Вы просили кофе к девяти, – донеслось из-за двери.
Он расслабился и выругал себя. Здесь ему тревожиться было нечего.
Он открыл дверь. Среднего возраста женщина с наигранной улыбкой на лице стояла, держась за ручку тележки. На тележке, кроме его заказа, было несколько блюд, накрытых металлической крышкой.
Он взял кофе, расплатился щедро и закрыл дверь.
Кофе он любил и пил его в больших количествах, словно пытаясь наверстать его нехватку за годы заключения. На этот раз он не смаковал, а проглотил содержимое чашки в два глотка. Времени было в обрез. Затем он еще раз прошелся по номеру, посмотрелся в зеркало и двинулся к выходу.
2Заведение располагалось почти у черты города. Ничего не изменилось. Все здесь было, как и восемь лет назад.
Зазывала посетителей все та же огромная яркая вывеска. Вот только слова «казино» на ней не было. Убрали его. Оставили просто название. Для обычного обывателя это было самое то, но не для него. Он-то хорошо знал Хана и был в курсе, что там внутри этого клуба.
Тяжелые бордовые портьеры закрывали окна изнутри. Как и тогда, заведение встретило его распахнутыми дверьми и двумя стражами в темных костюмах и с портативными рациями в руках.
Такси остановилось прямо у входа в здание. Он расплатился с водителем и вышел из машины. Поправив смокинг, бабочку, уверенной походкой проследовал к дверям клуба, так гостеприимно распахнутым. Из зала доносилась музыка – легкая, волнующая, манящая. Он прошел мимо стражей, которые, как по команде, посторонились, пропуская его, подошел к начальнику охраны и показал визитку. Визитку Хана, которая осталась у него еще с той поры и которая служила пропуском туда, куда иным вход был заказан. Так было тогда, так произошло и теперь.
Его провели к лифтам. Затем спустили вниз, провели по петляющим коридорам и вывели в огромный зал, который охраняли двое таких же здоровых парней, что и на улице. Он подошел к кассе и поменял деньги на фишки.
В зале царил полумрак. Три рулеточных стола стояли посередине зала. Справа за перегородкой играли в «блэк джек». А в самом конце зала за такой же перегородкой за овальным столом шла игра в покер. Ничего не менялось в мире Хана.
Зал уже был заполнен людьми. Женщинами и мужчинами. Дам в основном привлекала рулетка; тут же и несколько бритоголовых хмурых парней с золотыми цепями в палец толщиной швырялись жетонами, словно мусором, скопившимся в карманах. В «блэк джек» играла мужская часть посетителей. Правда, была одна дама. Довольно пожилая, с хорошими манерами. Она курила сигарету, вставленную в длинный изящный мундштук, и, кажется, проигрывала, не особенно, впрочем, об этом печалясь.
Он прошел к бару. Две проститутки, сидевшие на высоких круглых табуретах, воззрились на него.
– Кофе, – бросил он невзрачному бармену.
Через минуту, попивая крепкий душистый напиток, он в который уж раз стал окидывать взглядом зал.
– Может, господину грустно? – неожиданно услышал он рядом с собой.
Он повернулся. Довольно потасканная проститутка лукаво подмигивала ему, стараясь держать сигарету в руке элегантно.
– Ему весело, – отрезал он, поставил чашку и двинулся к рулетке, больше не обращая на девицу никакого внимания.
Крупье был молодым парнем с хорошо поставленным голосом. Было заметно, что парень хорошо владеет своим лицом.
Он несколько минут понаблюдал за игрой, а затем поставил на «зеро». И выиграл. Бросив несколько жетонов, тут же поставил на «чет» – и вновь оказался в выигрыше. Крупье без каких-либо эмоций посмотрел на него и продолжил игру.
Он вновь поставил на «зеро». И проиграл. Чем вызвал на сей раз едва уловимую скептическую улыбку у крупье. Продолжать ему расхотелось.
Теперь его привлек «блэк джек». Он расположился за овальным столом, дождался, когда парень, чем-то похожий на того, что стоял за рулеткой (схожесть была, как он скоро понял, в вышколенности), выбросил ему из деревянной коробочки карту в обмен на жетоны. Дама. Три очка. Он попросил еще. Туз. А потом снова. Опять дама. Итого семнадцать очков. Он даже не стал задумываться и быстро кивнул. Его жест хорошо поняли. И открыли новую карту. Он даже не удивился, а воспринял это как должное. На стол лег король. Двадцать одно.
Он сгреб выигранные фишки и поднялся из-за стола. Не стоило отпугивать удачу или слишком искушать судьбу. Тем более что он был «спецом» по покеру.
Покер. Только это и осталось. Туда он и двинулся. Как раз в это время из-за перегородки, где велась игра, выходили двое.
Он занял одно из освободившихся мест. За столом сидели трое, и его взгляд остановился на одном из них, сорокалетнем господине, слегка манерном и явно самовлюбленном. Он без труда понял, что именно этот человек является главным действующим лицом за покерным столом. И, скорее всего, непосредственно связан с хозяином заведения.
Мужчина с сероватым лицом раздавал карты. Каждому по четыре. И еще одну открывал – она была общей для всех.
Он знал правила игры. Он их очень хорошо знал. И знал, как нужно выигрывать. Восемь лет он провел в неволе. Из них четыре года, как только появлялось свободное время, премудростям игры в покер его обучал «катала». Именно обучал, не пытаясь выиграть у него, как находящийся при смерти мастер-универсал, раскрывающий секреты своего дела любимому ученику. В принципе так оно и было. «Катала» умирал от туберкулеза. Довольно быстро, в страшных мучениях, корчась от боли и кашля и находясь большей частью в лазарете. Он тоже умирал. Не так, правда, быстро, и, может быть, не в таких муках, и частенько попадал в тот же лазарет. Где они и сошлись. Потому что оба умирали. И, наверное, поэтому «катала» так привязался к нему. Потому что умирать не одному все же не так страшно. И стал обучать его покеру. Ничего иного этот «катала» не умел. Покер для того был как наркотик. От игры «катала» получал невероятный кайф, как от близости с женщиной или от спиртного. И от того, что появился ученик, который с интересом и терпением вникал в секреты игры, кайф удваивался. А ему и самому игра была за счастье. Потому как за ней время летело быстрее. Когда ученик впитал в себя все, что знал учитель, а затем в один из моментов «выставил» того, притом учитель и не сразу понял это, тогда... Тогда «катала» счастливо улыбнулся, сказал, что обучение закончено и теперь можно спокойно умереть. И умер. Словно отец, отдав последний наказ.
